Духовная жизнь страны. Серебряный век русской культуры

№48. Работа Николай Яковлевич Данилевский (1822-1885) в книге “Россия и Европа” (1869) представлял человеческую историю разделенной на отдельные и обширные единицы – “историко-культурные типы”, или цивилизации. Он видел ошибку историков в том, что они рассматривали современный им Запад в качестве высшей, кульминационной стадии и конструировали линейную хронологию эпох (древняя – средневековая – современная) как приближающуюся к этой своей кульминации, хотя западная, или иными словами, германо-романская цивилизация – лишь одна из многих, процветавших в истории. В реальности общей хронологии для различных цивилизаций не существует: нет единого события, которое могло бы разумно разделить судьбу всего человечества на периоды, означало бы одно и то же для всех и было бы одинаково важным для всего мира. Ни одна цивилизация не является лучшей или более совершенной, каждая имеет свою внутреннюю логику развития и проходит различные стадии в только ей свойственной последовательности.

Историю творят люди, но их исторические роли различны. Существуют три типа исторических действующих лиц (агентов):

1) позитивные действующие лица истории, т.е. те общества (племена, люди), которые создали великие цивилизации – отдельные историко-культурные типы (египетскую, ассиро-вавилонскую, китайскую, индийскую, персидскую, еврейскую, греческую, римскую, арабскую и германо-романскую (европейскую);

2) негативные действующие лица истории, которые играли деструктивную роль и способствовали окончательному крушению приходивших в упадок цивилизаций (например, гунны, монголы, тюрки);

3) люди и племена, у которых отсутствует творческое начало. Они представляют лишь “этнографический материал”, используемый творческими обществами для построения собственных цивилизаций. Иногда после распада великих цивилизаций составляющие их племена возвращаются на уровень “этнографического материала” – пассивной, распыленной популяции.

Цивилизации проявляют свою творческую сущность лишь в избранных областях, т.е. концентрируются на каких-то индивидуальных, характерных только для них областях и темах:

для греческой цивилизации – красота,

для семитской – религия,

для римской – закон и администрация,

для китайской – практика и польза,

для индийской – воображение, фантазия и мистицизм,

для германо-романской – наука и технология.

В судьбе каждой великой цивилизации наблюдается типичный цикл развития.

Первая фаза, иногда весьма продолжительная,– это фаза возникновения и кристаллизации, когда цивилизация зарождается, принимает различные форму и образ, утверждает свою культурную и политическую автономность и общий язык.

Затем наступает фаза процветания, когда цивилизация полностью развивается и раскрывается ее творческий потенциал. Эта фаза обычно непродолжительна (400-600 лет) и заканчивается, когда запас творческих сил исчерпывается. Недостаток творческих сил, застой и постепенный распад цивилизаций означают конечную фазу цикла.

По Данилевскому, европейская (германо-романская) цивилизация вошла в фазу вырождения, что выразилось в нескольких симптомах: растущем цинизме, секуляризации, ослаблении инновационного потенциала, ненасытной жажде власти и доминирования над миром. Данилевский протестует против взгляда, который “признает бесконечное во всем превосходство европейского перед русским и непоколебимо верует в единую спасительную европейскую цивилизацию”, и предвидит расцвет русско-славянской цивилизации. В связи с этим большое внимание Данилевский уделяет анализу феномена “европейничанья”, который обусловил ориентацию русской политики и жизни на европейские образцы. Конкретно это выразилось в аристократизме, демократизме, нигилизме, материализме, парламентаризме, конституционализме.

Сегодня очень актуальна критика Данилевским европейской русофобии, которая обвиняла Россию в агрессивности, враждебности свободе и прогрессу. Он напоминает о завоевании европейскими странами тех или иных территорий и разоблачает миф о завоевательном характере формирования Российской империи, указывая, что в России “слабые, полудикие и совершенно дикие инородцы не только не были уничтожены, стерты с лица земли, но даже не были лишены своей свободы и собственности, не были обращены победителями в крепостное состояние”. Данилевский подробно анализирует вопросы, связанные с характеристикой наций, их классификацией. Каждый народ в своем развитии переживает циклические стадии – рождение, молодость, дряхлость и смерть, переходит от племенного к гражданскому состоянию, проходит через различные формы зависимости – рабство, данничество, феодализм, которые вполне естественны и составляют “историческую дисциплину и аскезу народов ”. Идеи Данилевского оказали сильное влияние на К.Н. Леонтьева, П.А. Сорокина, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого. Их отголоски слышны в идеях Л.Н. Гумилева и даже в цивилизационной концепции современного политолога.

№49.Сборник «Вехи»: анализ особенностей русской интелегенции.

Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции - сборник статей русских философовначалаXX векао русскойинтеллигенциии её роли в истории России.

Основные идеи сборника "Вехи"

"Вехи" - сборник статей о русской интеллигенции, выпущенный в 1909 году, в Москве, группой религиозных философов (Бердяев, Булгаков, Струве, Франк, Гершензон, Изгоев, Кистяковский), которые выступали с критикой идеологии и практических установок революционной, социалистически настроенной интеллигенции, политического радикализма, идеализации народа (пролетариата).

Исследуя в разных плоскостях проблему интеллигенции, участники "Вех" были едины в основополагающем принципе признания "теоретического и практического первенства духовной жизни над внешними формами общежития". Авторы доказывали существование абсолютных нравственных ценностей, приоритетность ценностного поиска в национальной философской и культурной традиции перед западными заимствованиями.

Критика, во-первых, непрофессионализма интеллигенции и, во-вторых, преобладающее значение крайних элементов в любой области человеческой жизни. (Ярким примером этого может служить приниженное значение права как одной из культурных ценностей и отрицание идеи компромисса).

Авторы "Вех" призывали интеллигенцию к своеобразному покаянию, осознанию своей роли в настоящем и прошлом российской истории, к углублению во внутренний мир и движению к религиозному гуманизму. "Не вокруг творцов нового шума - вокруг творцов новых ценностей вращается мир!" - так словами Ницше характеризовал особенность переживаемого момента в развитии интеллигенции, её дальнейшего существования С. Франк.

Резонанс "Вех" был велик. Причина этого лежит в значении несоизмеримо большем, чем смысл тех исторических событий, которыми был вдохновлён сборник. Основа его проблематики касалась вечных вопросов соотношения "духовности" - в истории и в личности, эту духовность выражающей.

Вместе с тем, многие представители светского образованного общества, предпочитали толковать "веховскую" платформу как призыв к интеллигенции выйти из политической борьбы и сосредоточиться на задаче религиозного совершенствования.

Г. В. Плеханов дал краткие ссылки на "Вехи" в серии статей в журнале "Современный мир"за 1909 г. Как "непреодолимую склонность к религиозному догматизму" характеризовал он состояние авторов сборника, а также ряда противоположных им по мировосприятию представителей интеллигенции - А. Луначарского, Д. Мережковского, Н. Минского и других. Плеханов подчёркивал, что "религия не создаёт нравственности", а только освящает её правила, вырастающие на почве конкретно-исторического общественного строя.

С отрицательных позиций выступил Д. Мережковский, который в статье "Семь смиренных", вышедшей в газете "Речь" 26 апреля 1909 г., назвал сборник отлучением русской интеллигенции, а его авторов "семью смиренными, семью цветами радуги, слитыми в один белый цвет во имя общего дела - ненависти". Идее внутреннего самосовершенствования он противопоставлял соборность, общественность, Церковь, вне которой нет спасения.

А. Белый в журнале "Весы" назвал сборник "замечательной книгой", цель которой - "не суд, а призыв к самоуглублению".

В. Розанов считал, что авторы "Вех" способствовали духовному подъёму русской интеллигенции через самоотречение и самоуглубление в сущность внутреннего мира: "Это - самая грустная и самая благородная книга, какая появилась за последние годы".

2) "Вехи" - сборник статей о русской интеллигенции, выпущенный в 1909 году, в Москве, группой религиозных философов (Бердяев, Булгаков, Струве, Франк, Гершензон, Изгоев, Кистяковский), которые выступали с революционными идеями, критикой идеологии и практических установок революционной, социалистически настроенной интеллигенции, политического радикализма, идеализации народа (пролетариата).Содержание сборника обозначило, прежде всего, необходимость переоценки ценностей образованного общества, их иерархичности. В сборнике следующие статьи: Н. А. Бердяев. Философская истина и интеллигентская правда.С. Н. Булгаков. Героизм и подвижничество.М. О. Гершензон. Творческое самосознание.А. С. Изгоев. Об интеллигентной молодежи.Б. А. Кистяковский. В защиту права.П. Б. Струве. Интеллигенция иреволюция.С. Л. Франк. Этиканигилизма.

Я поподробнее остановлюсь на статье Изгоева Об интеллигентной молодежи. Свою статью он начинает с рассказа о революционной семье, где сын вопреки своему воспитанию начинает верить в бога и просит благословения у католического священника. Рассказав эту историю автор показывает нам что родители не имеют влияния на своих детей. Изгоев говорит о том, что в основном молодежь воспитывается не в семьях, а в школах и университетах, где на них огромное влияние оказывают не учителя, а компании друзей и товарищей. И это влияние обычно негативное. Он говорит что у русской интеллигенции - семьи нет. Наши дети воспитательного влияния семьи не знают. Он пишет что нынешняя молодежь делает все чтобы отдать школе как можно меньше себя и при этом получить высокие оценки, ученики постоянно пытаются обмануть преподавателей, что очень одобряется в кругу школьных друзей. И очень смешно смотреть как взрослый интеллигентный юноша пытается проскочить на экзамене. Так же он сравнивает русскую молодежь с американской или английской. В его статье можно найти не мало слов о различных попойках, о публичных домах, о том, что молодые люди слишком рано начинают вести половую жизнь, о шумных посиделках где проводят вечера русские студенты, а про иностранных же он пишет что они учатся гораздо больше наших, у них больше учебных часов и меньше праздников. Они больше занимаются спортом и учатся не ради оценки, а ради знаний. У русской интеллигентной молодежи период юношества и студенчества длиться очень долго, молодые люди привыкают к этому, а потом выходя во взрослую жизнь, они не могут найти себе места. Средний массовый интеллигент в России большею частью не любит своего дела и не знает его. Он - плохой учитель, плохой инженер, плохой журналист, непрактичный техник и проч., и проч. Его профессия представляет для него нечто случайное, побочное, не заслуживающее уважения. Но как бы Изгоев не критиковал русскую молодежь, он говорит что студенчество в то время было все-таки чуть ли не единственной группой образованных людей, думавшей не только о своих личных интересах, но и об интересах всей страны.

Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции - сборник статей русских философов начала XX века о русской интеллигенции и её роли в истории России. Издан в марте 1909 г. в Москве. Получив широкий общественный резонанс, к апрелю 1910 г. выдержал четыре переиздания общим тиражом 16000 экземпляров. В 1990 г. был переиздан тиражом 50000 экземпляров .

• М. О. Гершензон . Предисловие.
• Н. А. Бердяев . Философская истина и интеллигентская правда.
• С. Н. Булгаков . Героизм и подвижничество.
• М. О. Гершензон . Творческое самосознание.
• А. С. Изгоев . Об интеллигентной молодежи.
• Б. А. Кистяковский . В защиту права.
• П. Б. Струве . Интеллигенция и революция .
• С. Л. Франк . Этика нигилизма .

История появления и цели

В 1908 году известный литературовед, публицист и философ М. О. Гершензон предложил нескольким мыслителям, философам высказаться по насущным проблемам современности. Об этом вспоминает С. Л. Франк, один из участников сборника «Вехи»:

Весна 1909 г. была ознаменована… большим литературно-общественным событием - опубликованием сборника «Вехи», в котором семь писателей объединились в критике господствующего, материалистического или позитивистически обоснованного политического радикализма. Идея и инициатива «Вех» принадлежала московскому критику и историку литературы М. О. Гершензону. Гершензон, человек чрезвычайно талантливый и оригинальный, по своим идейным воззрениям был довольно далёк П. Б. (П. Б. - Струве ) и мне, как и большинству остальных участников «Вех». Он исповедовал что-то вроде толстовского народничества, мечтал о возвращении от отрешённой умственной культуры и отвлечённых политических интересов к некой опрощённой органически целостной духовной жизни; в его довольно смутных воззрениях было нечто аналогичное немецкому романтическому прославлению «души», как протесту против засилья иссушающего интеллекта. Но он нашёл сообщников в своем замысле критики интеллигентского миросозерцания только в составе бывших соучастников сборника «Проблемы идеализма» : это были Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, Б. А. Кистяковский, П. Б. Струве и я, к которым был присоединён еще близкий П. Б. и мне публицист А. С. Изгоев. Общая тенденция главного ядра сотрудников «Вех» была, в сущности, прямо противоположна тенденции Гершензона. Если Гершензону миросозерцание и интересы русской радикальной интеллигенции представлялись слишком сложными, утончёнными, отравлёнными ненужной роскошью культуры и он призывал к «опрощению», то наша задача состояла, напротив, в обличении духовной узости и идейного убожества традиционных интеллигентских идей. Так и возник знаменитый сборник статей о русской интеллигенции. В этот сборник вошли статьи Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, тогда ещё не священника, самого Гершензона, А. С. Изгоева, Б. А. Кистяковского, П. Б. Струве, С. Л. Франка. Четверо из этих авторов участвовали в тематически близких сборниках: «Проблемы идеализма» (1902) и «Из глубины» (1918).

Критика

Сразу же после своего появления сборник вызвал шквал критики и яростные споры.

«Вехи» несомненно явились главным событием 1909 года. Ни до, ни после «Вех» не было в России книги, которая вызвала бы такую бурную общественную реакцию и в столь короткий срок (менее чем за год!) породила бы целую литературу, которая по объему в десятки, может быть, в сотни раз превосходит вызвавшее её к жизни произведение… Лекции о «Вехах» и публичные обсуждения книги собирали огромные аудитории. Лидер партии кадетов Милюков совершил даже лекционное турне по России с целью «опровергнуть» «Вехи», и недостатка в слушателях он, кажется, нигде не испытывал.

Издания

• Вехи. М., тип. Саблина. 1909 (изд. 1 и 2-е)
• Вехи. М., тип. Кушнерева. 1909 (изд. 3 и 4-е), 1910 (изд. 5-е).
• Вехи. Репринт изд. 1909. М., Новости, 1990. - 50 000 экз.
• Вехи. Репринт изд. 1909. М., Новое время.- ж. Горизонт, 1990. - 50 000 экз.
• Вехи. Репринт 3-го изд. Л., СП Смарт, 1990 - 50 000 экз.
• Вехи. Свердловск, изд. УрГУ, 1991. - 40 000 экз.
• Вехи. Из глубины. М., Правда, 1991. - 50 000 экз.
• Вех. Интеллигенция в России. М., Молодая гвардия, 1991. - 75 000 экз.

Другие сборники

Веховство

• «Проблемы идеализма» ()

Критика

• «„Вехи“ как знамение времени» (1910)
• «По Вехам. Сборник статей об интеллигенции и национальном лице»
• «Из истории новейшей русской литературы»

Более поздние

Напишите отзыв о статье "Вехи (сборник)"

Ссылки

• (эл.версия).
• В. В. Сапов.
• Международная конференция (2005).
• А. Н. Паршин . «Вехи», «Из глубины», «Из-под глыб» как религиозные манифесты русской интеллигенции. - Сборник «Вехи» в контексте русской культуры. - Москва, 2007 (с. 272-277).
• / Урал. гос. ун-т им. А. М. Горького, Филос. фак., Науч. б-ка, Справочно-библиогр. отд. ; [науч. ред. и авт. вступ. ст. Б. В. Емельянов; сост. Б. В. Емельянов, Е. А. Рябоконь]. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2008. - 39, с.
• Игумен Вениамин (Новик). .
• Яков Кротов . , Радио «Свобода» , 28.06.2014.

Примечания

Литература

• Бердяев Н. А., Булгаков С. Н., Гершензон М. О. и др. Вехи. - М .: Новости, 1990. - 216 с. - ISBN 5-7020-0176-1.

Отрывок, характеризующий Вехи (сборник)

– Я чувствую всё то же, что чувствовал на Земле, только намного ярче. Представь рисунок карандашом, который вдруг заполняется красками – все мои чувства, все мысли намного сильнее и красочнее. И ещё... Чувство свободы потрясающе!.. Вроде бы я такой же, каким был всегда, но в то же время совершенно другой... Не знаю, как бы точнее объяснить тебе, милая... Будто я могу сразу объять весь мир, или просто улететь далеко, далеко, к звёздам... Всё кажется возможным, будто я могу сделать всё, что только пожелаю! Это очень сложно рассказать, передать словами... Но поверь мне, доченька – это чудесно! И ещё... Я теперь помню все свои жизни! Помню всё, что когда-то было со мною... Всё это потрясает. Не так уж и плоха, как оказалось, эта «другая» жизнь... Поэтому, не бойся, доченька, если тебе придётся придти сюда – мы все будем ждать тебя.
– Скажи мне отец... Неужели таких людей, как Караффа, тоже ждёт там прекрасная жизнь?.. Но ведь, в таком случае, это опять страшная несправедливость!.. Неужели опять всё будет, как на Земле?!.. Неужели он никогда не получит возмездие?!!
– О нет, моя радость, Караффе здесь не найдётся места. Я слышал, такие, как он, уходят в ужасный мир, только я пока ещё там не был. Говорят – это то, что они заслужили!.. Я хотел посмотреть, но ещё не успел пока. Не волнуйся, доченька, он получит своё, попав сюда.
– Можешь ли ты помочь мне оттуда, отец?– с затаённой надеждой спросила я.
– Не знаю, родная... Я пока ещё не понял этот мир. Я как дитя, делающее первые шаги... Мне предстоит сперва «научиться ходить», прежде чем я смогу ответить тебе... А теперь я уже должен идти. Прости, милая. Сперва я должен научиться жить среди наших двух миров. А потом я буду приходить к тебе чаще. Мужайся, Изидора, и ни за что не сдавайся Караффе. Он обязательно получит, что заслужил, ты уж поверь мне.
Голос отца становился всё тише, пока совсем истончился и исчез... Моя душа успокоилась. Это и правда был ОН!.. И он снова жил, только теперь уже в своём, ещё незнакомом мне, посмертном мире... Но он всё также думал и чувствовал, как он сам только что говорил – даже намного ярче, чем когда он жил на Земле. Я могла больше не бояться, что никогда не узнаю о нём... Что он ушёл от меня навсегда.
Но моя женская душа, несмотря ни на что, всё так же скорбела о нём... О том, что я не могла просто по-человечески его обнять, когда мне становилось одиноко... Что не могла спрятать свою тоску и страх на его широкой груди, желая покоя... Что его сильная, ласковая ладонь не могла больше погладить мою уставшую голову, этим как бы говоря, что всё уладится и всё обязательно будет хорошо... Мне безумно не хватало этих маленьких и вроде бы незначительных, но таких дорогих, чисто «человеческих» радостей, и душа голодала по ним, не в состоянии найти успокоения. Да, я была воином... Но ещё я была и женщиной. Его единственной дочерью, которая раньше всегда знала, что случись даже самое страшное – отец всегда будет рядом, всегда будет со мной... И я болезненно по всему этому тосковала...
Кое-как стряхнув нахлынувшую печаль, я заставила себя думать о Караффе. Подобные мысли тут же отрезвляли и заставляли внутренне собираться, так как я прекрасно понимала, что данный «покой» являлся всего лишь временной передышкой...
Но к моему величайшему удивлению – Караффа всё также не появлялся...
Проходили дни – тревога росла. Я пыталась придумать какие-то объяснения его отсутствию, но ничего серьёзного, к сожалению, в голову не приходило... Я чувствовала, что он что-то готовит, но никак не могла угадать – что. Измученные нервы сдавали. И чтобы окончательно не сойти с ума от ожидания, я начала каждодневно гулять по дворцу. Выходить мне не запрещалось, но и не одобрялось, поэтому, не желая далее сидеть взаперти, я для себя решила, что буду гулять... несмотря на то, что возможно это кому-то и не понравится. Дворец оказался огромным и необычайно богатым. Красота комнат поражала воображение, но лично я в такой бьющей в глаза роскоши никогда не смогла бы жить... Позолота стен и потолков давила, ущемляя мастерство изумительных фресок, задыхавшихся в сверкающем окружении золотых тонов. Я с наслаждением отдавала дань таланту художников, расписывавших это чудо-жилище, часами любуясь их творениями и искренне восхищаясь тончайшим мастерством. Пока что никто меня не беспокоил, никто ни разу не остановил. Хотя постоянно встречались какие-то люди, которые, встретив, с уважением кланялись и уходили дальше, спеша каждый по своим делам. Несмотря на такую ложную «свободу», всё это настораживало, и каждый новый день приносил всё большую и большую тревогу. Это «спокойствие» не могло продолжаться вечно. И я была почти уверена, что оно обязательно «разродится» какой-то жуткой и болезненной для меня бедой...
Чтобы как можно меньше думать о плохом, я каждый день заставляла себя всё глубже и внимательнее исследовать потрясающий Папский дворец. Меня интересовал предел моих возможностей... Должно ведь было где-то находиться «запрещённое» место, куда «чужым» входить не дозволялось?.. Но, как ни странно, пока что никакой «реакции» у охраны вызвать не удавалось... Мне беспрепятственно разрешалось гулять везде, где желалось, конечно же, не покидая пределов самого дворца.
Так, совершенно свободно разгуливая по жилищу святейшего Папы, я ломала голову, не представляя, что означал этот необъяснимый, длительный «перерыв». Я точно знала, Караффа очень часто находился у себя в покоях. Что означало только одно – в длительные путешествия он пока что не отправлялся. Но и меня он почему-то всё также не беспокоил, будто искренне позабыл, что я находилась в его плену, и что всё ещё была жива...
Во время моих «прогулок» мне встречалось множество разных-преразных приезжих, являвшихся на визит к святейшему Папе. Это были и кардиналы, и какие-то мне незнакомые, очень высокопоставленные лица (о чём я судила по их одежде и по тому, как гордо и независимо они держались с остальными). Но после того, как покидали покои Папы, все эти люди уже не выглядели такими уверенными и независимыми, какими были до посещения приёмной... Ведь для Караффы, как я уже говорила, не имело значения, кем был стоящий перед ним человек, единственно важным для Папы была ЕГО ВОЛЯ. А всё остальное не имело значения. Поэтому, мне очень часто приходилось видеть весьма «потрёпанных» визитёров, суетливо старавшихся как можно быстрее покинуть «кусачие» Папские покои...
В один из таких же, совершенно одинаковых «сумрачных» дней, я вдруг решилась осуществить то, что уже давно не давало мне покоя – навестить наконец-то зловещий Папский подвал... Я знала, что это наверняка было «чревато последствиями», но ожидание опасности было во сто раз хуже, чем сама опасность.
И я решилась...
Спустившись вниз по узким каменным ступенькам и открыв тяжёлую, печально-знакомую дверь, я попала в длинный, сырой коридор, в котором пахло плесенью и смертью... Освещения не было, но продвигаться дальше большого труда не доставляло, так как я всегда неплохо ориентировалась в темноте. Множество маленьких, очень тяжёлых дверей грустно чередовались одна за другой, полностью теряясь в глубине мрачного коридора... Я помнила эти серые стены, помнила ужас и боль, сопровождавшие меня каждый раз, когда приходилось оттуда возвращаться... Но я приказала себе быть сильной и не думать о прошлом. Приказала просто идти.
Наконец-то жуткий коридор закончился... Хорошенько всмотревшись в темноту, в самом его конце я сразу же узнала узкую железную дверь, за которой так зверски погиб когда-то мой ни в чём не повинный муж... бедный мой Джироламо. И за которой обычно слышались жуткие человеческие стоны и крики... Но в тот день привычных звуков почему-то не было слышно. Более того – за всеми дверьми стояла странная мёртвая тишина... Я чуть было не подумала – наконец-то Караффа опомнился! Но тут же себя одёрнула – Папа был не из тех, кто успокаивался или вдруг становился добрее. Просто, в начале зверски измучив, чтобы узнать желаемое, позже он видимо начисто забывал о своих жертвах, оставляя их (как отработанный материал!) на «милость» мучивших их палачей...
Осторожно приблизившись к одной из дверей, я тихонько нажала на ручку – дверь не поддавалась. Тогда я стала слепо её ощупывать, надеясь найти обычный засов. Рука наткнулась на огромный ключ. Повернув его, тяжёлая дверь со скрежетом поползла внутрь... Осторожно войдя в комнату пыток, я нащупала погасший факел. Огнива, к моему большому сожалению, не было.

Аннотация
Целью настоящей работы является раскрытие приоритетов внешней концептуальной власти. Эти приоритеты позволяли библейским "пчеловодам" в интересах западной цивилизации устойчиво поддерживать режим нищенского существования в нашей стране, располагающей богатейшим природным и интеллектуальным потенциалом. За этим нет никаких заговоров, за этим стоят не осмысленные народом России схемы внешнего управления по полной функции, подмявшие как нашу государственность, так и процессы становления личности Человека Разумного. Так трудолюбивые пчелы всю жизнь без протестов и агрессий кормят работающих с ними пчеловодов.
Пчеловоды "пчеловодам" - рознь. Пора библейских "пчеловодов" в России закончилась.

О чем книга
Книга "Глобальное управление и человек" предлагает читателю свежий взгляд на перспективы развития всего мирового сообщества и России в частности.
Автор предлагает свое видение трансформации русского общества, которая произойдет под влиянием особенностей нового времени. Он подробно рассматривает все изменения, которые должны произойти в России на уровне власти, быта, политического режима, самосознания, чтобы наша страна вышла из затяжного кризиса на новый уровень развития.
Виктор Алексеевич Ефимов убежден: современная Россия обладает всем тем, что требуются для проведения качественных реформ жизни человека и человечества. Автор основательно доказывает, что накопленный и грядущий опыт общественной трансформации в нашей стране может и должен стать примером для других стран.

Почему книгу стоит прочитать
Книга дает возможность реально оценить положение России в современном мире и увидеть перспективы дальнейшего развития, которые напрямую зависят от самосознания и личностной самооценки каждого россиянина. Автор призывает читателей к активной жизненной позиции и личному участию в судьбе родной страны.

Для кого эта книга
Книга ориентирована на социально активных людей, осознающих свою роль и значимость в процессе постоянного развития общества. Она будет полезна всем, кто интересуется личностным и духовным развитием, а также тем, кто озабочен темой глобальных изменений, происходящих в мире на общественно-политическом, экономическом и мировоззренческом уровнях.

Почему решили издать
"Глобальное управление и человек" Виктора Ефимова - это глубокое и всестороннее исследование общественных процессов, происходящих в России и в мире и затрагивающих не только социально-экономическую, но и духовную жизнь людей. Такой масштабный взгляд на общество и, вместе с тем, пристальное внимание к его наиболее актуальным проблемам, в перспективе способны вывести общественное сознание россиян на новый уровень.

Информация об авторе
Виктор Алексеевич Ефимов - ректор Санкт-Петербургского государственного аграрного университета, профессор, доктор экономических наук, кандидат технических наук, член Совета ректоров вузов Санкт-Петербурга, председатель Ассоциации "Агрообразование" СЗФО, российский публицист, автор нескольких книг экономической, общественно-политической и философской тематики.
Имеет три высших образования: техническое, политическое и финансово-экономическое. Занимается проблемами надгосударственного управления, выступает с лекциями, имеет многочисленные награды за развитие агропромышленного комплекса России.

Ключевые понятия
Цивилизация, мировоззрение, Русь, менталитет, религия, церковь, элита, власть, управление, экономика, сельское хозяйство, образование, законодательство, мировой финансовый кризис, психика, глобализация, СМИ, телевидение.

1051 руб

Предвыборные помои

Это новая книга от автора психологического бестселлера 90-х "А вы пробовали гипноз?" - книги, изданной суммарным тиражом свыше 300.000 экземпляров и принесшей автору заслуженное звание живого классика НЛП. Новая книга посвящена политическим технологиям без приукрашивания. Она создавалась в течение 17 лет, в нее вошли самые яркие примеры из предвыборных кампаний, в которых работал автор. Новая работа - это еще и новое слово автора после почти 10-летнего молчания.
Книга станет полезной для читателя, который знает много, но хочет знать еще больше; для желающего узнать, как и почему одни люди выигрывают выборы и получают в свои руки власть, а другим это не удается. В книге нет 13-й главы, но есть уникальная подборка малоизвестных политических афоризмов.

475 руб

Убийство демократии

"Убийство демократии" американского историка-исследователя Уильяма Блума - это наиболее полное описание инструментария открытой и скрытой деятельности американских внешнеполитических ведомств и спецслужб. Четкий исторический анализ 56 открытых и тайных вмешательств США в годы холодной войны доказательно демонстрирует глобальный масштаб американской агрессии и жестокую изощренность исполнения в каждом конкретном случае. Блум доказывает, что Соединенные Штаты, вопреки их риторике и общепринятому мнению, занимались отнюдь не продвижением демократии. Наоборот, в одном государстве за другим, методично и безжалостно, напрямую и руками наемников, США уничтожали неугодные им мнения, движения, партии, людей, чтобы привести к власти своих ставленников.

Изобилующая деталями и ссылками, книга Блума - это настоящий учебник по внешней политике США, который должен стоять под №1 в списке литературы любого человека, имеющего отношение как к внешней, так и внутренней политике в России. Если вы хотите понимать, что происходит на шахматной доске мировой политики, вы обязаны знать, как разыгрывались подобные партии в прошлом. Знание истории освещает понимание настоящего и прогнозирование будущего.

741 руб

Природа денег

Данная книга посвящена новым, революционным аспектам природы денег. В ней раскрываются некоторые их неизвестные способности и особенности. Есть они или их нет? Что скрывается за бумагой или записью на счете? Когда вы пытаетесь раскрутить цепочку вдаль, видно ли там что-нибудь? Вы очень многого не знаете, когда каждый день покупаете продукты или платите за кредит. Автор предлагает абсолютно неожиданный взгляд на деньги и денежную систему. В книге даются отнюдь неоднозначные ответы на эти вопросы и открываются неожиданные стороны денег, которые помогут Вам открыть мотивы Ваших действий, а может быть и путь к себе. Или может быть, Вы проникнете глубже, в тайны человеческой природы и отношений.

Вы думали, откуда они появляются и почему Вы должны следовать их логике? Каждый день Вы следуете логике, но знаете ли Вы ее источник. Сбросьте с себя оковы непонимания и знайте лучше то, что Вы делаете.

99 руб

Про меня и Свету. Дневник онкологического больного

"Я из тех, кто выжил" - так говорит о себе Вероника Севостьянова. На страницах своего дневника она рассказывает о том, как поняла, что больна раком, как искала врачей и выбирала между российской медициной и предложениями израильских врачей. Как тяжело проходила курсы химиотерапии и облучения, но все время продолжала вести этот дневник, не зная, будет он напечатан при ее жизни или после смерти.
Она выжила. И это пример для тех, кто готов бороться с онкологией за свою жизнь. Диагноз "рак" еще не означает смерть.

Цитата:
"Я начала этот дневник через несколько дней после того, как мне поставили диагноз "рак". Сначала это были записи чисто медицинского характера, а потом я поняла, что мне хочется рассказать еще и о том, что чувствую я, что чувствуют мои подруги по лечению, как ведут себя врачи и как нашу болезнь воспринимают окружающие."

Вероника Севостьянова

О чем книга:
Вероника Севостьянова говорит о себе "я из тех, кто выжил" и на страницах своего дневника откровенно рассказывает о том, как она поняла, что больна раком, как искала врачей и выбирала между российской медициной и предложениями израильских врачей. Как тяжело проходила курсы химиотерапии и облучения и во время лечения вела этот дневник, не зная, будет он напечатан прижизненно или после смерти. Она выжила. И это пример для тех, кто готов бороться с онкологией за свою жизнь. Диагноз "рак" еще не означает смерть.

Почему книга достойна прочтения:

Книга будет полезна для всех: для тех, кто боится заболеть; для тех, кто уже услышал грозные слова, но откладывает начало лечения; для тех, кто только делает первые шаги в преодолении болезни, и для тех, кто рядом.

Рак - огромная проблема, которую нельзя замалчивать, но люди боятся об этом говорить. Между тем только информированность помогает бороться со страхом.

Несмотря на сложную тему, Веронике удалось найти доверительный стиль изложения: книга написана спокойно, при этом показывая всю силу духа людей, которые борются с недугом.

Отзывы о книге:
"Эта книга, ироничная и грустная, нужна и тому, кто вынужден поддерживать близкого человека в подобной ситуации, и тому, кто, не дай Бог, попал в нее сам, и тому, кто боится заболеть раком. Я очень благодарна Веронике. Прочитав ее дневник, я наконец столкнулась со своим страхом лицом к лицу и многое про себя поняла."

Мария Троицкая, главный редактор журнала Women"s Health

192 руб

Партия Иисуса. Очерки общественного служения Иисуса Христа

Основываясь на древних документах, а также на работах современных исследователей, автор воссоздаёт подлинную историю земной жизни Иисуса из Назарета.

20 руб

Цитата
Серьезный спорт ни имеет ничего общего с честной игрой. Серьезный спорт - это война минус убийство.
Джордж Оруэлл

Если есть возможность заработать, то почему бы ее не использовать?
Михаэль Шумахер, семикратный чемпион "Формулы-1", миллиардер

Мы не покоряли гору. Мы покоряли самих себя.
Эдмунд Хиллари, первый выживший покоритель Эвереста

О чем эта книга
О том, что спорт - это гораздо больше, чем состязания, победы и поражения, ликование и скорбь. Это больше, чем деньги, с которыми он сейчас, кажется, неразрывен. Это средство управления людьми, государством, миром, наконец.

Почему книга достойна прочтения

Уникальная история о спортсменах, написанная профессиональными спортивными журналистами. Искусно приправленная отнюдь не банальными цитатами великих мастеров спорта.

Если в мире остались спортивные тайны, которые еще не раскрыты, то данная книга как раз сделает это.

Вы узнаете о величайших дуэлях, о человеческих трагедиях, о болельщиках древности и современности и даже о коррупции в истории мирового спорта.

Для кого эта книга
Жить в обществе и быть свободным от спорта невозможно. От толп болельщиков до сильных мира сего - все ему подвластны. Спорт - это великий миф о высоком гуманизме, неотделимый от политики, денег и страшного злодейства. Именно поэтому книга будет интересна всем без исключения.

Ключевые понятия
Воля к победе, спорт, преодоление, коррупция, "договорные матчи".

284 руб

История одного обмана. Миф, который навязали России

Книга составлена по мотивам документального фильма "История одного обмана". Знаете ли вы, что: - В России 80% убийств совершается в состоянии алкогольного опьянения. - Более половины всех изнасилований в нашей стране происходит по причине употребления спиртного. - На российских дорогах по вине пьяных водителей ежегодно происходит более 13 000 ДТП. Прискорбно видеть, что страшная статистика трагедий, случившихся из-за алкогольного опьянения, сегодня мало кого потрясает. Многие люди не хотят видеть и признавать алкоголь причиной социальных и экономических бед в нашей стране. Возникает справедливый вопрос: почему? В этой книге мы постараемся достучаться до сознания тех, чей разум еще не одурманен "огненной водой", кто способен услышать правду, сделать выводы, адекватно посмотреть на свою жизнь, привычки, и навсегда освободиться от ложных убеждений, отказаться от саморазрушающих...

222 руб

Одноразовые люди. Новое рабство в глобальной экономике

Эта книга о современном рабстве, тщательно скрываемом, изощренном и от того еще более жестоком и унизительном, нежели это было в глубокой древности в эпоху рабовладения известную нам из школьных учебников. Описывается рабство в странах Юго-Восточной и Центральной Азии, Латинской Америки. Сегодня рабство распространилось по всему миру. Есть оно и в таких высокоразвитых странах как Франция и Соединенные Штаты. Есть и в России. То, что когда-то воспринималось как особенность капитализма, сегодня стало тканью российской действительности.
Книга Бэйлза поможет лучше понять это явление и правильно оценить степень исходящей от него угрозы. Для многих она прозвучит как предостережение, а для тех, кто попал в беду, станет и ценным пособием, в котором он найдет необходимые адреса и сведения.

294 руб

Поэты и цари

Поэт и царь, художник и власть...
Гении и злодеи - тема вечная, которая в разные исторические периоды преломлялась по-разному.
Валерия Новодворская предлагает свой, нетривиальный, взгляд на эту проблему.
Под ее острым, блистательным пером всем известные факты перестают быть догмой и предстают в совершенно ином свете, а имена, знакомые с детства, начинают звучать совсем не так, как раньше.

279 руб

Национально-освободительное движение в России. Русский код развития (комплект из 2 книг + 2 видеоприложения на DVD)

Суверенитет России в современном мире - под вопросом. В результате 40-летнего противостояния с Соединёнными Штатами рухнул не только Советский Союз, по сей день продолжают рушиться законодательная, общественно-политическая и финансовая системы России, процветает коррупция, информация в СМИ преподносится в искажённом виде. Нестабильная ситуация в стране создаётся нашим стратегическим противником искусственно, для прикрытия тех грязных политтехнологий, которые применяются для развала страны изнутри.
Сегодня Россия нуждается в каждом из нас: каждый должен проявить собственную ответственность и активную гражданскую позицию. Это несравнимо малая цена, по сравнению с той, которую заплатили наши предки в многочисленных освободительных войнах и которую могут заплатить наши будущие поколения, живя в порабощенном государстве.
Примите информацию, изложенную в этой книге, близко к сердцу, ведь она касается каждого гражданина России лично.

759 руб

Тропа, которую проложил я. Как найти лучшую работу на свете и почувствовать себя дома за тридевять земель

Правдивый рассказ о том, как я бросил работу и съемную квартиру в Петербурге и отправился волонтером в Доломитовые Альпы в поисках свободного труда и настоящего дома. Результат моего путешествия – эта книга – не городской фабричный продукт, а изделие ручной работы деревенского мастера и философа по жизни. В книге много забавных историй, традиций и легенд, описания природы Альп… Советы о том, как путешествовать интересно, ходить по горам и по-новому взглянуть на понятия «работа» и «труд».

300 руб

Незнакомцы на мосту

Многократно переиздававшийся международный бестселлер, посвященный событиям, которые легли в основу сразу двух замечательных фильмов.
Первый - наш отечественный "Мертвый сезон", любимый и культовый для многих поколений зрителей.
Второй - новый голливудский блокбастер Стивена Спилберга по сценарию братьев Коэнов "Шпионский мост", с Томом Хэнксом в главной роли.
Автор, Джеймс Донован, - не кто иной, как человек, которому принадлежит дерзкая идея "обмена шпионами", адвокат Рудольфа Абеля, наверное, самого известного советского разведчика времен "холодной войны".
Процесс над талантливым, смелым, хладнокровным резидентом стал настоящей международной сенсацией. Казалось, Абеля ничто не могло уже спасти. Однако в то же самое время над территорией СССР был сбит самолет-разведчик США, и в плен к советским спецслужбам попал его пилот Гэри Пауэрс.
Судьбы двух "бойцов невидимого фронта" легли на противоположные чаши весов. Ставки поднимались все выше.
Так началась самая захватывающая, самая увлекательная шпионская история эры противостояния двух великих сверхдержав - СССР и США. История, которая закончилась легендарной сценой встречи двух незнакомцев на мосту над тихой немецкой речкой Хафель…

«Вехи» – сборник статей, увидевший свет в 1909 с подзаголовком Сборник статей о русской интеллигенции . Русская культура начала 20 в. во многом развивалась в противоречии с традициями вт. пол. 19 в. Революционные, демократические, атеистические идеи людей шестидесятых-семидесятых годов, конечно, в какой-то мере сохранялись и развивались – и привели к первой русской революции. В эти же годы художники начинают воспринимать искусство не как источник пользы или инструмент для достижения народного блага, а как путь к созданию красоты, к осознанию духовных основ мира.

Поиски людей искусства во многом перекликались с размышлениями тех, кого волновали религиозные проблемы бытия. По-новому осмысляя мир и свое место в нем, мыслители того времени не просто обращались к Богу, но и пытались по-новому посмотреть на место интеллигенции в мире, на ее отношение с церковью, религией, обществом, властью. Уже в 1901–1903 в Петербурге при большом стечении как светской публики, так и представителей духовенства,

проходили «Религиозно-философские собрания», организованные выдающимся мыслителем и писателем Д.Н.Мережковским . На них светская и церковная интеллигенция сделали первую попытку понять друг друга, однако опыт оказался не очень удачным. Писателей и философов раздражали представители официальной церкви, казавшиеся им воплощением бюрократической машины, способной подавить любое свободное религиозное чувство. Церковников шокировали многие выступления, в которых высказывались достаточно неожиданные для того времени взгляды на религию и христианство.

Интерес интеллигенции к философско-религиозным проблемам был не надуманным, а живым и острым. Распространенное к тому времени уже в течение полувека, идущее еще от

Белинского и Чернышевского пренебрежительное отношение к религии и церкви не устраивало многих думающих людей начала века. Для них атеизм российской интеллигенции был лишь одним, хотя и очень существенным проявлением характерных особенностей мышления этого слоя людей. Интеллигенцию все больше упрекали в нетерпимости, отсутствии истинной внутренней культуры, настоящих духовных устремлений…

В первые годы двадцатого столетия мыслителями, которых объединял как интерес к религии, так и критическое отношение к российской интеллигенции, было сделано несколько попыток четко сформулировать и публично выразить свои мысли. Впервые это произошло в 1902, когда философами, в большинстве своем прошедшими через увлечение марксизмом, а затем отрекшимися от него раде либеральных ценностей и религиозных убеждений, был выпущен сборник

Проблемы идеализма . Среди его авторов были будущие создатели «Вех». Здесь впервые сами же интеллигенты осмелились критиковать своих предшественников, обрушившись прежде всего на народников-революционеров и общественных деятелей второй половины 19 в. Безрелигиозность революционеров, их убежденность в том, что интеллигенция находится в неоплатном долгу перед народом, их стремление прежде всего к пользе, а не к достижению духовных идеалов – все это раздражало многих философов начала 20 в. Н.А.Бердяев позже писал: «Наш ренессанс имел несколько истоков и относился к разным сторонам культуры. Но по всем линиям нужно было преодолеть материализм, позитивизм, утилитаризм, от которых не могла освободиться левонастроенная интеллигенция. Это было вместе с тем возвратом к творческим вершинам культуры 19 в. Но беда была в том, что люди ренессанса в пылу борьбы, из естественной реакции против устаревшего миросозерцания, часто недостаточно оценивали ту социальную правду, которая была в левой интеллигенции и которая оставалась в силе». Проблемы идеализма не привлек к себе особенного внимания. Однако прошло несколько лет, и поставленные в нем проблемы приобрели особенную остроту. Роль интеллигенции в революции 1905 была исключительно велика. Именно во время этих бурных событий проявились как многие ее положительные, так и отрицательные черты. Кроме того, очень четко проявилась уникальность того социального слоя, который уже несколько десятилетий, с легкой руки писателя П.Боборыкина, называли интеллигенцией. Крепло убеждение в том, что такой социальной группы нет большие нигде в мире, что простые определения – «образованный человек» или «интеллектуал» не исчерпывают всей полноты и сложности этого понятия. Словом, лучшие представители российской интеллигенции испытали потребность осмыслить собственное положение в мире, свое отношение с властью, Богом, свои хорошие и дурные качества. Так возникла идея создания сборника «Вехи».

Авторами «Вех» были выдающиеся умы своего времени. Мысль о создании сборника принадлежала замечательному историку, литературоведу и философу Михаилу Осиповичу Гершензону (1869–1925). Он сумел привлечь к работе над ним своих единомышленников и стал редактором книги. Интересно, что Гершензон поставил перед авторами одно условие. Им было предложено

не читать статей друг друга и не обсуждать их. Казалось бы, довольно странное требование при коллективной подготовке сборника статей. Однако, когда работа была закончена, стало ясно, что все участники на разном материале и в разной форме высказали на удивление близкие мысли. «Вехи» оказались в полной мере творением единомышленников, несмотря на то, что часть авторов явно тяготела к славянофильской философской традиции, в то время как другие ориентировались прежде всего на западноевропейское культурное наследие.

Сам Гершензон был одним из крупнейших специалистов своего времени по литературе и общественной мысли девятнадцатого века. Из-под его пера вышли такие прекрасные книги, как

Грибоедовская Москва , История молодой России . Ученый много писал о Пушкине , Герцене , Чаадаеве, славянофилах. Он знал все тонкости развития российской духовной жизни. И уже в предисловии к «Вехам» не побоялся заявить, что «революция 1905–1906 и последовавшие за нею события явились как бы всенародным испытанием тех ценностей, которые более полувека, как высшую святыню, блюла наша общественная жизнь» и сказать, что «идеология русской интеллигенции …представляется участникам книги внутренне-ошибочной… и практически-бесплодной». Уже одни эти слова зачеркивали все те святыни, на которые молились несколько поколений российских интеллигентов – бескорыстное служение народу, преданность революционным идеалам и т.д. Каждая следующая статья в «Вехах» наносила все новые и новые удары, развенчивая былых кумиров.

Сборник открывался статьей Н.А.Бердяева (1874–1948)

Философская истина и интеллигентская правда . В статье Бердяев обрушился на российскую интеллигенцию за ее излишнюю приверженность к политике и общественному служению, вынуждавшую забывать о любых других проблемах, а главное, лишавшую людей внутренних нравственных ориентиров, заменяя их общепринятыми мнениями. «С русской интеллигенцией в силу исторического ее положения случилось вот какого рода несчастье: любовь к уравнительной справедливости, к общественному добру, к народному благу парализовала любовь к истине, почти что уничтожила интерес к истине». Казалось бы, что может быть лучше стремления к справедливости и благу, но, возведенные в абсолют, эти благородные чувства, по мнению Бердяева, лишили интеллигентов духовной независимости, сделали их рабами устоявшихся «прогрессивных» мнений, вынуждая с презрением отворачиваться от любого суждения, в котором не видно стремление к пользе народной. Русская интеллигенция практически обожествила народ и революцию, борьба с самодержавием стала тем критерием, при помощи которого оценивались любые явления. «Но недостойно свободных существ во всем всегда винить внешние силы и их виной себя оправдывать… Мы освободимся от внешнего гнета лишь тогда, когда освободимся от внутреннего рабства, т.е. возложим на себя ответственность и перестанем во всем винить внешние силы. Тогда народится новая душа интеллигенции». Этими словами завершается статья Бердяева. Для общества, в котором борьба с самодержавием превратилась в некое подобие священной войны – со своими «иконами», мучениками и святыми, – такая мысль была не просто неожиданной, а явно шокирующей.

Не менее резкой была и следующая статья – работа о.

С.Н.Булгакова Героизм и подвижничество. (из размышлений о религиозной природе русской интеллигенции ). Подзаголовок булгаковской статьи в «Вехах» – «из размышлений о религиозной природе русской интеллигенции» говорил о многом. Булгаков подверг интеллигенцию совершенно уничтожающей критике. Он предъявил ей обвинение в безоговорочном максимализме, переходящем в жестокую нетерпимость и узость мышления, увидел ребяческую неразвитость и некультурность ее сознания, незрелое преклонение перед романтикой смерти, оторванность от народных корней. Источник всех бед, по мнению философа – атеизм, презрение к религии, распространенные уже среди нескольких поколений русских людей. О какой же религиозной природе русской интеллигенции может идти речь? Однако в бескорыстии и чистоте помыслов этих людей Булгаков видит сходство с религиозным чувством, именно поэтому завершает свою статью выражением надежды на будущее возрождение интеллигенции, что для него означало прежде всего возвращение к религии. «Из противоречий соткана душа русской интеллигенции, как и вся русская жизнь, и противоречивые чувства в себе возбуждает. Нельзя ее не любить, и нельзя от нее не отталкиваться. Наряду с чертами отрицательными, представляющими собою симптом некультурности, исторической незрелости и заставляющими стремиться к преодолению интеллигенции, в страдальческом ее облике просвечивают черты духовной красоты, которые делают ее похожей на какой-то совсем особый, дорогой и нежный цветок, взращенный нашей суровой историей…».

М.О.Гершензон в статье

Творческое самосознание как будто подхватывает эстафету, принимая ее от двух первых авторов. Он также обрушивается на интеллигенцию с критикой, и так же, как Бердяев и Булгаков, оставляет надежду на ее духовное возрождение. Для Гершензона самым тяжким грехом интеллигентов становится полная безответственность, которую он связывает с излишним, безоглядным сосредоточением на проблемах политической борьбы. Такая ситуация, по его мнению, уничтожала какую-либо личную ответственность, лишала людей необходимости делать нравственный выбор – так как главной и единственной задачей оказывалось служение народу. «Что делала наша интеллигентская мысль последние полвека? – я говорю, разумеется, об интеллигентской массе. – Кучка революционеров ходила из дома в дом и стучала в каждую дверь: «Все на улицу! Стыдно сидеть дома!» – и все… высыпали на площадь… Полвека толкутся они на площади, голося и перебраниваясь. Дома – грязь, нищета, беспорядок, но хозяину не до этого. Он на людях, он спасает народ, – да оно и легче и занятнее, нежели черная работа дома».

Гершензон отказывает русской интеллигенции даже в возможности настоящего единения с народом. Атеисты революционеры и глубоко верующие народные массы вряд ли смогут понять друг друга. Именно в этой статье прозвучали, быть может, самые знаменитые слова всего сборника. «Между нами и нашим народом – иная рознь. Мы для него – не грабители, как свой брат деревенский кулак, мы для него даже не просто чужие, как турок или француз: он видит наше человеческое и именно русское обличие, но не чувствует в нас человеческой души, и потому он ненавидит нас страстно, вероятно с бессознательным мистическим ужасом, тем глубже ненавидит, что мы свои. Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, – бояться его мы должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной». Взрыв негодования, вызванный этими словами, был настолько силен, что даже некоторые участники сборника попытались позже заявить, что они не разделяют этого шокирующего мнения. Восхвалять штыки и тюрьмы было слишком даже для тех, кто мог себе позволить резко и бескомпромиссно критиковать Белинского, Чернышевского и их последователей. Сам Гершензон во втором издании «Вех» был вынужден сделать примечание и объяснить, что он вовсе не собирался приветствовать «казни власти». «Смысл моей фразы тот, что всем своим прошлым интеллигенция поставлена в неслыханное, ужасное положение: народ, за который она боролась, ненавидит ее, а власть, против которой она боролась, оказывается ее защитницей, хочет она того или не хочет».

Следующие две статьи

Об интеллигентной молодежи А.С.Изгоева и В защиту права Б.А.Кистяковского в какой-то мере продолжают и развивают мысль Гершензона о внутренней безответственности российских интеллигентов.

Жизнь Арона Соломоновича Ланде, писавшего под псевдонимом Александр Изгоев (1872–1935) напоминает судьбы его соавторов по «Вехам». Он эволюционировал от марксизма к либеральным идеям партии кадетов. До революции пережил еврейский погром в Одессе, после революции был заключен большевиками в лагерь, затем выслан из страны. Богдан Александрович

Кистяковский (1868–1920) вырос в совершенно другом кругу – он был сыном профессора права и одного из лидеров национального украинского движения – однако и его жизнь испытала похожие перевороты. Кистяковский неоднократно преследовался за свои национальные убеждения. Его выгоняли из университета, арестовывали, высылали. Он также какое-то время был марксистом, и, подобно другим авторам «Вех», разочаровался в этом учении и начал искать истину на совершенно иных путях.

Статьи Изгоева и Кистяковского формально совершенно различны – первый писал о быте студенческой молодежи, второй – о правовом сознании российской интеллигенции. В то же время основные идеи авторов явно перекликаются между собой. Речь идет все о той же внутренней незрелости и духовной безответственности российской интеллигенции, – неважно, имеется ли в виду их личная и семейная жизни и слабое стремление к учебе или уважение к законам и суду. Вывод один и тот же – любая интеллигентская деятельность диктуется только внешними условиями, а не внутренней

потребностью, или, говоря словами Кистяковского «в правовой норме наша интеллигенция видит не правовое убеждение, а лишь правило, получившее внешнее выражение». Петр Бернгардович Струве (1870–1949) прошел через те же этапы духовного развития, что и другие веховцы, но, может быть, резче и сильнее остальных бросался из стороны в сторону. В молодости.этот сын пермского губернатора не просто увлекался марксизмом, а был одним из духовных лидеров социалистов. Его книгами зачитывалась вся революционно настроенная молодежь, с ним полемизировал Ленин, он был одним из авторитетнейших российских социалистических мыслителей. В его «послужном списке» аресты, высылки, эмиграция, подпольная деятельность, затем – отход от марксизма и вступление в кадетскую партию. После 1917 Струве не оставляет политической борьбы. Участвует в подпольных организациях, становится активным членом белого движения, в конце концов оказывается в эмиграции, где начинает защищать крайние монархические и националистические взгляды . В статье Интеллигенция и революция Струве поставил по сути дела все ту же проблему внутренней опустошенности российских интеллигентов. Для него эта опустошенность проявляется прежде всего в «отщепенстве… отчуждении от государства и враждебности к нему». Истоки отщепенства – в безрелигиозности интеллигентов, а это в свою очередь породило смуту российской революции и «легковерие без веры, борьбу без творчества, фанатизм без энтузиазма, нетерпимость без благоговения…». Несмотря на столь неутешительную оценку ситуации, он оставляет надежду на благополучный исход. Правда, в отличие от своих коллег, предрекает не духовное возрождение интеллигенции и ее обращение к Богу. По мнению Струве, скорее всего она «перестанет существовать как некая культурная категория» , обуржуазившись и отказавшись от социалистических идей. Семен Людвигович Франк (1877–1950) тоже эволюционировал от марксизма к либерализму и православию, тоже прошел через преследования как царских властей, так и большевиков, а позже, в эмиграции, был вынужден скрываться от фашистов. Его статья Этика нигилизма не случайно оказалась завершающей в сборнике. Высказав претензии к российской интеллигенции, более или менее сходные с теми, которые были сформулированы в предыдущих статьях, Франк попытался создать некий обобщенный образ интеллигента. Его определение интеллигента как «воинствующего монаха нигилистической религии земного благополучия» подводит итог всем многочисленным размышлениям о безрелигиозности и максимализме российского образованного общества. Франк подробно развивает эту мысль, подчеркивая, что интеллигент «сторонится реальности, бежит от мира, живет вне подлинной исторической бытовой жизни, в мире призраков, мечтаний и благочестивой веры». Вот только вера его не является настоящей религией, что не мешает интеллигенции создавать «особый мирок со своими строжайшими и крепчайшими традициями, с своим этикетом, с своими нравами, обычаями почти со своей собственной культурой…». Именно монашеский аскетизм и оторванность от реальной жизни и порождают «все отношения интеллигенции к политике, ее фанатизм и нетерпимость, ее непрактичность и неумелость в политической деятельности, ее невыносимую склонность к фракционным раздорам, отсутствие у нее государственного смысла».

Такого заключительное, быть может, самое беспощадное суждение, вынесенное об интеллигенции одним из ее лучших представителей. Однако последняя фраза «Вех», как, впрочем, и все статьи сборника, оставляет надежду на преображение. «От непроизводительного, противокультурного нигилистического морализма мы должны перейти к творческому, созидающему культуру религиозному гуманизму».

Публикация «Вех» произвела эффект разорвавшейся бомбы. С одной стороны, книга вызвала небывалый интерес. Сборник несколько раз переиздавался, его тиражи исчислялись многими тысячами экземпляров. Во многих городах проводились специальные собрания для обсуждения идей «веховцев», количество статей, откликнувшихся на выход «Вех», превысило две сотни. В то же время, большая часть российской интеллигенции с возмущением отвергла предъявленные ей обвинения. Революционеры увидели в «Вехах» не размышления о российской интеллигенции, а осуждение революционного движения и истолковали книгу, как простой призыв к отказу от революционной борьбы. «Ужасная фраза» Гершензона возмущенно повторялась и комментировалась. Знаменитая фраза Ленина – «энциклопедия либерального ренегатства» ярко показывает отношение революционеров к своим бывшим собратьям. Впрочем, либералов «Вехи» возмутили ничуть не меньше. При всем их расхождении с революционерами народническая традиция значила для них не меньше, и они тоже в большинстве своем увидели в «Вехах» просто критику общественной борьбы, а вовсе не суровое моральное обвинение, предъявленное нескольким поколениям русских людей. Даже П.Н.Милюков, лидер кадетов, постарался провести четкую грань между интересными и яркими мыслями знаменитых философов и политической программой партии, к которой они принадлежали. Немногочисленные хвалебные отзывы, принадлежавшие философам В.Розанову , Е.Трубецкому , поэту Андрею Белому , просто утонули в море всеобщего возмущения.

Андрей Белый, сам создавший пророческую книгу о революции – роман

Петербург , тонко почувствовал грандиозное значение «Вех».:

«Вышла замечательная книга «Вехи». Несколько русских интеллигентов сказали горькие слова о себе, о нас; слова их проникнуты живым огнем и любовью к истине. …Но устами своих глашатаев интеллигенция перенесла центр обвинения с себя, как целое, на семь злополучных авторов. …Несправедливым судом над «Вехами» русская печать доказала, что она недопустимо пристрастна; авторы «Вех» и не думали вовсе судить интеллигенцию; они указали лишь на то, что препятствует русскому интеллигенту из раба отвлеченных мечтаний о свободе стать ее творцом…». «Вехи» подверглись жестокой расправе со стороны русской критики; этой расправе подвергалось все выдающееся, что появлялось в России. Шум, возбужденный «Вехами», не скоро утихнет; это показатель того, что книга попала в цель».

События 1917 показали, насколько «веховцы» были правы в своей оценке российской интеллигенции и ее роли в истории страны. После падения монархии и прихода большевиков к власти у философов, естественно, возникло желание осмыслить происходившие на их глазах драматические перемены. Так, в тяжелых условиях, во время начавшегося преследования кадетской партии и уничтожения свободы слова, был создан сборник «Из глубины», в котором приняли участие многие веховцы – Бердяев, Булгаков, Изгоев, Струве, Франк. Содержавшаяся в нем глубокая оценка русской революции, так же, как и «веховские» предостережения, так и не были по-настоящему услышаны и оценены.

Тамара Эйдельман ЛИТЕРАТУРА Вехи . Из глубины . М., 1991

«ВЕХИ» Сборник статей о русской интеллигенции» – книга, посвященная оценке миросозерцания русской интеллигенции, ее отношению к религии, философии, политике, культуре, праву, этике. Вышла в марте 1909. Авторы – Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков, М.О.Гершензон, А.С.Изгоев, Б.А.Кистяковский, П.Б.Струве, С.Л.Франк. Инициатором, составителем, автором предисловия был М.О.Гершензон. В течение года вышло 5 изданий, в печати с марта 1909 по февраль 1910 появилось 219 откликов. В России и за границей устраивались обсуждения сборника, а П.Н.Милюков предпринял лекционное турне против «Вех». Идеи книги вызвали всплеск откликов представителей всех слоев общества: консерваторов (В.В.Розанов, архиепископ Антоний), левых демократов (М.А.Антонович, Н.В.Валентинов), либералов (П.Н.Милюков, Иванов-Разумник), революционеров (В.И.Ленин, Г.В.Плеханов, В.М.Чернов). Откликнулись писатели и поэты (Л.Н.Толстой, А.Белый, Д.С.Мережковский, П.Д.Боборыкин), философы и социологи (М.М.Ковалевский, Е.Н.Трубецкой), журналисты и литературные критики. Реакции были многообразными: от острых выпадов (Мережковский) до сочувственных и доброжелательных оценок (Трубецкой). Отрицательные оценки преобладали. Идеи «Вех» приравнивали к черносотенству, с одной стороны, к «национальному отщепенству», с другой. «Вехи» были оценены гл. о. с политической, а не философской точки зрения. Ленин представлял их суть как контрреволюционность и «энциклопедию либерального ренегатства». Милюков также счел веховцев реакционерами. Погружение в мир религиозно-философских ценностей, пренебрежение политико-социальными проблемами воспринимались им как измена либеральному идеалу. Опасаясь крайностей «охлократии», непредвиденных разрушительных последствий социальной революции, авторы сборника высказались за такую политику, в основу которой «ляжет идея не внешнего устройства общественной жизни, а внутреннего совершенствования человека». Многие проблемы, поднятые в сборнике, имеют самостоятельное философское значение и должны рассматриваться в общем контексте русской философии 20 в. Философская линия «Вех» была продолжением первого коллективного манифеста русского идеализма – книги «Проблемы идеализма» (1902), в которой участвовали.четыре «веховца» (Булгаков, Бердяев, Струве, Франк). Не случайна также попытка повторения «Вех» в новой форме в сборнике «Из глубины» (1918). Специфика «Вех» состояла в том, что они наметили отход от обозначенного в «Проблемах идеализма» синтеза индивидуальных и социально значимых ценностей, считая последние второстепенными, временными. В качестве вечных идеалов были приняты метафизически и религиозно понятые категории красоты, святости, истины и добра. Взамен социально-эстетической интерпретации этих понятий веховцы выдвинули их трактовку с позиции индивидуально-личностной, вместо концепции приверженности интеллигенции социальной демократии предложили концепцию автономии и самоценности ее высших интеллектуальных достижений. С этой точки зрения осуждались революционность и нигилизм, пустившие глубокие корни в России, за их «жажду преобразований» и якобы глубокое пренебрежение к национальной духовной культуре. Фундаментальным элементом культуры они считали христианскую религию. Их понимание христианства, однако, выходит за конфессиональные рамки, поскольку сфера его действия охватывает философию, искусство, мораль, право, политику. Осуждая атеистический социализм, они выступили провозвестниками религиозного возрождения 20 в., поставив во главу угла ориентацию интеллигенции на обновленное православие, в нем усматривалась основа будущего социального и культурного развития России. Критикуя материалистические и позитивистские учения 19 в. как не отвечающие духовным запросам 20 в., они обращали внимание на особую ценность идей славянофилов, Чаадаева, Тютчева, Соловьева, Достоевского, С.Н.Трубецкого – всего того, что Гершензон назвал «элементами национальной самобытности» в русской философии. Секретом шокирующего воздействия «Вех» на общество была, в частности, их интерпретация психологии «среднего интеллигента». Этот слой дал массу культурных деятелей, но он же породил людей амбициозных, беспочвенных и безнациональных, питающих свою же притеснительницу – бюрократию. Авторами «Вех» были подмечены оттенки интеллигентского образа мышления с его склонностью к крайностям (включая героизм), нетерпимостью, пристрастием к уравнительности, жаждой целостного радикального мировоззрения. Однако, призывая осудить «интеллигентщину», авторы книги сосредоточились гл. о. на критике, а не на позитивных разработках, и потому их призыв не нашел широкого отклика в обществе. Значение сборника видится прежде всего в том, что его авторы первыми из русских мыслителей сумели предвидеть трагические последствия тотальной идейной борьбы, которые неизбежно должны были наступить в случае разделения интеллигенции изнутри. Трудная историческая судьба «Вех» подтвердила как ошибочность, так и реальность ряда их предостережений.

Литература:

1. Вехи. Из глубины. М., 1991;

2. Келли А. Полемика вокруг «Вех». – Там же , с. 548–553;

3. Вокруг «Вех». Полемика 1909–1910 гг. – «Вопросы литературы», 1994, вып. 4–6;

4. Полторацкий Н.П. Лев Толстой и «Вехи». – В сб.: На темы русские и общие: Статьи и материалы в честь проф. Н.С.Тимашева. Нью-Йорк, 1965;

5. Кувакин В.А. Религиозная философия в России. Начало XX века. М., 1980;

6. Shapiro L. The «Vekhi» Group and the Mystique of Revolution. – «Slavonic and East European Review», 1955, Vol. XXXIV, № 82, December;

7. Oberlander G. Die Vechi-Diskussion. 1909–1912. Köln, 1965;

8. Levin A. M.O.Gershenson and «Vekhi». – «Canadian Slavic Studies», 1970, Vol. V, № 1, Spring.