Главная » Социальное обеспечение » Федеральный судья в отставке сергей пашин. Сергей Анатольевич Пашин. Юбилейное Судья пашин сергей анатольевич

Федеральный судья в отставке сергей пашин. Сергей Анатольевич Пашин. Юбилейное Судья пашин сергей анатольевич

Лев Ройтман:

Заслуженный юрист России, кандидат юридических наук, основной разработчик концепции судебной реформы и закона о суде присяжных, законопроекта о Конституционном суде Сергей Пашин с 11-го октября является бывшим судьей Московского городского суда. Квалификационная коллегия судей Москвы лишила Сергея Пашина судейских полномочий за нарушение им, Сергеем Пашиным, кодекса чести судьи. От судейского кресла Сергея Пашина отлучают уже второй раз. Два года назад Верховный суд признал решения Московской и Всероссийской квалификационных коллегий необоснованными и Сергея Пашина в должности восстановили. Намерен ли Сергей Пашин добиваться восстановления на сей раз и доказывать, что это не он нарушил кодекс чести судьи? Сергей Пашин участвует в нашей передаче, это вопрос ему. Другой участник - писатель, юрист Аркадий Ваксберг.

Сергей Анатольевич Пашин, вам 38 лет, за плечами уже огромная работа правоведа и судебного практика, пособие “Обжалование арестов”, 97-й год, оно взбесило и прокуратуру, и ваших коллег-судей. И вот, когда говорят "судья Пашин", то говорят о либеральном, о просвещенном судье - к чести российского правосудия. Вот и вопрос: за кем вы оставляете на сей раз последнее слово - за теми, кто вам в профессиональной чести отказал или все же пойдете по инстанциям?

Сергей Пашин:

Я бы с удовольствием увидел тот момент, когда эти господа произнесут последнее слово. Но, боюсь, мне этого не дождаться. А что касается меня, то я, разумеется, буду жаловаться и буду обращаться в Высшую квалификационную коллегию, в Верховный суд, а если понадобится, то и в Страсбург, в Европейский суд по правам человека.

Лев Ройтман:

Я, как ведущий, должен все-таки ввести наших слушателей в курс дела. 25-го ноября прошлого года в Обнинске, Калужская область, был осужден Дмитрий Неверовский за уклонение от военной службы. Он отказался идти служить в армию по убеждениям. Он имеет на это конституционное право. И вы дали на это соответствующее заключение по поводу этого дела по просьбе Московской Хельсинкской группы, движения “За права человека” и общества “Мемориал”. Вы указали, что приговор Обнинского городского суда является неправовым, незаконным. Дмитрий Неверовский сейчас на свободе. Он был осужден к двум годам лишения свободы, но дело было во второй, кассационной инстанции отправлено на доследование. Очевидно, оно там и умрет. И по жалобе председателя Калужского областного суда против вас было возбуждено квалификационное дело, которое и закончилось обвинением в том, что вы нарушили кодекс чести судьи, то есть высказались о приговоре, вынесенном вашими коллегами по профессии, как о неконституционном и незаконном. Полагаете ли вы, что ваши действия в данном случае, в деле этого Дмитрия Неверовского, соответствуют судейской чести, достоинству судьи или, быть может, обязанностям правоведа?

Сергей Пашин:

Я считаю, что честь надо иметь свою и нет особой чести судьи, особой чести врача, есть честь порядочного человека. В ситуации, когда невиновный человек был помещен в следственный изолятор, где пробыл пять месяцев, когда его неоднократно сажали в карцер, долг, по-моему, всякого правоведа вступиться, тем более, что речь идет о Конституционных, неотъемлемых правах человека и гражданина. Судья - это должностное лицо категории “А”, то есть он приравнен к президенту, депутату, федеральному министру. Судья должен бороться не за то, что бы было безобразно, но зато единообразно, а за то, чтобы соблюдалось право. Я это и сделал.

Лев Ройтман:

Тем не менее, Московская квалификационная судейская коллегия считает, что вы нарушили кодекс чести судьи, в данном случае честь мундира. И в связи с этим, Аркадий Иосифович Ваксберг, то, что происходит с Сергеем Анатольевичем Пашиным, вот этот элемент защиты мундира, которому он, якобы, не соответствует, насколько это характерно для советского, ну, а теперь для российского судейского сословия?

Аркадий Ваксберг:

Я думаю, что вопрос поставлен совершенно правильно. Потому что советский менталитет или, если точнее, применительно к теме нашего обсуждения, советское правосознание, никуда не делось, лишь немного сменило словарь и пользуется теперь для самовыражения несколько иной терминологией, такой же демагогической, как раньше. Меня ничуть не удивляет решение о втором изгнании Сергея Анатольевича Пашина из судейского сообщества. И, как вам ни покажется странным, даже и не возмущает. Потому что возмущать могло бы то, что находилось в решительном противоречии со всем тем, что происходит в стране. В противоречии с теми процессами, которые там происходят и набирают обороты. Но поскольку это соответствует всему, так сказать, контексту обстановки, то меня это не может удивить. Отторжение чужого, инородного тела свойственно не только биологии. Не знаю, как эти судьи называют Сергея Анатольевича в своем кругу, но я, будь на их месте, называл бы его очень коротко - не наш. Например, каким содержанием наполнены слова, адресованные Сергею Анатольевичу, которые вы уже не один раз процитировали: нарушил кодекс чести судьи. Ну что это за кодекс чести, сильно напоминающий мне моральный кодекс строителя коммунизма? Ведь понятие чести у судей-обвинителей одни, а у судьи-обвиняемого совершенно другие. Они мыслят по-разному и говорят на разных языках. Драма состоит в том, что Сергей Анатольевич стремится реально, действительно, на самом деле в качестве судьи осуществлять и нормы новой Конституции России, и правовые институты демократического общества, гарантирующего гражданам не только свободу убеждений, но и возможности жить в согласии с этими убеждениями. А члены судейской коллегии, изгнавшие его из своих рядов, воспринимают все это, то есть Конституцию, предоставленные ею гражданам свободы, как некий демократический фасад. Действуют же совсем по-другому. Любопытно, что они лишают этого права не только отказавшегося от несения военной службы Неверовского из Обнинска, из-за которого разгорелся сыр-бор, но и самого Пашина, который, по их мнению, ради так называемой корпоративной солидарности должен скрывать свои мысли и не вправе иметь суждения о грубых нарушениях закона, допущенных коллегами. Но где в законе делается такое изъятие для судьи? О какой пресловутой диктатуре закона может идти речь, если действующие судьи никак не могут уразуметь простейшее правило, без знания которого, по-моему, студент первого курса юрфака не может стать второкурсником? А именно то, что Конституция является законом прямого действия. То есть обязательна для правоприменительных органов, независимо от наличия или от отсутствия какого-либо уточняющего закона. И вот мы столкнулись с очень, увы, тривиальным и очень, конечно, печальным конфликтом, конфликтом между корпоративной безграмотностью и солидарностью, с одной стороны, и непоколебимой верностью праву, закону и справедливости, с другой. Или иначе - мы видим конфронтацию тех, кто живет и хочет жить по-старому, с тем, кто по-старому жить не хочет и уже старается не жить.

Лев Ройтман:

Спасибо, Аркадий Иосифович. И вновь к Сергею Анатольевичу Пашину: ведь ваши квалификационные и отстранительные дела не уникальны для Москвы. Было ведь и дело Гарольда Карцева, председатель Севастопольского районного суда, было и дело Елены Раскевич, судья Ногинского суда. Как вы реагировали, будучи московским судьей, на эти дела ваших коллег, которые также были дисквалифицированы?

Сергей Пашин:

Мы с этими коллегами много говорили об их делах и я хочу надеяться, что дал им несколько хороших советов. А что касается Гарольда Николаевича Карцева, то я выступал в Верховном суде свидетелем на его стороне, свидетелем в его защиту. И Гарольд Николаевич Карцев был восстановлен в должности судьи, все обвинения с него были сняты, но состояние здоровья не позволило ему вернуться к этой работе, и он сейчас преуспевающий адвокат.

Лев Ройтман:

Вы сказали - адвокат. Времена, естественно, сегодня не сталинские, но уже и в брежневские времена, и в хрущевские времена судьи, а также и прокурорские работники, которых по тем или иным причинам увольняли от должности, могли уходить и очень часто уходили в адвокатуру. Не мыслите ли вы для себя карьеру адвоката?

Сергей Пашин:

Я с ужасом думаю о том, как я предстану со своими правовыми рассуждениями перед людьми, которые в праве смыслят мало или хотят не смыслить сознательно. Может быть, в данном случае уместны были бы какие-то подношения. Но я не привык действовать через черный ход и обходными путями. Поэтому, боюсь, адвокатская карьера не для меня.

Лев Ройтман:

Спасибо, Сергей Анатольевич. Я понимаю, что вы сейчас, по-видимому, сами еще твердо не знаете, на какую стезю - научную, адвокатскую, правозащитную, консультационную вы встанете, и это вполне можно понять. Но все-таки вы связывали свою деятельность с деятельностью судейской и войдете, сейчас уже наверняка, так или иначе в историю российского правосудия, как судья либеральный и прогрессивный. Но тем не менее, хочу вот что у вас спросить: какую бы вы ни избрали для себя карьеру, намерены ли вы добиваться восстановления своих прав во Всероссийской, Высшей квалификационной коллегии, затем, если придется, в Верховном суде России и затем, если понадобится, в Европейском суде по правам человека в Страсбурге, который вы упомянули как возможную, теперь уже, слава Богу, возможную инстанцию.

Сергей Пашин:

Я буду делать это непременно и не только ради себя, но и ради тех коллег, которые были несправедливо изгнаны. Мне кажется, что мое дело носит прецедентный характер. По сути решается вопрос о том, кто такой судья. Это серая мышка, которая должна быть дрессированной, которая должна говорить и делать то, что ей прикажут, которая должна быть в стае и поступать как член стаи. Или же судья это должностное лицо, носитель права, представитель народа, действующий в интересах народа. Я рассчитываю отстоять свои Конституционные права и тем самым создать важный прецедент. К сожалению, практика применения этого так называемого кодекса чести судьи такова, что квалификационные коллегии позволяют себе чуть ли не в замочную скважину подсматривать. Например, целый ряд судей не получили рекомендации для назначения на новый срок, на назначение пожизненно на должность судьи только потому, что они, видите ли, не урегулировали свои семейные отношения. И об этом пишет Анатолий Васильевич Жеребцов, председатель высшей квалификационной коллегии. С его точки зрения, можно вмешиваться в личную жизнь людей, которые претендуют на судейское звание. Я с этим не согласен и рассчитываю доказать и Жеребцову, и Куприянову, председателю Квалификационной коллегии Москвы, и Лебедеву, председателю Верховного суда, что Конституция обязательна для них и она оберегает судей, как судьбу любого другого человека.

Лев Ройтман:

Сергей Анатольевич, не смущает ли вас то обстоятельство, что вы будете пытаться вернуться в судейскую среду, которая вас практически единогласно исторгла. Решение московской квалификационной коллегии было единогласным, насколько можно судить по имеющимся данным.

Сергей Пашин:

Лев Ройтман:

Очень интересно. Это полностью противоречит тем опубликованным письменным сообщениям, которые имеются у нас и которые поступили из Москвы. Можете вы пояснить позицию этих трех, так сказать, диссидентов?

Сергей Пашин:

Голосование происходит закрыто, но позиция совершенно очевидна. Это люди, которые были, по-видимому, были удовлетворены моими ссылками на Конституцию и вынуждены были констатировать, что законы, определяющие поведение судьи в обществе, никак не нарушены. Что же касается самодеятельности некоторых малопросвещенных господ, которые думают, что могут вопреки Конституции устанавливать запреты, то эти судьи поняли, что такая самодеятельность не может быть поддержана приличным человеком. Благодаря этому я получил три голоса. Это большой прогресс, потому что в 98-м году меня отлучали единогласно.

Лев Ройтман:

Спасибо, Сергей Анатольевич. Аркадий Иосифович Ваксберг, вселяет ли в вас какую-то надежду то обстоятельство, что, как выясняется, нынешнее решение Московской квалификационной коллегии, в отличие от того, что было два года назад, когда оно было незаконным, как уже установлено решением Верховного суда, на сей раз все-таки не было единогласным?

Аркадий Ваксберг:

Безусловно, вселяет. Мне кажется, что это очень обнадеживающий фактор. Нельзя говорить все-таки о том, что во всем нынешнем российском правосудии ничего не изменилось с советских времен, что юстиция наша целиком так же неправосудна, как и в прошлые годы. Иначе не было бы таких приговоров, которые вынесены, скажем, по делу Александра Никитина или даже по делу Григория Пасько. Но в целом консервативное сознание судейского корпуса поддерживается общей политической тенденцией в стране, с ее демонстративным поворотом в сторону советской символики, советской риторики, с торжествующей реанимацией кагебизма под ширмой профессионализма. Возвратом несомненного обвинительного уклона в правосудии, возвратом памятного юристам прежних лет принципа так называемой стабильности приговора, то есть сохранением его, пусть даже неправосудного, ради какого-то судейского престижа и уважения к правосудию. Вот в эти жернова и попадает все время Сергей Анатольевич Пашин, который не хочет считаться с зигзагами верховной политики, а живет и работает по иным принципам, идет не в ногу со всеми. Ну как же это может не раздражать? Кстати, такие белые вороны залетали в судейские залы и раньше. Вот сейчас считается хорошим тоном воздать должное великому юристу Анатолию Федоровичу Кони. Ваш покорный слуга даже удостоился чести одним из первых получить почетную медаль его имени. Но Кони, когда он был судьей, отличался независимостью суждений и независимостью своих поступков. И что же - из судебного ведомства его вытеснили, не столь, конечно, смехотворным и грубым образом как Сергея Анатольевича, но все же вытеснили. Это обидно, но закономерно. Так что, мне кажется, огорчаться Сергею Анатольевичу особенно не нужно. В истории российской юстиции, российской демократии остался все же Кони, а не его гонители. Вот если же произойдет чудо, я бы сказал, если и на этот раз оскорбившиеся за свою честь судьи будут посрамлены, а Сергея Анатольевича восстановят в правах судьи, это будет очень важный знак, очень важное свидетельство поистине тектонических сдвигов, происходящих в окаменевших пластах советского и постсоветского правосудия. Изгнавшим его из своих рядов, наверняка, кажется, что они его наказали, но для людей с недеформированным сознанием, ну какое же это наказание? Я вот в какой-то газете, выступавшей в защиту Сергея Анатольевича, нашел утверждение будто его лишили профессии. Но судья не профессия, это должность, это пост. Профессия у Сергея Анатольевича юрист, правозащитник, никто его этой профессии лишить не может. Так что за его дальнейшую судьбу я совершенно спокоен.

Лев Ройтман:

Спасибо, Аркадий Иосифович. Я должен сказать что я также совершенно спокоен за дальнейшую профессиональную судьбу нашего собеседника судьи Сергея Пашина. Он остается судьей. Дело его пока не закончено, поскольку он сегодня сказал нам, что намерен добиваться того, чтобы его честь была восстановлена. Я очень надеюсь, что так и произойдет, коль скоро он сам решил этого добиваться. Должен признаться, что когда я договаривался с ним об этом разговоре, об этой передаче, я позвонил Сергею Анатольевичу. Он был последние 15 минут в своем судейском кабинете в московском городском суде. И я, позвонив, сказал: Сергей Анатольевич, я не знаю, поздравлять вас или сочувствовать? Сегодня совершенно ясно, что не надо ни поздравлять, ни сочувствовать, а следить за тем, как российская судебная система будет восстанавливать собственную честь.

ПАШИН СЕРГЕЙ АНАТОЛЬЕВИЧ: БИОГРАФИЯ

Федеральный судья в отставке, Заслуженный юрист Российской Федерации
БИОГРАФИЯ

С 1979 по 1984 год учился на дневном отделении Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова; окончил юридический факультет с отличием по специальности «правоведение».

С 1984 по 1987 год учился в очной, а затем в заочной аспирантуре там же. Защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата юридических наук по теме: «Судебные прения в механизме установления истины по уголовному делу» (1987 год).

C 1990 года - главный специалист юридического отдела Аппарата Президиума Верховного Совета РСФСР.

В 1995 году возглавил отдел судебной реформы Государственно-правового управления Президента Российской Федерации.

С 1996 по 2001 год - судья Московского городского суда;

Из-за конфликтов с Председателем суда Ольгой Егоровой дважды был лишён полномочий, но Высшая квалификационная коллегия судей отменяла решения, принятые против Пашина.

В 2001 году ушёл в отставку.

В 2005-2007 годах участвовал в программе «Федеральный судья» на Первом канале.

В настоящее время (сентябрь 2009 года) - профессор кафедры судебной власти и организации правосудия ГУ-ВШЭ (город Москва), профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин Московского института экономики, политики и права.

С. А. Пашин известен и как поэт, издано несколько сборников его стихотворений. Блестящий оратор, человек, обладающий невероятной памятью, чувством юмора, работоспособностью, тактом и обаянием.

НАУЧНЫЕ СТЕПЕНИ И ПОЧЁТНЫЕ ЗВАНИЯ

Кандидат юридических наук (1987);

Заслуженный юрист Российской Федерации (1992);

Доцент (1994);

Действительный член Нью-Йоркской академии наук (1995);

Лауреат премии «За права человека» Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации (1999).

Член-учредитель регионального общественного объединения «Независимый экспертно-правовой совет»;

Член Московской Хельсинкской группы.

О судебном контроле за правомерностью арестов (1992);
О Конституционном Суде РСФСР (1991);
О действии уголовного закона во времени (1991);
Модельный Уголовно-процессуальный кодекс для государств-участников СНГ (председатель рабочей группы, автор 8 разделов) (1996);
О судебной системе Российской Федерации (руководитель рабочей группы) (1996).
О статусе судей (в соавторстве) (1992);
О суде присяжных (руководитель разработки, автор процессуальной части) (1993);
Автор более 90 опубликованных работ.

ПУБЛИКАЦИИ

Судебный контроль за правильностью арестов. Правозащитник, № 3 (1995/1)
Правда о Ю. Стецовском и «страшной мести» его недоброжелателей. Правозащитник, № 13 (1997/3)
Пять свитков летописи. Правозащитник, № 6 (1995/4)
Суд присяжных возвращается. Правозащитник, № 1 (1994/1)
О проекте российского Уголовно-процессуального кодекса. Правозащитник, № 9 (1996/3)

:
Белая ворона правосудия

Сергей Анатольевич Пашин изгнан из судей за недопустимый гуманизм

В Мосгорсуде слушалось не слишком интересное дело. Несколько человек обвинялись в похищении бизнесмена - по предварительному сговору и в составе организованной группы. Однако доказанным судья Пашин посчитал только само похищение. Была пятница. Примерно в три часа дня Пашин вместе с народными заседателями вынес определение об освобождении под залог подсудимого Салимова - он сидел в переполненных Бутырках и был тяжело болен. Да и по делу проходил отнюдь не главным. Пашин со своим определением пошел к зампреду суда Кузину, попросил машину, чтобы отвезти документ в Бутырку до конца рабочего дня. Кузин отказал. Тогда Пашин на свои деньги нанял машину и отправил в изолятор секретаря. К вечеру Салимов был дома.

До этого судья осмелился выпустить из тех же Бутырок другого подсудимого - Гусева, который болел туберкулезом, в тюрьме у него начался распад легких.

Приговор по делу о похищении был вынесен 14 мая. А уже через два дня появилось представление на изгнание Пашина из судей. И 27 мая квалификационная коллегия судей города Москвы прекратила его судейские полномочия за "совершение поступка, позорящего честь и достоинство судьи и умаляющего авторитет судейской власти".

Тайна совещательной комнаты

Официальные обвинения не касались эпизодов освобождения Пашиным больных людей. Но речь об отпущенных на коллегии шла. Председатель Галина Андреева высказалась в том смысле, что умирающего туберкулезника Гусева нельзя было выпускать из Бутырок, поскольку он... является бациллоносителем. А из того, что Пашин на свои деньги отправил постановление об освобождении из тюрьмы больного Салимова, можно было, по ее мнению, "раздуть" большую историю.

Раздувать не стали. Обвинили Пашина в нарушении "тайны совещательной комнаты". Во время работы над текстом приговора он на два дня покинул Москву и прочел в Питере лекцию.

Только вот какая незадача: нет сегодня в законе этой самой "тайны комнаты". Есть тайна совещания судей. Судья и народные заседатели принципиально решают, каким должен быть приговор, и в этот час, а иногда часы, не могут общаться с внешним миром. В том, последнем для Пашина, деле они кроме как друг с другом ни с кем и не общались, два дня сидели под замком, пока не вынесли приговор. Приговор должен быть написан. Его, естественно, пишет председательствующий, профессиональный судья строго в рабочее время. А нерабочее вправе использовать по своему усмотрению. Пашин подал председателю городского суда Корневой заявление о предоставлении ему двухдневного отпуска за свой счет. И Корнева приказом за N 71 этот отпуск ему предоставила. Если исходить из логики ею же самой выдвинутого и подписанного против Пашина обвинения, претензии следует предъявить и ей.

Второе обвинение - из той же серии: почти трехсотстраничный приговор Пашин читал всего три часа. Вывод: приговор оглашен не полностью. Обвинение это возникло с подачи представителя горпрокуратуры Галины Чепик. После окончания процесса она вручила председателю суда соответствующий рапорт. Но почему после, а не во время? Ведь у всех участников процесса судья спрашивал: понятен ли им приговор? И коли он оглашен не полностью, прокурор был обязан немедленно - в суде! - заявить протест. Прокурор Чепик тогда смолчала, а в квалификационной коллегии проговорилась: оказывается, она приходила к Пашину и в приватной беседе требовала как можно более строгого осуждения всех обвиняемых. Очевидно, прокуратура была заинтересована в определенном исходе дела. Пашин рассудил по-своему: несколько человек получили условные сроки.

Непозволительное вольтерьянство

Недовольство прокуратуры совпало с позицией судебного руководства. Думается, что это начало копиться с первых же рассмотренных Пашиным дел. Еще бы. Чего стоит, например, такая строка из приговора, вынесенного Пашиным: "Суд... не видит причин, по которым слова вероятных истязателей заслуживают большего доверия, чем утверждения их возможных жертв". Речь идет о милиционерах и добытых ими так называемых "признательных показаниях" подсудимых. Попытка Пашина дезавуировать добытые битьем показания, расценивается коллегами из квалификационной комиссии как непозволительное вольтерьянство.

Итак, существующая в России судебная система быстро и безжалостно отвергла судью, который, не нарушая закона, используя предоставленные этим законом возможности, позволяет себе не видеть заранее в подсудимом преступника и не боится выказать к нему человеческое, сострадательное отношение. А потому присутствие Сергея Пашина в Мосгорсуде ("Мосгорштампе", как называют его вот уже несколько десятков лет) демонстративно грозит этой системе.

Пашин - кандидат наук, заслуженный юрист России, один из авторов судебной реформы, подлежал изгнанию уже в силу того, что у него иное, чем у всех, состояние души и ума. До Мосгорсуда он работал начальником отдела судебной реформы в главном правовом управлении при президенте. И как-то докладывал Ельцину о проделанной работе. Президент все одобрил и письменно распорядился усилить пашинское подразделение. Через три недели отдел судебной реформы начальник ГПУ Орехов упразднил. Пашину тогда бы, два с лишним года назад, и сообразить: этому государству потуги человека, пекущегося об истинном правосудии, ни к чему.

Если даже допустить, что в чем-то он допустил просчет, то эту - возможную - его виновность никак нельзя признать позорящим проступком, тем более достойным дисквалификации. И коль на то пошло, лишать судейских полномочий надо сотни российских судей, превративших свою работу в равнодушное ремесло или в коммерческое предприятие. Однако они-то не чужаки и могут быть совершенно спокойными, ибо позволяют своим подсудимым годами гнить в тюрьмах и в тюрьмах же умирать.

Сергей Пашин собирается обжаловать решение городской квалификационной коллегии в коллегию республиканскую. Иллюзий не питает. Даже если и выйдет он из этой истории победителем, вряд ли ему придется остаться судьей.

Историю с изгнанием из Мосгорсуда Сергея Пашина редакция "Общей газеты" берет под свой журналистский контроль. Проблема принципиальна, она не только в Пашине. Лично Пашин, покинув "Мосгорштапм" и уйдя в науку, может, ничего и не потеряет, чего не скажешь о гражданах, которым приходится иметь дело с судами, и о всей нашей судебной системе, которой только и остается надеяться на таких, как Пашин.

Факты и мнения

Ведущий Лев Ройтман

Дело судьи Сергея Пашина

Лев Ройтман:

Сергей Анатольевич Пашин, вам 38 лет, за плечами уже огромная работа правоведа и судебного практика, пособие “Обжалование арестов”, 97-й год, оно взбесило и прокуратуру, и ваших коллег - судей. И вот, когда говорят "судья Пашин", то говорят о либеральном, о просвещенном судье - к чести российского правосудия. Вот и вопрос: за кем вы оставляете на сей раз последнее слово - за теми, кто вам в профессиональной чести отказал или все же пойдете по инстанциям?

Сергей Пашин:

Лев Ройтман:

Сергей Пашин:

Лев Ройтман:

Аркадий Ваксберг:

Лев Ройтман:

Сергей Пашин:

Лев Ройтман:

Сергей Пашин:

Лев Ройтман:

Сергей Пашин:

Лев Ройтман:

Сергей Пашин:

Лев Ройтман:

Сергей Пашин:

Лев Ройтман:

Аркадий Ваксберг:

Лев Ройтман:

Судья Сергей Пашин и зампред Верховного суда Виктор Жуйков о проблеме несменяемости судей

Сергей Пашин: "Мы будем иметь систему, подконтрольную другому субъекту" (Интервью "Полит.Ру")

Вас Дмитрий Козак убедил?

Козак говорил, по сути, что он будет укреплять вертикаль власти. И судьи, вышедшие из-под контроля, проявляющие произвол и самодурство, будут поставлены под контроль президентской администрации. У меня единственный вопрос: а кто будет контролировать президентскую администрацию? А так все слава богу.

Но Козак говорил не вполне это. Он, в частности, предлагал аргументы (http://www.polit.ru/documents/444295.html) в пользу введения административной ответственности, заявляя, что так будет прекращена практика теневого давления на судей.

Надо разделять то, что человек говорит, и то, что человек делает. Если президент будет решать вопрос о том, назначать председателя суда на второй срок или не назначать, то председатель суда сделает все, чтобы его назначили. Если вы убираете согласие местных законодательных органов на назначение судьи, значит, больше власти переходит к президентской администрации. Ну, и так далее. Так что не так важно, как это оправдывается. Важно, что делается.

И в итоге с приятием нового закона мы будем иметь совершенно подконтрольную судебную систему?

Она и сейчас подконтрольна. Просто мы будем иметь систему, подконтрольную другому субъекту - президентской администрации, федеральному центру. Вот, собственно, и все.

Зампред Верховного суда Виктор Жуйков: "Это не надо судьям, это надо обществу"

(из выступления на круглом столе в ЦСП)

Мы, конечно, должны использовать мировой опыт. Но механическое восприятие зарубежного опыта тоже приводит к опасным сложностям. Нам говорят: наши российские судьи самые независимые и самые неприкосновенные; почему бы не сделать так, как во Франции или в Италии - и тогда все будет замечательно. Те рамки независимости и неприкосновенности, которые были приняты в 1992 году в законе о статусе судей, а начали еще создаваться в 1989 году в законе о статусе судей РСФСР, - они для нас исторически были необходимы, потому что такого вмешательства в судебную деятельность, [как при советском строе, нет нигде]. И ведь когда мы закон приняли в 1992 году, ... ... закон о статусе был принят единогласно. А потом в 1996 году неслучайно в федеральном конституционном законе о судебной системе записали: "В Российской Федерации не должны приниматься законы, снижающие гарантии независимости и неприкосновенности судьи".

Это надо не судьям - это надо обществу. Потому что гарантии независимости и неприкосновенности действительно порождают доверие к суду. Кто будет верить судье, если через два дня его полномочия истекают, и быть ему судьей или нет, решает неизвестно кто. Сейчас предлагается ограничить срок полномочий для председателей судов. Тут надо крепко подумать, как-то решать, возможна пролонгация срока или нет. Дела исключительной важности, в которых заинтересованы властные и другие структуры, рассматривают судьи, которые не обладают статусом несменяемости. У нас ведь переходный период, и многие судьи были назначены по старому законодательству на 10 лет. Для того, чтобы получить новые полномочия, они должны были заручиться согласием законодательных органов субъектов федерации. Мы потеряли очень много судей, которым такое согласие не было дано за то, что они занимали честную и принципиальную позицию. То же самое будет и с председателями судов, когда их сроки будут истекать, а оформление вторых сроков будет зависеть от многих факторов.

В нашей Конституции судьи несменяемы. Ничего про срок полномочий не написано. Впервые об этом было написано в конституционном законе о Конституционном суде - 12 лет назад. По моим представлениям, тогда был просто достигнут компромисс. А потом в федеральном конституционном законе о судебной системе записали, что срок полномочий может быть изменен федеральным конституционным законом. Сейчас предлагается устанавливать срок федеральным законом. Эта тенденция может привести к тому, что от несменяемости ничего не останется. Несменяемость, трактуемая как несменяемость в пределах срока, - это никакая не несменяемость, потому что срок можно установить сколь угодно малый.

Этот "неудобный" Пашин

Знаю Сергея Пашина с 1990 г. Он тогда служил в Президиуме Верховного Совета и был одним из ведущих разработчиков концепции судебной реформы - важного компонента демократического переустройства России. Концепцию поддержал президент и одобрил российский парламент.

В дальнейшем, возглавив отдел судебной реформы в президентской администрации, он занимался реализацией концепции - писал проекты уголовно-процессуального кодекса, законов о судебной системе, о статусе судей, о судебном контроле за арестами, об адвокатуре. Решающий, можно сказать, вклад сделан им в восстановление упраздненных в 1917 голу лучших российских судов - судов присяжных. Участвуя в некоторых из этих проектов, я составил представление о последовательно гуманистическом, демократическом мировоззрении С.Пашина, его образованности, богатой эрудиции, преданности делу, целеустремленности и трудоспособности.

Года два назад, покинув высокий административный пост, кандидат юридических наук, доцент С.Пашин принял назначение на должность судьи Московского городского суда. До этого, создавая суды присяжных, отслеживая первые шаги их работы, сравнивая ее с судопроизводством в привычных советских формах, он, конечно, знал судебную практику. Но наблюдать - это одно, а нести ответственность за конкретное дело, за вверенные тебе судьбы обвиняемых и потерпевших - совсем другое. И такой опыт способствовал дальнейшему творческому росту. Это было заметно по новым актуальным трудам С.Пашина в периодической печати, в научных сборниках.

Но вдруг стало известно, что 27 мая с. г. квалификационная комиссия московских судей решила прекратить судебные полномочия С.Пашина как "совершившего поступок, позорящий честь и достоинство судьи и умаляющий авторитет судебной власти". Это высшая мера наказания, которую может назначить квалификационная комиссия. С такой формулировкой прекращают полномочия судей, уличенных во взяточничестве и других мерзостях. Что же такое натворил С.Пашин?

Решение квалификационной комиссии почти буквально воспроизводит представление о прекращении полномочий С. Пашина, направленное в комиссию председателем Мосгорсуда З.Корневой. Поэтому обратимся к первоисточнику.

Из представления и приложенных к нему документов видно, что Законодательное собрание Петербурга пригласило С. Пашина 16 апреля с. г. сделать доклад о проекте уголовно-процессуального кодекса РФ. Приглашение неслучайное. С.Пашин в свое время возглавлял группу разработчиков проекта УПК. Государственная Дума предпочла и приняла в первом чтении отнюдь не бесспорный проект, подготовленный другой группой разработчиков. Поэтому вполне естествен интерес законодателей к конкурирующему проекту.

Заблаговременно С.Пашин получил разрешение первого заместителя Мосгорсуда выехать в Петербург на два дня. Заметим, в порядке административного отпуска. В это время в производстве у С.Пашина находилось дело по обвинению группы лиц в совершении экономических преступлений. 6 апреля С.Пашин и народные заседатели удалились на совещание для постановления приговора Провозглашение приговора было назначено на 15 апреля, но к этому дню подготовить приговор не успели. Пашин выехал в Петербург, сделал доклад и, возвратившись, с понедельника 20 апреля продолжил работу над приговором. Провозглашение его несколько раз переносилось и наконец состоялось 14 мая, через месяц и восемь дней после начала совещания судей.

Председатель Мосгорсуда, а затем и члены квалификационной комиссии, высокообразованные юристы, трактуют выезд С. Пашина на два дня в Петербург как "нарушение тайны совещательной комнаты". Писатель О.Чайковская, по образованию и научной подготовке не юрист, а историк, верно подметила, что закон говорит не о тайне совещательной комнаты, а о тайне совещания судей ("ЛГ", 1 июля с.г.). Но дело не в словах. По сути, судьи и народные заседатели нарушают тайну совещания, если допускают присутствие кого-либо при их совещании либо кому-то рассказывают, кто и что говорил в ходе совещания. Но ведь никаких данных о том. что Пашин позволял себе что-то подобное, ни председатель суда. ни квалификационная комиссия не назвали.

Не представляет собой правонарушения и сам по себе выезд С.Пашина на два дня в Петербург. Часть 2 ст.302 Уголовно-процессуального кодекса допускает перерывы совещания судей для отдыха. Отдых включает часть суток вне восьмичасового рабочего дня, а также нерабочие (выходные и праздничные) дни. На период совещания судей по делу Попова и других пришлось одиннадцать нерабочих дней, а у С.Пашина вместе с отпуском их оказалось тринадцать. Каждый волен проводить нерабочее время по-своему.

Одни отдыхают в кругу семьи, другие - в туристических маршрутах, третьи выращивают кактусы. Хобби судьи С.Пашина - обсуждение проблем уголовно-процессуального законодательства, и если он потратил два дня отпуска для доклада по этим проблемам в Законодательном собрании Петербурга, то увидеть в этом серьезное правонарушение можно лишь при очень сильном желании. От того, что постановление приговора длилось тридцать восемь дней, а не двумя днями меньше (как могло быть, откажись Пашин от поездки в Петербург), никто существенно не пострадал. Да и о чем может быть речь, если Пашин, возвратившись из Петербурга, компенсировал эти два дня работой в выходные?

Еще председатель Мосгорсуда и следующая его взгляду квалификационная комиссия ставят в вину С.Пашину неполное оглашение приговора от 14 мая объемом в 290 страниц. Эта инвектива зиждется на рапорте выступавшей в качестве обвинителя недовольной оправдательным приговором сотрудницы Мосгорпрокуратуры Г.Чепик и справке конвоя о том, что оглашение приговора длилось с 12 до 14 часов 45 минут, то есть 165 минут. Много это или мало - по 0,6 минуты на страницу? Для выразительного художественного чтения с мхатовскими паузами, пожалуй, маловато. А для монотонной скороговорки, которой обычно оглашаются в суде документы? Трудно сказать. Фиксированных норм на этот счет нет.

Похоже, однако, что при рассмотрении этого вопроса прокурор Чепик, председатель Мосгорсуда и члены квалификационной комиссии не вспомнили о законе, по которому все факты, имеющие значение для дела, фиксируются я протоколе судебного заседании, а если судья и секретарь судебного заседания что-либо упустили, обвинитель, защитник, как и другие участники процесса, вправе подать замечания на протокол. В данном же деле ни обвинитель Чепик, ни кто-либо другой замечаний на слишком быстрое или неполное оглашение приговора не подали. В свете этих фактов продублированное в решении квалификационной комиссии утверждение председателя Мосгорсуда о том, что С.Пашин "преднамеренно грубо нарушил требования закона, совершил поступок, порочащий честь и достоинство судьи и умаляющий авторитет судебной власти", представляется по меньшей мере сомнительным.

В то же время, полагаю, О.Чайковская несколько увлеклась, сравнив прекращение судейских полномочий С.Пашина с заказным убийством. Что-то образы заказчика, киллера, сговор между ними здесь не очень просматриваются. Скорее всего, случилось что-то другое. Не будем рисовать С.Пашина ангелом с лазоревыми крылами. У него сложный, нелегкий характер. Если он пришел к определенному выводу, то переубедить его трудно, а то и невозможно. Так, С.Пашин считает, что оправдать невиновного не менее важно, чем осудить преступника. Но этот взгляд, никем не оспариваемый в теории, непопулярен в современной практике российских судов.

На протяжении ряда лет оправдательные приговоры составляют жалкую долю процента. Иначе говоря, для подавляющего большинства наших судей из ста обвиняемых сто преступников. С.Пашин же с этим не согласен. Он уверен, что неспособность судов оправдывать невиновных - это крах правосудия. Ему говорят, что в условиях роста преступности, нехватки квалифицированных следователей не надо придираться к нарушениям закона при собирании и оценке доказательств. А для С.Пашина эти доводы не существуют. Он отвечает: если не доказано, значит, непиновен.

Он идет против течения и, отвергая обвинения, построенные на сомнительных, по его мнению, доказательствах, выносит оправдательные приговоры. Он упорно отстаивает суды присяжных, где доля оправдательных приговоров на два порядка выше, чем в привычных судах старого типа. К тому же С.Пашин - опасный полемист. Железная логика у него сочетается с сарказмом. При этом безукоризненная вежливость лишь усугубляет незавидное положение оппонентов. С.Пашин наделен завидными интеллектуальными качествами, что не всем нравится.

Мало того, он не прилагает особых усилий, чтобы скрыть свое превосходство над многими из окружающих, и это тоже не располагает в его пользу. Попытки выглядеть покладистым, простым, скромным ему не удаются. Перефразируя У.Черчилля, можно сказать, что у С.Пашина просто нет оснований быть скромным. Своими научными и практическими трудами он приобрел известность в нашей стране и за рубежом.

Может быть, кто-то боится, что молодой, богато одаренный С.Пашин обскачет его по лестнице чинов и должностей? Вероятно, все вместе создало вокруг него ту бездуховную атмосферу, в которой могло произойти то, что произошло.

Сойдем, однако, с зыбкой почвы аналогий и гипотез по поводу мотивов, тем более, что есть нечто несомненное. Лишение судебных полномочий судьи Московского городского суда, заслуженного юриста России, кандидата наук, доцента С.Пашина без достаточных оснований - серьезная ошибка. И дело не только в Пашине. Это плохой урок нравственности другим судьям, учащий, что приоритетны не профессионализм, не одаренность, не верность конституционному принципу судейской независимости, а иные качества. Но если произвольно, "по несходству характеров" устранить таких работников, как С. Пашин, и селекционировать покладистых, щелкающих каблуками, влюблено взирающих на начальство, нынешний кризис судебной системы станет необратимым.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ Ю.И. Стецовского, доктора юридических наук, профессора, заслуженного юриста РФ

С.А. Пашин работал судьей с марта 1996 года. 10 апреля 1998 года председатель Мосгорсуда издала приказ N 71 об отпуске С.А. Пашина без сохранения содержания с 16 по 17 апреля с.г. Во время отпуска судья участвовал в слушаниях в Законодательном собрании Санкт-Петербурга по проекту Уголовно-процессуального кодекса и выступал там.

Как указано в представлении, действия судьи С.А. Пашина несовместимы с обязанностью "избегать всего, что могло бы умалить авторитет судебной власти или вызвать сомнения в его объективности, справедливости и беспристрастности". И далее: полномочия С.А. Пашина должны быть прекращены, поскольку он совершил поступок, "позорящий честь и достоинство судьи". Данные утверждения лишены оснований.

Согласно Кодексу чести судьи РФ: "Судья может участвовать в публичных заседаниях или контактировать иным образом с органами законодательной или исполнительной власти или их должностными лицами по вопросам, касающимся права, правовой системы или осуществления правосудия, если при подобных контактах не оказывается давление на судью в связи с выполнением им профессиональных обязанностей, и не возникает сомнений в его объективности". В Кодексе чести также указывается: "Проступком, позорящим честь и достоинство судьи, признается такое действие, которое хотя и не является преступным, но по своему характеру несовместимо с высоким званием судьи".

В соответствии с распоряжениями органов законодательной власти России и ее Президента под руководством С.А.Пашина несколько лет разрабатывался проект УПК. Его участие в слушаниях по проекту УПК в Законодательном собрании субъекта РФ никоим образом не позорит честь и достоинство судьи, не умаляет авторитет судебной власти и не может вызвать у непредвзятого человека сомнений в объективности, справедливости и беспристрастности судьи.

Ссылаясь на ст.302 УПК РСФСР, в представлении говорится, что С.А. Пашин выехал в Санкт-Петербург, "нарушив тайну совещательной комнаты". Так ли?

УПК не отождествляет обсуждение вопросов дела в совещательной комнате (ст.302, 303, 306) и составление приговора (ст.312). Согласно закону: "Постановлению приговора предшествует совещание судей. Председательствующий ставит на разрешение суда вопросы в порядке, указанном в статье 303 настоящего Кодекса" (ст.306 УПК РСФСР). Совещание под председательством судьи С.А. Пашина началось 6 апреля 1998 г. По его объяснениям, до отъезда в Санкт-Петербург вопросы, указанные ст.303 УПК РСФСР, были обсуждены и разрешены с народными заседателями в совещательной комнате в отсутствии иных лиц. Эти объяснения не опровергнуты.

О присутствии в совещательной комнате каких-либо посторонних и оказании давления на С.А. Пашина и (или) на народных заседателей в представлении не говорится. Сказано о другом. По смыслу представления, председательствующий и народные заседатели при составлении текста приговора обязаны находиться в совещательной комнате.

Между тем, такая обязанность из Конституции РФ и закона не вытекает. Упомянутая в представлении ст.302УПК РСФСР предусматривает не тайну совещательной комнаты, а тайну совещания судей. И все же главное не терминология статьи 302. Главное - ее назначение. "Во время совещания судей в совещательной комнате могут находиться - указано в ст. 302 - лишь судьи, входящие в состав суда по данному делу". Это положение предназначено гарантировать конституционный принцип независимости судей: "Судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону" (часть 1 ст. 120 Конституции РФ). В этом главное, и иного быть не должно, так как без независимого судьи нет суда, нет правосудия. Десятки лет у нас был унижен не только народ. Партийные функционеры и другое начальство унижали и судей. И если сегодня с судьей можно расправиться как-то иначе, значит, опасность бессудия сохраняется.

Приговор от 14 мая 1996 г. по уголовному делу N 66 изготовлен С.А.Пашиным на компьютере в помещении Московского городского суда. Приговор состоит из 284 листов (в представлении говорится о приговоре объемом 290 печатных страниц). Для составления такого приговора оказалось необходимым более месяца. Требовать, чтобы все это время судья и народные заседатели находились в совещательной комнате и отлучались из нее только для отдыха в ночное время невозможно. Нельзя забывать о реалиях и доводить проблему до абсурда.

После коллегиального обсуждения и принятия решений в совещательной комнате судьи во множестве случаев составляет судебные документы в своих кабинетах. Такова повсеместная и повседневная практика. Например, судьи Верховного Суда РФ, обсудив в совещательной комнате содержание кассационного определения, выходят в зал судебного заседания и объявляют лишь резолютивную часть; сам же текст определения судья-докладчик пишет в своем кабинете. Не удаляются в совещательную комнату и члены президиума суда при рассмотрении дел в порядке надзора. По гражданскому делу возможно отложить составление мотивированного решения, ограничившись оглашением лишь резолютивной части.

Работая над составлением приговора, нельзя рассматривать другие дела и материалы. Однако возможно участие судьи в производственном совещании, проводимом в своем или вышестоящем суде. По семейным обстоятельствам и другим уважительным причинам судье, по его заявлению, с разрешения председателя суда может быть предоставлен краткосрочный отпуск без сохранения содержания (в числе уважительных причин и выступление судьи в Законодательном собрании или на ином форуме). По окончании рабочего времени судьи уходят из суда. Они не составляют приговор в выходные и праздничные дни, во время своей болезни. Да и возможно ли пребывание судьи и народных заседателей в совещательной комнате после окончания рабочего времени? Ведь согласно закону судебный пристав "обеспечивает охрану зданий судов, совещательных комнат и судебных помещений в рабочее время" (Федеральный закон "О судебных приставах" от 21 июля 1997 года, ч.1 ст.11). У недобросовестного судьи найдутся возможности для злоупотреблений. Однако, исходить из недобросовестности каждого судьи нет оснований.

Как указано в представлении, полномочия С.А. Пашина прекращены за нарушение им "требования ст. 318 УПК РСФСР, так как приговор 14 мая 1998 г. был провозглашен не в полном объеме. Приговор объемом в 290 печатных страниц провозглашался с 12 часов до 14 часов 45 минут, о чем свидетельствует рапорт прокурора, участвовавшего в рассмотрении дела от 14 мая 1998 г. и справка начальника полка конвойной службы милиции"

Во избежание произвола и превратных суждений установлена обязательность ведения протокола. Согласно закону, в протоколе излагаются действия суда в том порядке, в каком они имели место, замечания и ходатайства лиц, присутствующих при производстве процессуальных действий, указания на факты, которые участвующие в деле лица просили удостоверить в протоколе. В случае возражения какой-либо из сторон против действий председательствующего, возражения заносятся в протокол судебного заседания (ст. 102, 243, 264 УПК РСФСР). Утверждение о неполном провозглашении приговора протоколом судебного заседания не подтверждено (том 6, ст. 118).

Как видно из протокола прокурор против действий председательствующего не возражал; не просил прокурор и удостоверить какие-либо факты в протоколе судебного заседания. Не подтверждается также присутствие при провозглашении приговора начальника полка конвойной службы. При таком положении ссылка на "рапорт" и "справку" не состоятельна.

С.А. Пашин незаконно и необоснованно лишен полномочий за неполное провозглашение приговора. Вопреки представлению, он не совершал какого-либо позорящего поступка, его действия не могут умалить авторитет судебной власти или вызвать сомнения в объективности, справедливости и беспристрастности судьи.

Следует отметить и другое. Если бы приговор и не был оглашен полностью, то это не могло помешать суду всесторонне разобрать дело или повлиять на постановление законного и обоснованного приговора и служить основанием для его отмены (4.1 ст.345 УПК РСФСР).

Лишение полномочий С.А. Пашина несовместимо со статьями 13, 29, и 120 Конституции РФ Принцип независимости судей - основа правосудия, а идеологический и политический плюрализм - основа конституционного строя России. Никто не может быть принужден к выражению своих мыслей и убеждений или к отказу от них - сказано в Конституции. Судья вправе иметь свое мнение, которое может отличаться от мнения председателя суда и квалификационной коллегии судей.

Согласно ч.2 ст.13 Закона "О статусе судей в РФ" судья не может быть привлечен к какой-либо ответственности за выраженное им при осуществлении правосудия мнение и принятое решение, если вступившим в силу приговором суда не будет установлена его виновность в преступном злоупотреблении. Это положение - важная гарантия независимости судей. Прежней борьбы с инакомыслием более чем достаточно, и лишать судью полномочий за инакомыслие неправомерно и опасно.

Необходимо иметь в виду, что право на выражение своих мыслей и убеждения является непосредственно действующим (ч.1 ст.15, ст.18, ч.3 ст.29 Конституции РФ). К тому же Квалификационная коллегия - не суд, ее деятельность носит непроцессуальный характер. Как и любая другая группа лиц, она не имеет права заниматься деятельностью, направленной на ограничение конституционных принципов.

Поборник прав человека и гражданина, С.А. Пашин известен внутри страны и за ее пределами. Он - основной разработчик Концепции судебной реформы в Российской Федерации, первого Закона о конституционном суде, Закона о судебном обжаловании арестов и продлении их сроков, законодательства о суде присяжных и ряда других актов. Это честный человек и настоящий юрист, крупный ученый и организатор внедрения нового законодательства в практику. И если с поразительной легкостью лишают полномочий судью Пашина, значит, с другими неугодными еще проще.

Председатель Мосгорсуда З.И. Корнева обратилась с представлением о прекращении полномочий судьи С.А.Пашина 18 мая 1998 г. Согласно представлению: "15 апреля 1998 г. приговор по делу Футомского Л.Н., Попова В.А. и других провозглашен не был". Таким образом, представление появилось после постановления приговора. Выше приведены доводы об отсутствии нарушения тайны совещания судей.

Позиция же З.И. Корневой иная: "Судья Пашин С.А. грубо нарушил требования ст.302 УПК РСФСР". Но если "нарушена тайна совещания судей", приговор подлежит безусловной отмене (п.5 ч.2 ст.345 УПК РСФСР). Как видим, лишения судейских полномочий недостаточно. Необходим еще один виток страданий шести подсудимых. Один из которых тяжело болен, у второго в СИЗО начался распад легких...

Ю.И.Стецовский,
доктор юридических наук, профессор,
заслуженный юрист РФ.

С.А. Пашин. Обжалование арестов: практическое пособие. М.: Изд. Дом “Муравей”, 1997. - 80 с. - (Знай свои права!).

В Англии еще в 1679 году был принят закон, по которому никто без разрешения суда не может быть подвергнут аресту. Напротив, в России до сих пор вовсю процветают внесудебные аресты. Для изменения этого нетерпимого, но тем не менее существующего положения приложил много сил один из авторов “Концепции судебной реформы” Сергей Пашин. Книга “Обжалование арестов” - очередной шаг на этом пути. Говорят, ее можно увидеть в самых экзотических местах, вплоть до КПЗ. За это, а также за горячую любовь к суду присяжных и за оправдательные приговоры Пашина очень не любит высокое судебное начальство. Тоненькая книжечка для арестованных вполне может стать тем, чем в свое время стала для диссидентов брошюрка Александра Есенина-Вольпина, которая ходила в самиздате и учила, как себя вести на допросах.

Среди прочего в книге Сергея Пашина имеются рекомендации. Например, такие: “Изберите позицию по делу и решите, намерены ли вы отрицать свою виновность, признавать ее частично или, раскаиваясь в содеянном, давать изобличающие себя показания”. “В любом случае следует подумать, стоит ли вам давать показания и подписывать какие-то документы без участия защитника (адвоката). Если вы потребуете его присутствия, вам по закону нельзя отказать, и вы можете до явки защитника (он придет в течение первых суток вашего задержания или чуть позднее) хранить молчание, не отвечать на вопросы и не подписывать никаких документов. При этом в протоколе задержания впишите вместо слов “от объяснений отказался” слова “дам объяснения в присутствии защитника”.

Есть в этой полезной книжке масса других вещей. Автор старается не упустить из виду ни одного аспекта, с которым придется столкнуться арестованному. Это действительно практическое пособие.

Один из самых интересных разделов в книге - это приложения. Перечень основных нормативных актов, которые неплохо было бы арестованному на досуге если не прочитать, то хотя бы пролистать. Соответствующие выдержки из ГК и УК Российской Федерации. Словарик, где, среди прочих, есть слово “квирулянт”, что означает “патологический жалобщик, лицо, упорно и необоснованно жалующееся”. Образцы принятых сокращений и необходимых процессуальных документов. В конце - несколько отрывных листов с готовыми бланками жалоб на неправомерное заключение под стражу.

Всегда хочется надеяться, что с нами ничего подобного случиться не может. Но ведь мудрая русская пословица гласит: от тюрьмы да от сумы - не зарекайся!

Всем, кого это может касаться

Судье должна быть присуща твердость духа, но теперь я могу признать, что никогда в жизни мне не было так трудно, как после лишения меня судейских полномочий. В эти несколько летних месяцев на карту была брошена моя честь. Выдержать подобное испытание было бы стократно тяжелее, когда бы не поддержка некоторых моих коллег-судей, многих ученых-правоведов, демократической прессы, а главное - десятков порядочных людей, выступавших в личном качестве. Я был глубоко тронут тем, что представители правозащитных организаций, москвичи и жители других регионов приняли участие в митингах в защиту гонимого судьи, в том числе состоявшихся у зданий Московского городского суда и Верховного Суда Российской Федерации. Мне жаль, что не могу пожать руку каждому, кто был в эти дни со мной, кто делал что-то в мою пользу или просто хорошо думал обо мне, не веря наветам.

Счастлив сообщить, что 16 сентября 1998 г. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации вынесла реабилитировавшее меня решение, и уже на следующий день я вернулся к исполнению своих обязанностей. Мои интересы в процессе представлял блестящий адвокат Г.Резник, отказавшийся от гонорара; большое впечатление произвели в судебном зале на Поварской речи В.Борщева и С.Ковалева. Уверен, что, не получи история с моим незаконным преследованием столь широкого общественного резонанса, наше экономное на справедливость правосудие поступило бы со мной так же, как и с сотнями моих коллег, выброшенных на улицу за свободомыслие, независимое профессиональное поведение и милосердие.

Встречаясь со своими преследователями, которые, разумеется, не удосужились извиниться за причиненное ими зло, я вспоминаю фразу, адресованную ничтожному персонажу великой шекспировской трагедии Гильденстерну, вертящему в руках флейту: «Вы можете расстроить меня, но играть на мне вы не можете».

Восстановление на работе одного из опальных судей - это лишь яркая точка на беспросветном фоне обычной судебной практики. Судебная реформа остановилась, моральные устои юридического сообщества расшатаны. Квалификационные коллегии, науськиваемые на неугодных, с готовностью выполняют волю распоясавшихся судейских начальников. Стоило судье Московского городского суда доктору юридических наук В.И. Миронову выступить утром 15 сентября в Верховном Суде Российской Федерации со свидетельскими показаниями в мою пользу, как в тот же день председатель Мосгорсуда З.И. Корнева подписала представление о лишении его судейских полномочий. Конечно, этот выдающийся специалист в области трудового права был моментально изгнан и теперь ищет справедливости в Верховном Суде - найдет ли?

Не теряю надежды, что, несмотря на все препоны, судебная реформа в России все-таки состоится, и правосудие, в конце концов, станет не изредка, а постоянно оберегать жизнь, свободу, честь, достоинство, собственность граждан.

Никогда не забуду, что сделали для меня благородные люди, расположения которых я постараюсь быть достойным.

С уважением,
Сергей Пашин, судья

Сергея Пашина, профессора, федерального судью в отставке, уже давно называют не иначе, как выдающимся российским юристом. Наверное, поэтому квалификационная судейская коллегия Москвы дважды лишала его полномочий, а потом дважды восстанавливала. Но в 2001 году Пашин подал в отставку, посчитав унизительным возвращаться туда, откуда выгоняли, а потом не извинились...

— С 1 января 2013 года компетенция суда присяжных будет ограничена, потому что из ведения областного суда передаются в ведение районного дела о транспортных преступлениях, о преступлениях против правосудия и о взятке.

— А что такое преступления против правосудия?

— Это фальсификация доказательств, скажем, применение пыток в целях исторжения признания, незаконное задержание или арест.

— А история с Развозжаевым, которого якобы похитили наши спецслужбы и два дня его пытали…

— Да, это подпадает под преступление против правосудия, конечно. Реальное количество дел, которое рассматривают присяжные, ничтожно. В прошлом году это было чуть более тысячи подсудимых и менее 600 дел.

«Оперативное сопровождение процессов»

— Я читала, что в Мосгорсуде есть так называемые «свои» присяжные, когда формируются коллегии из тех, из кого надо.

— Это грубое нарушение закона, это оперативное сопровождение процессов.

— Это так между собой называется?

— Нет, есть приказ Генеральной прокуратуры об оперативном сопровождении процессов и есть какие-то секретные акты. Существует практика купирования некоторых фамилий в электронных списках. Например, купируют жителей провинции, чтобы не оплачивать проезд, чтобы командировочные не платить. Это грубое нарушение закона. Но во многом наши судьи и наши председатели судов — это скорее хозяйственники, чем судьи. Это люди, которые заинтересованы в том, чтобы конвейер не стоял, а работал. Поэтому во многих регионах суд присяжных не заседал годами. Вот, например, в Омске давеча я был. Два процесса суда присяжных за год, и всё. Был я в Алтайском крае, Барнауле. Вообще не было процессов два года.

— Почему?

— Не хотели, всячески отговаривали подсудимых.

— А какая мотивировка может быть?

— У следователя основная мотивировка, что присяжные — могут оправдать, поскольку часто дела шиты белыми нитками. У адвоката мотивировка — работать надо, а зачем работать? Он же не платит ничего, он нищий. Поэтому не надо. А у судьи — возиться. То есть в типичном случае в суде есть один-два судьи, которые что-то понимают в суде присяжных, а остальные — это специалисты по отписыванию дел. Поэтому никому это не нужно.

— А сам подсудимый почему соглашается?

—Подсудимому сперва следователь объясняет, что не надо. Потом объясняет адвокат — не надо.

— А подкупают присяжных?

— Нет. Есть сведения, что пытаются подкупить люди, внедренные в коллегию, и сами присяжные про это рассказывают. Предлагают деньги, скажем, 5 тысяч рублей, за то, чтобы не явился на заседание, чтобы сорвалось оправдание подсудимого. В состав присяжных сплошь и рядом попадают люди, которых в списках нет. Или есть присяжные, которые по нескольку раз оказываются в списках. Помните, присяжного в фильме с Михалковым «12»? Он говорит: «Да я тут иногда прихожу посудить малость», потом выясняется, что он из органов. Бывших же, говорят, не бывает. Так оно и есть.

— А был ли кто-то наказан за подтасовку присяжных?

— Нет. Потому что это истеблишмент. Для того чтобы наказать людей, которые купируют фамилии в списках, надо идти в канцелярию, требовать, чтобы компьютерная программа была предъявлена, и посмотреть, есть ли нарушения.

— А кто может требовать?

— Председатель суда, это его обязанность.

— А ему зачем это надо? Не надо.

—Да. Он отвечает за конвейер — все пришли, работают, процесс состоялся, галочку поставили.

Наступление на суд присяжных идет не только путем урезания статей. Верховным судом создаются нормы, по которым возможности присяжных урезаются, причем это нормы, не основанные на УПК. О пытках, например, нельзя говорить в суде присяжных.

— Почему?

—Так сказал Верховный суд.

— А у нас Верховный суд над УПК?

— Верховный суд издает постановления, которые носят подзаконный характер. Однако Верховный суд может отменить всякий приговор, который не соответствует позиции Верховного суда. И тем самым закон — он высокий, Конституция — еще выше, но реально судья ходит под дамокловым мечом. А если приговор отменен, то ему в характеристиках это пишется. Вот он захочет стать заместителем председателя, а ему скажут: два приговора отменены Верховным судом или областным судом. Плохо работаешь, низкое качество.

— Насколько я знаю, по серьезным делам решения согласовываются с Мосгорсудом.

— Это везде так. Есть конвейер, есть распределение дел — дела попадают тому, кому нужно. И, кроме того, есть согласования. Причем это даже не изнасилование судей, многие судьи сами хотят согласовывать, чтобы не было отмен. А в целом ряде случаев судьи ведь низкокомпетентны. Это какая-нибудь бывшая секретарша с заочным образованием, она и не понимает ничего.

Девочка-судья

— Когда началась эта история с назначением судьями девочек-секретарей?

— Всегда была. Это называется «карьерные судьи». С самых низов, это всегда считалось очень хорошо. Она посекретарствовала с 18 лет, шесть лет училась в ВЮЗИ, это заочный институт был в советское время, сейчас это Академия им. Кутафина, и всё, юрист.

— Сейчас очень мало судей-мужчин.

— Много мужчин-судей было в первые годы советской власти. Это считалось важной партийной работой. А потом все меньше, меньше, меньше. Уже в 30-е годы народные судьи — это женщины. Значит, работа перестала быть престижной.

— А сейчас тоже не престижно быть судьей?

— Мужчины заинтересованы в том, чтобы быть в Верховном суде, в президиумах областных и краевых судов. Мировые судьи — в основном женщины. Сейчас женщины идут, потому что очень достойная зарплата.

Здесь женщинам не быть

— А почему в Верховном суде больше мужчин?

— Работа почетная, ответственная, так просто не попадешь.

— А что надо, чтобы попасть?

— Есть формальные вещи: не надо иметь отмен и изменений. А неформальные — надо понравиться. Должен быть человек, который соответствует представлениям начальства о судье.

— Вы тоже, насколько я знаю, хотели…

— Я подавал документы. Я сдал экзамен на «отлично», но Высшая квалификационная коллегия меня не пропустила без объяснения причин. Закон требует, чтобы они мотивировали свое решение. Не набрал большинства. А почему не набрал? Какие претензии?

— Вам обидно было?

— Я огорчился. Но даже не потому, что не пропустили, а не объяснили, почему. Хотя понятно, почему.

— Почему?

— Ну чтобы не умничал, наверное. Потому что покладистость — это одна из форм, которые тебя продвигают наверх. А если ты думаешь не о председателе суда, а об истцах, ответчиках и подсудимых, то ты не особо нужен. Зачем? Надо конвейер обслуживать и чтобы начальство было довольно. А оно довольно, когда сроки соблюдаются, дела быстро отписываются, и проблем нет. Все вроде хорошо. ФСБ довольна, прокуратура довольна.

Самоуважение не требуется

— Но если судья ведет себя как обслуга, то он не уважает себя.

— Самоуважение не сильно поощрялось и в советское время, и сейчас. Начальник во многом у нас это барин. Барин может чудить. Человеческое достоинство — не в цене. А для судьи без достоинства нельзя. Он не может быть судьей, если начальство может на него орать. У нас, например, в Мосгорсуде каждую среду собирались коллегии первой инстанции. И председатель суда обычно устраивала кому-нибудь выволочку, топала ногами, кричала: «Вы хоть увольтесь все! Мне никого не жалко! Убирайтесь вон!»

— Это Корнева (председатель Мосгорсуда с 1986 по 1999 год.— Е. М. ) ?

— Да, Зоя Корнева. Это профилактическая порка, раз в неделю было.

— И все молчали?

— Да, сидели, молчали.

— И вы тоже молчали?

— Я тоже молчал. Меня-то не ругали. Если бы меня ругали, я бы, конечно, встал и ушел. А так, я с удивлением смотрел.

— Если бы вы встали и ушли, это означало бы уход из суда?

— Конечно. Но наплевать. Достоинство дороже. Во многом отношения внутри наших государственных систем — это частные отношения. Начальник воспринимает себя как помещик, и у него холопы приданные, чтобы функцию государеву исполнять, ну и его не забывать.

Когда судья под колпаком

— Вы как-то сказали, что «судья всегда на стороне следствия». Когда вы были судьей, вы тоже были на стороне следствия?

— Нет, а зачем?

— А следствие пыталось вас на свою сторону перетянуть?

— Да, это очень типично. Особенно следствие ФСБ.

— А чем они аргументировали? Как они на вас давили?

— Вот дело террористическое. Звонит какой-нибудь господин и говорит: «Я полковник ФСБ такой-то. Не нужна ли вам какая-нибудь помощь?» Я говорю: «Да нет, пока всё слава богу». — «А может быть, вам свидетелей доставить?» Я говорю: «Да нет, вот мы разослали повестки, если что, тогда, может быть. А пока всё слава богу». — «Да-а. А знаю, вы автолюбитель. У вас ведь «Волга» номер такой-то?» Я говорю: «Да». — «Ну вот, может быть, чего-то с «Волгой»?» Я говорю: «Нет, спасибо. Всё хорошо». Потом он продемонстрировал, что он знает, в каких яслях моя дочь.

— Когда он говорит, что знает, в каких яслях ваша дочь, наверное, становится неспокойно?

— Неспокойно. Ну понятно же, что под колпаком.

— А под колпаком, это как?

— Ну это значит, что о тебе знают больше, чем о любом другом. Оперативное сопровождение. Ну, само собой, прослушивают телефонные переговоры. Потом во всяком коллективе есть стукачи. Я наблюдал сколько раз в Мосгорсуде, что начальство знает гораздо больше, чем ты ему сообщаешь. Вот в Ярославле председатель суда (это был арбитражный суд) установила в кабинетах нескольких своих судей, в том числе и зама, видеозапись. И любовалась.

— Я слышала, что и в Мосгорсуде…

— В Мосгорсуде совершенно официально это видео в судебных залах, и председатель суда всякий раз может посмотреть: идет процесс, не идет процесс. Но ты об этом ничего не знаешь.

— А в совещательной комнате?

— Можно только догадываться. Часть присяжных рассказывают (не только про Мосгорсуд) , что прокурор знает, о чем они совещались. Это тоже оперативное сопровождение. Поэтому некоторые присяжные договариваются, что в совещательной комнате вообще про дело разговаривать не будут. Потому что если заподозрят, что они склонны оправдать, то что-нибудь случится — или процесс отложится месяца на два, чтобы не пришли, или кому-то из них начальник скажет: «Ну-ка на работу, хватит балду гонять».

— А оправдательных приговоров по делам, которые рассматривают присяжные заседатели, сколько по стране?

— 15% с небольшим. А судьями — 1,08%. Разница в 15 раз. Это вопрос доказывания. Присяжные исходят из презумпции невиновности и критически подходят к материалам следствия. А судья по технологии просто из обвинительного заключения берет кусок и вставляет в приговор. Зато быстро.

Пытки как культура

— Цитата из одного вашего судейского решения: «Суд не видит причин, по которым слова вероятных истязателей заслуживают большего доверия, чем утверждения их возможных жертв». Мудрёная фраза.

— Чем она мудреная? Если обвиняемый заявляет о пытках, то что должен сделать судья? Проверить. Как проверить? Вызвать следователя и спросить: «Пытал?» Он скажет: «Не-а, не пытал». Ну и что еще можно сделать? Прошел год с того времени, как они его там мурыжили. Вроде из этого надо сделать вывод, что пыток не было, ибо они не доказаны. А я сделал другой вывод: что по вопросу об ответственности злодеев, пытателей, мы трактуем сомнения в их пользу и дело не возбуждаем, а по вопросу о правомерности показаний мы толкуем сомнения в пользу подсудимого. Вот я и пишу, что у нас нет оснований больше верить палачам, чем их жертвам.

— А какие были пытки?

—Избивали человека, дубинками прошлись.

— А никаких, естественно, экспертиз нет?

—Нет, ничего не было. Была ведомственная проверка — отказать в возбуждении уголовного дела.

— А где-то прописано, что является пыткой для задержанного?

—Прописано. В Конвенции против пыток. Есть перечень того, что называется пыткой. Любое физическое или психологическое воздействие на это лицо или на других лиц, которые ему дороги, в целях получения показаний или устрашения…

— Развозжаев говорит, что его двое суток не пускали в туалет.

—Это пытка или разновидность, по крайней мере, жестокого обращения, тоже запрещенного статьей 3-й Европейской конвенции.

— У нас это соблюдается?

—Нет, у нас свои методы. По всей стране эти методы называются одинаково. Есть центр распространения передового опыта — «конвертик», «распятие Христа», «слоник» и прочее. «Конвертик» — это старая средневековая пытка положением. Так пытали обычно ведьм. Это когда им сковывали руки и ноги за спиной и так оставляли. Кстати, в «Бравом солдате Швейке» это одно из наказаний, которые применялись в австрийской армии, это называлось «связать козлом». Еще человека заставляют стоять несколько десятков часов — сутки, полтора. Иногда заставляют стоять в шкафу. Вот это пытка, вроде пальцами никто не тронул, а тело болит чудовищным образом, и ноги отекают. «Слоник» — это когда в противогаз впрыскивают дихлофос, например. Много чего еще есть.

— Это применяется во время допроса?

—Да. Как правило, сразу после задержания. Есть также всякие акты запугивания. Например, я веду дело и спрашиваю оперов: «Какое расстояние надо было проехать от места задержания до вашего ОВД?» Они говорят: «Ну, полтора километра». Я спрашиваю: «А почему вы ехали 2,5 часа?» А дело происходило ночью. И этот капитан усмехнулся и говорит: «Пробки были, ваша честь, пробки были». А задержанный другое рассказывает: что они ему сразу надели целлофановый пакет на голову, потом в машине его всячески толкали, а потом выбросили в лесной массив, через канаву перетащили и сказали: «Беги, сейчас мы тебя пристрелим, гад». Выстрелили над ухом и погнали туда. Потом сказали: «Мы тебя опустим (то есть изнасилуем) здесь или рассказывай, как все было». Или можно макнуть человека в ледяную воду, разбив его лбом корочку на обочине.

— Это сейчас, в наши дни?!

—Да, конечно.

— А пыток в последние годы стало больше?

—Не меньше, очевидно.

— А пытки бутылками из-под шампанского — это современное ноу-хау или это было и раньше?

—Всегда было, и в советское время тоже. Это же не только полиция, милиция и народный комиссариат внутренних дел. Это же и в ПТУ то же самое, и в армии — то же самое, дедовщина. Это такая культура.

Для судьи Сыровой

— Заседание на процессе Pussy Riot начиналось часов в 10 утра и продолжалось по 10—12 часов. Адвокаты жаловались, что девушкам не давали воды, они были без сухого пайка, возвращались в СИЗО часа в 2 ночи, в 5 их уже поднимали, и не было ни одного дня перерыва… Эта ситуация может рассматриваться как пытка?

—Скорее как разновидность жестокого обращения — по терминологии Европейского суда.

— А что грозит судье, которая так поступала?

— Ничего.

— Адвокаты собираются подавать в Европейский суд.

— Пусть подадут. Они же жалуются не на судью в Европейский суд, а на государство. Им могут присудить компенсацию. Но она же не из кармана судьи.

— А из наших карманов.

—Так точно. Из бюджета.

— Это никак не скажется на дальнейшем продвижении по службе судьи Сыровой?

— Нет. Она же хотела как лучше, чтобы были разумные сроки судебного разбирательства, как учил Европейский суд…

У меня были случаи, когда у подсудимых не было с собой сухого пайка, и я иногда договаривался с конвоем, передавал подсудимым бутерброды.

— Вы? Свои бутерброды подсудимым?

— Ну а что, жалко, что ли? И водичку. Если сухого пайка нет. Если удается договориться с хорошим начальником, нормально.

— А зачем вы это делали? Вам, судье, зачем это?

— Ну человек голодный.

— А какая вам разница?

— Процесс-то состязательный. Как же он состязаться будет? А потом, мы его судим за преступление, но мы же его не пытаем. А так это пытка голодом, пытка жаждой, если ему сухого пайка не дали…

— Да, конвойные отобрали, насколько я знаю, у Алехиной огурец во время перерыва.

— Ну хозяин — барин, конечно.

— Может ли судья начинать опрос потерпевших в светском суде со слов: «Верите ли вы в Бога?», «Соблюдаете ли вы посты?»?

— Начинать — нет. Задавать такой вопрос теоретически судья может. Так можно присяжных отбирать, а потерпевших и свидетелей так допрашивать нельзя. Это не ее дело. Никто, кстати, и не обязан отвечать на этот вопрос. Это вопрос предубежденности.

— А в вашей практике были случаи, когда судье давали охрану?

— Да. Бандитские дела, террор.

— А как долго эта охрана продолжается?

— Обычно, пока идет процесс и плюс некоторое время, недели две, месяц.

— А страшно судить бандитов?

— Нет, совсем нет. Это обычные люди. Вот ты судишь человека, у тебя с ним отношения возникают всякие, добрые, как правило.

— К пожизненному заключению можете приговорить. Какие добрые отношения?

— Я к пожизненному не приговаривал, но мог, конечно. Я мог и расстреливать, при мне был еще смертный приговор. Но нет, не приговаривал…

— Почему?

— А зачем? Какой смысл? Если человек обезврежен, глядишь, еще исправится. Он должен претерпеть свое наказание, но не надо делать ситуацию безысходности. Я, например, никогда не приговаривал к отбыванию части срока в тюрьме. Потому что тюрьма — это наказание худшее. Пусть едет в колонию, сидит там свои 15 лет. Если человеку ты дашь 5 лет в тюрьме, то, скорее всего, он после этого уже будет развалиной, пусть едет в колонию, зарабатывает для потерпевших деньги.

— То есть при вынесении судьей решения много личного, субъективного?

— Всегда субъективное. А как иначе? Не личное, а субъективное.

— Вы сказали, что возникают какие-то отношения. А если не понравился подсудимый?

— Да, бывает и такое. Но судья должен иметь тренировку, чтобы личная антипатия не повлияла на приговор.

— А как тренироваться?

— Ну не знаю. Молиться, наверное. Что еще? Рефлексировать, если атеист.

— Вы молились?

— Иногда да, конечно. Когда приговор писал. Был случай, например, когда подсудимый грубо обругал суд во время заседания. Мы его немножко перехитрили, он хотел сорвать процесс, но мы ему не дали. И он сильно огорчился и высказался. Теоретически что надо было сделать? Возбудить уголовное дело против него или поручить, чтобы пристав составил акт, и понеслось. И еще ему добавить. Что я сделал? Я сказал, что, по-моему, страсти накалились, давайте-ка мы перерыв объявим на полчаса, да и разойдемся.

— Вы его пожалели?

— Ну с одной стороны. А с другой стороны — чего? Несчастный человек, убийца. Что ему светит хорошего? Доказательства мы послушали. Более или менее впечатление сложилось. Ну и чего? Ну давайте мы ему еще добавим. Зачем, спрашивается? Что мы от этого получим? Объявил я перерыв, пригласил стороны к себе в кабинет — прокурора и адвоката. И говорю адвокату: «А что, коллега, что это ваш себя так ведет-то? Что-то мы не так сделали?» Он говорит: «Да нет, ваша честь, все правильно, но вот он очень огорчился». Я говорю: «Если мы что-то сделали неправильно, вы на нас жалобу напишите в Верховный суд. А безобразничать в зале суда я не позволю. Потому что я — ладно, но у меня еще две женщины-заседатели, и он так себя ведет. Нехорошо». Всё. Через полчаса пришел подсудимый — тише воды, ниже травы. Говорит: «Ваша честь, я извиняюсь, это я не сдержался, погорячился». Я говорю: «Ну ладно, давайте дальше работать». Считаю это разумным.

— Таких, как вы, мало.

— Ну мы сытые, здоровые, сидим… Молоток у нас. А он за решеткой, как дикий зверь. Я даже его выпустить не могу, потому что конвой мне не подчиняется. У него стресс. А у меня работа.

— А конвой кому подчиняется?

— Конвой подчиняется начальнику конвоя.

— А начальник конвоя — кому?

— А начальник конвоя сам себе в суде подчиняется и коменданту по каким-то вопросам.

— А насколько правомерно держать человека, еще не осужденного, в клетке или в «аквариуме», как Ходорковского или Pussy Riot?

— Неправомерно. Сущее безобразие. Клетка — это позор нашего правосудия. Подсудимый должен сидеть рядом. В клетку нельзя живого человека сажать, у него же презумпция невиновности. Почему в клетку?

— А кто придумал клетку изначально?

— Средневековые судьи. А у нас клетку ввели в 1994 году. Это совместное решение Минюста с МВД. Был какой-то громкий побег, и после этого заявили, что будут сажать в клетку, иначе не будут доставлять в суд. Ну и поскольку каждый брал суверенитета, сколько хотел, стали ставить клетки в зале суда.

— А это возможно в Европейском суде опротестовать?

— Да, конечно. Один из пунктов протеста по делу Ходорковского — это помещение их в стеклянное устройство. То есть надо обосновать необходимость — почему, с какой стати?

— Объяснялось, что «аквариумы» — это уже шаг вперед, отказались же от клеток.

— Это я понимаю, да. Потом кандалы вместо «аквариумов» — это еще шаг вперед. Нет, это все шаг назад.

— Когда судья Сырова больше 3 часов зачитывала приговор по делу Pussy Riot, девушки все это время стояли в наручниках…

— В наручниках?

— Да, я видела это сама, была в зале.

— Ну это сущее безобразие. У меня был один случай, дело об убийстве было, двое подсудимых. Читаю я приговор, смотрю: они в наручниках. Я спрашиваю в зале старшего конвоира: «Что, буйствовали? Безобразничали?» Он говорит: «Нет». — «А почему в наручниках?» Он говорит: «У нас теперь такая установка — в наручниках». Я говорю: «Нельзя читать приговор человеку в наручниках. Поэтому звоните, пожалуйста, вашему начальнику и скажите, что судья требует освобождения их рук». Подсудимые добрые, они говорят: «Ваша честь, мы потерпим, вы не волнуйтесь». Я говорю: «Нет». Он позвонил. Начальник говорит: «А, это судья Пашин, опять чудит». Даже при большевиках клеток не было. Все подсудимые были за загородкой до пояса, это называлось «скамья подсудимых». Надевали наручники только на приговоренных к смертной казни. Судья зачитывал — исключительная мера наказания, конвой заводил руки и надевал наручники. Ну и всё. А так нет, тем более на женщин, с какой стати, что это такое?!

— А собаки в зале? На процессе Pussy Riot все время заседания была собака.

— Ну я не знаю. Должен быть какой-то смысл. Собака — это спецсредство. Допустим, злодеи пытались их освободить, сами подсудимые буйствуют — ну, может быть, да, тогда собака. А так нельзя, это же средство запугивания.

— Когда выступала адвокат Волкова, собака бросалась, лаяла, ничего не было слышно, и кинолог, который держал собаку, сказал адвокату: «А вы говорите потише и не размахивайте руками, тогда собака не будет лаять».

— Вот это серьезный пункт для Европейского суда, если адвокату угрожают в процессе или создают такого рода помехи — «руками не размахивайте, говорите потише», — то это нарушение права на защиту. И Европейский суд может к этому прислушаться.

— А как думаете, приговор судьи Сыровой — это ее самостоятельное решение?

— Наверное. Но понятно, что оно было желательное. И самое плохое в этой истории — то, что подсудимые сидели в СИЗО. Потому что по нашим правилам, если человек сидел в предвариловке, ему надо давать реальное лишение свободы.

— Но могли дать ровно столько, сколько отсидели в СИЗО.

— Могли, да. Не дали. Если дают ровно столько, сколько уже отсидели, — это эвфемизм оправдания.

Всем сидеть!

— А почему так легко судьи продлевают арест, вот почти слепому парню Владимиру Акименкову по делу 6 мая недавно опять продлили арест?

—Не продлишь, будет на тебя жалоба, а продлишь — жалобы на тебя не будет. Конвейер.

— А где человеческое?

— А человеческое ушло вместе с решениями квалифколлегии Верховного суда о том, что если ты, судья, кого-то выпустил, а он сбежал, то пошел вон из судей. Несколько таких решений состоялось.

— Это при нынешнем председателе Лебедеве?

— Да, конечно. Судья поставлен в ситуацию, что он думает не о правосудии, а о себе.

— Но если продлевается арест, значит, арестованные должны содержаться в СИЗО, а это дополнительные расходы государства на их содержание.

— На это не жалко, пусть сидят. Зато всегда под рукой, зато не срывают ход конвейера. В этом же логика. Бывало, когда подсудимого и на носилках приносили, и в клетку сажали. Нет правовых и гуманитарных представлений. Вот привели подсудимого. Он же не человек, он в клетке сидит. Это не человек, это сырье для обработки. Отписать, отписать, отписать. Другие люди должны быть в судах.

— А откуда их взять?

— Был, например, хрущевский набор в свое время, в период десталинизации. И набирали в порядке партийного поручения из доцентов и кандидатов, назначали судьями. Вот это хороший ход.

В атаку за жестянку

— А сейчас много доцентов, согласных пойти в судьи?

— Это другой вопрос: есть или нет, значит, надо привлекать.

— Судьям хорошие деньги платят, больше, чем доцентам.

— Да, правильно. Ну вот это может сыграть роль. Или почет. Например, президент скажет, что если доцент отработает судьей 10 лет, то получает «За заслуги перед Отечеством» IV степени.

— А что эта награда дает?

— Ну как? Сложный вопрос. Например, Наполеон ввел орден Почетного легиона. Армия была оборванной и практически небоеспособной. А за эту жестянку шли в атаку.

— Ну сейчас вряд ли пойдут в атаку за такую жестянку.

— Надо подумать. Надо сделать что-то такое, чтобы это было еще и престижно. Чтобы были востребованы лучшие людские качества. А потом, многие судьи эти качества прячут.

«Список Магнитского»

— Как вы считаете, это правильно, что судьи по делу Магнитского тоже в «списке Магнитского».

—Судья не должен нести никакой ответственности за принятое им решение.

— Но если решение неправосудное?

—Если оно неправосудное, его надо отменить.

— Но его никто не отменит.

—Это другой вопрос. Но в любом случае это форма давления. И это давление не связано с соблюдением норм ни международного права, ни национального права. Это политическая акция.

— Может быть, это как раз элемент предупреждения для будущих неправосудных решений?

— Я понимаю, и это сильно неправильно. На Западе нам не судьи.

— А если здесь нет управы на этих судей, которые выносят неправосудные решения, — то что делать?

— Я очень не люблю, когда Россию обижают и когда граждан России обижают, мне это не нравится.

— Но если государство российское само граждан обижает и нет никакой возможности добиться правды, истины?

— Для меня дело Магнитского — это дело чести нашей. Нам не надо позволять, чтобы кто-то наставлял нас на путь истинный. Если есть мерзавцы, мы должны сами с ними разобраться.

— Но ведь не разбираются.

— Знаете, я тоже выносил разные приговоры, не всем они нравились. Пресса обо мне писала: иногда хорошо, иногда плохо. Но я всегда к этому относился очень спокойно. Но если мне сообщат, что около какого-то госдепартамента сожгли мое чучело, я спрошу: «А кто вы такие?! С какой стати?»

— А если вам запретят въезд в Америку?

— Ну и ладно, утремся. В Египет поедем. Не надо, не их это дело — наказывать наших судей.

— А чье это дело?

—Это дело Европейского суда, который может поставить России на вид неправильность, а Россия пусть разберется.

Морковка для судьи

—Я знаком с некоторыми документами по этому делу. Постановление о возбуждении дела и постановление о привлечении в качестве обвиняемых мне убедительными не показались. Массовых беспорядков, судя по всему, там никаких не было. Это преследование лежит за рамками существующей судебной практики. И суд, если он будет разбираться честно, я думаю, это констатирует.

— Но он же не будет разбираться честно.

—Не знаю. Правосудие — это не административная деятельность, это не армия. И если попадается судья честный, с Богом в сердце, то…

— Да, но ведь это дело могут и не дать судье с сердцем.

—Да-да. Но иногда бывает и так, что самый закоренелый злодей понимает, что к чему.

— Но у судей хорошие зарплаты и они боятся потерять свою работу.

—Да, это правда. Районный судья получает до 100 тысяч рублей в месяц, и там бонусы могут быть, 500 тысяч, а в городском — поболее. Судебная работа — это не столько служба, сколько служение. И в этом смысле — ну деньги, да, но совесть дороже.

— В Мосгорсуде очень много судей с периферии.

—Правильно, квартира в качестве морковки.

— И еще мне кажется, что в Мосгорсуде много плохо образованных судей. Как в Мосгорсуд попадают не очень квалифицированные судьи?

—Там не все высокообразованные, это правда. По признаку лояльности. Обычно это кумовство.

До гробовой доски

— Что вы думаете об увеличении максимальной возрастной планки для судей?

— Это как раз не важно. Плохо, когда председатели судов становятся пожизненными. Это возвращение к нормам 1996 года, когда судейская бюрократия добилась пожизненного срока полномочий для председателей и их замов всех уровней — районный, областной, верховный, окружной. Пожизненный срок полномочий сейчас для Зорькина и Лебедева (председатели Конституционного и Верховного судов РФ. — Е. М. ). Потом, естественно, для Иванова (председатель Высшего арбитражного суда РФ. — Е. М. ). А теперь Лебедев говорит, что надо и нижестоящим судьям пожизненно сделать.

— А кто принимает такое решение?

— Дума, бюрократия стремится свои тылы обеспечить. То есть представление о сменяемости отсутствует. Начальник должен быть вечным, как барин. Феодальные отношения.

— Если председатель районного суда будет жить до 100 лет, он что, до 100 лет будет председателем?

— Ага. В ведомости расписаться может? Святой человек. Зам будет работать. Какой-нибудь мальчик-помощник будет работать.

— То есть сейчас Лебедев и Зорькин — пожизненные председатели?

— Да, и без ограничения сроков. До упора, пока не надоест. Могут в отставку уйти, если захотят.

— А в каких демократических странах есть такая норма?

— Да ни в каких, наверное, это что-то новенькое. Номенклатура у нас — это не слуги народа, это — феодалы.

Фото Право.Ru

"Право.Ru" продолжает рассказывать об известных юристах их же словами. Этот жанр — "правила жизни" — впервые был представлен в России журналом Esquire. В очередном выпуске — Сергей Пашин, федеральный судья в отставке (Московский городской суд), заслуженный юрист РФ, кандидат юридических наук, профессор кафедры судебной власти и организации правосудия Высшей школы экономики. Живет и работает в Москве.

О выборе профессии

С выбором профессии я определился классе в пятом. Однажды в библиотеке зацепился взглядом за сборник судебных речей видных русских адвокатов — Плевако, Карабчевского, Спасовича и других, а потом их речи меня поразили логикой, ясностью, эрудицией. Отсюда все и началось. Уголовный кодекс купить в те времена было невозможно, так я его весь переписал в библиотеке от руки. Законспектировал также основы законодательства - процессуального и уголовного. В МГУ поступил, когда мне еще не было полных 16-и лет. ("Право.Ru" январь 2012)

О судах и милосердии

Народ в своей мудрости нередко оказывается гуманнее суда. Я вот в процессах рассматривал тяжкие и особо тяжкие преступления. И, примерно, каждый пятый потерпевший просил не наказывать подсудимого лишением свободы — зла, мол, не держу. А наши суды за мешок картофеля, украденного подсудимым у соседа, обрекают его на два года неволи. ("Право.Ru", март 2010)

В свое время, добираясь на трамвае на работу в Мосгорсуд, я ежедневно проезжал мимо Богородского храма. И однажды родились такие стихотворные строки: "Над церквушкой дождевое сочиво, /А вокруг — трамвайные штрихи. /Наша Богородица отходчива:/ Отпускает всякие грехи.// Потому-то в храме многолюдие. /И Она заступится за голь,/ Ибо милость выше правосудия,/ К боли прибавляющего боль". (Право.Ru", март 2010)

В постсоветской России был период, когда в тюрьмах, колониях и следственных изоляторах содержалось одновременно более одного процента населения. В 2002 году, например, во всем мире насчитывалось 8 миллионов заключенных, и одна восьмая из них приходилась на наши пенитенциарные учреждения. Сегодня наша страна по-прежнему занимает одно из первых мест в мире по количеству заключенных в расчете на 100 тысяч населения (в этом мы в семь раз превзошли царскую Россию и чуть ли не порядок превосходим развитые европейские страны, азиатскую Японию). ()

О дисциплинарном преследовании

В бытность судьей Московского горсуда я вынес несколько определений об освобождении тяжелобольных подсудимых из Бутырок под залог или подписку о невыезде. Был в моей практике и случай назначения условных сроков наказания нескольким фигурантам большого уголовного дела, по которому прокуратура требовала максимального наказания для подсудимых. В этих и некоторых других случаях недовольство прокуратуры совпадало с позицией руководства суда. И мне дали понять, что мое независимое профессиональное поведение не вписывается в существующую в МГС схему послушных, предсказуемых судей и трогательного единомыслия суда и обвинения. (Право.Ru", март 2010)

Дисциплинарному преследованию меня подвергали дважды. И хотя в конечном итоге оба решения Квалификационной коллегии судей города Москвы о прекращении моих полномочий судьи были отменены высшими инстанциями, я написал заявление об отставке. (Право.Ru", март 2010)

Реформа судебной системы

<…> реформа и контрреформа идут параллельными курсами. Косметическим ремонтом нашу судебную систему делают похожей на европейскую, чтобы создать хороший имидж на Западе. Но все новшества нейтрализуются старыми технологиями работы, чтобы суды оставались управляемыми и обеспечивали интересы бюрократии. Отсюда и деформация - изменение формы без изменения сути.

О сравнительной характеристике реформ в судах общей юрисдикции и арбитражных судах

То, что в судах общей юрисдикции мышление достаточно ретроградное - для меня это бесспорный факт. <…> Но есть одно "но"… Видите ли, нивелирование, механическое сравнение двух ветвей судебной власти — судов общей юрисдикции и арбитражных — не всегда корректно. Система судов общей юрисдикции корнями уходит в советское прошлое, в то время как система арбитражных судов строилась уже на расчищенной от прошлых экономических "руин" площадке. А посмотрите на тяжущихся в арбитражах. Это, скажем так, во многих случаях приятные и элегантные господа, а предметом спора нередко служат просто астрономические суммы. Логика арбитражного суда — это опора, главным образом, на документы, это такая своеобразная состязательность, это стремление к примирению сторон. ("Право.Ru", июнь 2011)

Суды и режим

В России судебная власть никогда не была соперником режима, никогда ему себя не противопоставляла. И поэтому режим считает суды своей частью. ()

Правосудие по большей части - конвейерное. Если в деле не заинтересована властная структура, есть надежда, что дело будет рассмотрено правильно, пусть с волокитой и нервотрепкой. А если заинтересована власть, нужно обращаться к правозащитникам, которые своими средствами привлекут внимание к делу. Когда привлечена общественность, в некоторых случаях суд ведет себя показательно нормально. Другой ход - искать властного спонсора, чтобы создать противовес. Еще одна возможность - хороший адвокат, который знает все ходы и выходы. ("Новые известия", февраль 2011)

Судебная система, которая в начале пути мыслилась как полевая структура, на сегодняшний день окончательно оформилась в крутую вертикаль. Иерархическая структура судов, и прежде всего, судов общей юрисдикции, строго накладывается на процессуальную систему инстанций обжалования. Таким образом, высшей ступени судейской иерархии соответствует высшая судебная инстанция. Это позволяет осуществлять из единого центра тройной контроль деятельности судов и судей — так сказать, идеологический, карьерный (кадровый) и процессуальный. (Право.Ru", март 2010)

О доверии к судебной системе

Представители <…> судейского корпуса утверждают, что доверие к судам неуклонно повышается, о чем якобы свидетельствует рост обращений в суды в постсоветский период. Но с таким же успехом о повышении своего рейтинга могут говорить в бюро ритуальных услуг в период мора: нам стали больше доверять — поэтому стали чаще к нам обращаться. А к кому же еще, спрашивается? ("Право.Ru", март 2010)

О приговорах

Судья всегда на стороне следствия. Обычно прокурор передает судье дискету с текстом обвинительного заключения, и потом приговор выходит с теми же грамматическими ошибками. Но есть много судей, которые понимают, что занимаются безобразием. Такие судьи, если на них не давят, вынесут обвинительный приговор, но сделают его очень мягким. Например, виновен, но наказание в пределах отбытого. Большинство судей - не отпетые изверги, но они не хотят лишиться должности. Надо понимать, чего в суде можно достичь и чего нельзя. ("Новые известия", февраль 2011)

О зарплатах судей и коррупции

Я в 2000 году зарабатывал шесть тысяч рублей, причем 40 рублей мне доплачивали за степень кандидата наук. А сейчас федеральные судьи получают в районе ста тысяч рублей в месяц и ежегодные премии до миллиона и больше. Но на снижение коррупции рост зарплат не повлиял никак. Коррупция живет по своим законам. Зарплаты повлияли на послушность, которая возросла многократно. Судья не хочет терять деньги и льготы. ("Новые известия", февраль 2011)

О централизации судебной власти

Централизация судебной власти в России — вещь нелогичная, даже опасная. Наше государство уже прошло через серию опытов, когда разные ветви судебной системы замыкались на некий общий орган. Так было, скажем, в эпоху реформ 1864 года, когда так называемые общие судебные места и мировая юстиция замыкались на Сенат, как высшую кассационную инстанцию. Огромные размеры империи сделали такую конструкцию неэффективной, малодоступной для населения. Фактически в пореформенной России новое законодательство применялось в различных вариантах, и ситуация так и не пришла к единообразию. ("Право.Ru", июнь 2011)

Единство — в многообразии, а не в тупой властной фельдфебельской вертикали. В федеративном государстве не может быть ни судейской, ни полицейской, ни предержащей, ни законодательной централизованной власти, организованной по логике воинских уставов. ("Право.Ru", июнь 2011)

У нас напрашивается необходимость как раз в серьезной децентрализации судебной системы. Отсюда, кстати, идеи создания специализированных судов - административных, ювенальных и других. ("Право.Ru", июнь 2011)

Идея единства хороша для "карликовых" стран, для очень маленьких общностей, но не для федеративного государства, занимающего огромные пространства евро-азиатского материка. Это же разные уклады жизни, многообразие проблем и правовых отношений, наконец, разные правовые представления местного населения в границах одной страны. В этих условиях надо как зеницу ока хранить и развивать помимо федеральной системы еще и штатную, то есть, независимую систему судов субъектов федерации. ("Право.Ru", июнь 2011)

О суде присяжных

Большинство этих надежд [связанных с судом присяжных в РФ] так пока и не сбылось. Народный институт судебной власти не получил широкого распространения. Есть множество статей, которые не подпадают под компетенцию суда присяжных. Скажем, убийство из ревности. Однако вместо расширения компетенции суда присяжных происходит обратный процесс — юрисдикцию судей факта, как порой именуют присяжных, постоянно сужают. На сегодня мы получили, образно говоря, всего лишь действующую модель состязательного правосудия в уменьшенном масштабе. ("Право.Ru", июнь 2011)

На мой взгляд, суд присяжных не встраивается в вертикальную бюрократическую систему, им невозможно командовать, несмотря на появление многочисленных технологий манипуляции со стороны суда и прокуратуры. 20% оправданных подсудимых — с этим судебная и исполнительная власти не могут примириться. ("Право.Ru", июнь 2011)

Надо, чтобы присяжные рассматривали не 1200 дел в год, а каждый обвиняемый, кому грозит лишение свободы, мог требовать рассмотрения дела с участием присяжных. Есть множество статей, которые не подпадают под компетенцию суда присяжных. Например, убийство из ревности. Нужно восстанавливать ту логику, которая была в царской России, - привлечение граждан к вынесению судебных решений. Мировых судей можно было бы выбирать из числа людей, которые ни к милиции, ни к судебной системе отношения не имели. Кстати, закон позволяет, чтобы мировых судей избирал народ. Но сейчас ни в одном регионе граждане за мировых судей не голосуют. ("Новые известия", февраль 2011)

О деле Ходорковского

В деле Ходорковского и Лебедева прокуратура опробовала новый механизм изложения обвинений: описание деяний, которые в момент совершения преступными не были, а теперь стали. Прокуратура отработала систему доказывания, научилась писать заключения так, чтобы суд их принял. Это очень важный опыт. А так как аналогичные деяния совершили многие, то теперь все они на крючке. И будут понимать: надо вести себя тихо, отстегивать деньги в избирательные фонды. ("Новые известия", февраль 2011)

О мировых судьях

Мировые судьи, не успевшие до конца сродниться с прежними судебными структурами и смириться с обыкновениями и требованиями федерального судебного руководства, ближе населению; они выносят более здравые и гуманные судебные решения, ориентируясь не на устоявшуюся практику, а, прежде всего, на местную обстановку. ("Отечественные записки", март-апрель 2003)

Об административных судах

Административная юстиция может сыграть положительную роль лишь при условии отказа от негативных традиций нынешнего судопроизводства. Не в последнюю очередь это достигается привлечением в систему "свежей крови", то есть людей, не связанных с прежним порочным руководством судебной системой, не имеющих негативного опыта рептильного судопроизводства и неуместного для служителей Фемиды чинопочитания. Включение в состав суда представителей народа (в том числе — юристов, не состоящих на государственной службе) также дает эффект "свежей крови" и привносит в атмосферу казенного судопроизводства дух справедливости. ()

В новой России появилось новое поколение диссидентов. Они обличаютновый режим, причем довольно убедительно! Кажется, самый яркий из новых недовольных -- Сергей Пашин. В диссидентыон пришел с неожиданной стороны: сделав блестящую карьеру в официальнойюриспруденции, он, так сказать, "перешел на сторону народа" и служит теперькак бы не праву, но, если так можно выразиться, справедливости. Пашинстрашно популярен среди коллег: как только его выгнали из Мосгорсуда, тут женачались митинги в его поддержку. Своего молодого соратника защищали давниедиссиденты с громкими, еще со старых времен, именами: Елена Боннер, ЛарисаБогораз, Сергей Ковалев, Валерий Абрамкин. Они, в частности, письменнотребовали от ООН восстановления справедливости, которая в итоге ивосторжествовала: начинающего диссидента восстановили на работе. Кто же такой Пашин? "Сергей Пашин -- юрист с мировым именем". "В море произвола Пашин создавал островок праведного суда". "Одним честным судьей стало меньше". "Белая ворона правосудия". "Изгнан из судей за недопустимый гуманизм". "Уволен за человеческое отношение к подсудимым". "Судья Пашин виновен в инакомыслии". "Пашин опасен, потому что мыслит". "Почему же коллеги-судьи решили изгнать его из своих рядов, непотрудившись даже придумать менее смехотворный повод?" "Независимое поведение этого судьи пришлось не по нраву коллегам посистеме". "Вместе с Мосгорсудом потерпела поражение вся российская судебнаясистема". (Из газет) Сергей Пашин родился в 1962 году в Москве в православной семье. Будучишкольником, написал устав оперотряда при Черемушкинском райкоме комсомола.На третьем курсе юрфака МГУ был приглашен в КПСС, которую считал "чем-товроде сословия всадников в Древнем Риме". Из КПСС вышел во времяавгустовского путча 1991-го. По окончании юрфака остался там преподавать,защитил диссертацию. Служил в Администрации Президента. Пашин -- основнойавтор действующей концепции судебной реформы и единственный автор первого вистории России проекта закона о Конституционном суде. Руководил разработкойроссийского законодательства о суде присяжных, модельногоУголовно-процессуального кодекса для государств СНГ. Женат, есть дочь. Непьющий.Он пришел дать им волю -- Сергей Анатольевич! Давайте мы освежим в памяти ваши самые громкиедела. Все они были сенсационными: вы выигрывали совершенно безнадежныепроцессы, вы освобождали людей из-под стражи в самых невероятных случаях.Взять хоть ту отважную проститутку, которая столовыми приборами убиланасильника! -- Было дело. Один молодой человек привез в Москву свою девушку измаленького городка, погрязшего в безработице. И вот эта юная особа поехала вМоскву трудиться проституткой. Первую неделю все было замечательно, а послеее квартирный хозяин начал девушку бить и насиловать. И кончилось тем, чтопосле очередного избиения и принудительного секса она ему, сонному, нанесласемьдесят два удара двумя вилками и двумя ножами. Эксперты -- психиатры ипсихологи -- решили, что девушка была вменяема, но находилась в состояниисильного эмоционального напряжения, которое, однако, до аффекта не дошло. На суде прокурор просил дать ей восемь лет лишения свободы. А мы далией десять лет, но условно -- и освободили в зале суда. -- Это исторический приговор! Ближайший аналог -- в истории российскогосуда -- дело Веры Засулич. Вы тоже войдете в учебники! -- Нет, -- скромно возражает он. -- Похожее дело уже в наше время былов Ивановском суде. Там ранее судимая женщина зарезала сожителя, который надней измывался, и суд присяжных признал ее невиновной в убийстве. -- Как же так, за убийство -- условно? -- Это точно, коллеги смотрели на меня как на сумасшедшего. Не бывает,говорили, так -- и быть не должно! Но! В УК нет никаких ограничений посрокам условных наказаний и статьям. -- И что, убила -- и иди гуляй? Так просто? -- Не-е-т, не так. Все-таки она полтора года отсидела в СИЗО, всеосознала и раскаялась, это же видно. Я ей сказал после вынесения приговора:"Вы совершили тяжкое преступление -- и перед Богом, и перед людьми. То, чтовас освободили из-под стражи, не должно вами восприниматься как отпущениегрехов. Более того, на вас многие будут коситься, городок-то ваш маленький.Люди будут смотреть на вас как на убийцу, и вы должны это принять. Принятькак часть наказания". -- А чтоб чисто оправдательный приговор, такое было у вас? -- Да, причем неоднократно. Вот, пожалуйста, история про еще одноубийство. Там все шло к пятнадцати годам лишения свободы, ситуация на первыйвзгляд была весьма простая. Но нам с народными заседателями показалисьстранными некоторые места в заключении экспертов. Мы вызвали в суд медика изэкспертной комиссии и выяснили, что в момент убийства (время наступлениясмерти устанавливается довольно точно) обвиняемый находился совсем в другомместе. Но! После следователь уговорил экспертов, и они все наврали в своемзаключении: сдвинули время убийства в удобную для прокуратуры сторону. Помолчав, Пашин с плохо скрываемой гордостью говорит: -- Заметьте, все это при молчании адвоката, сохранявшей олимпийскоеспокойствие на протяжении всего судебного следствия! Спасибо, суд додумалсявызывать эксперта в заседание и задать ему несколько неприятных вопросов. Ноэто ж еще надо было раскопать! А гордость тут и незачем скрывать -- ведь он установил истину и спасчеловека. "Чего от судьи вроде и не ждет никто, это же не его дело, верно?"-- ловлю я себя на странной мысли. -- Освободили его из-под стражи прямо в зале суда... -- Да, но так на вашем месте поступил бы каждый? Если б ему повезлораскопать? -- Нет... В этом случае обычным, "правильным" было бы как-топереквалифицировать деяние по более мягкой норме, например, осудитьобвиняемого если не за убийство, так хоть за недонесение или укрывательство(там было еще два убийства, совершенных знакомыми обвиняемого), и дать срокв пределах отбытого в СИЗО... Обычно именно так делается. Сколько человекуже отсидел, столько ему и дают. -- Это верное замечание, я, как бывший репортер криминальной хроники, свами совершенно согласен! -- А еще было дело о похищении бизнесмена с целью выкупа. Один из семиобвиняемых (его фамилия Гусев) этого похищенного охранял. Причемпострадавший хвалил Гусева за доброту и участие, тот ему слова худого несказал! И даже кормил тем, что ел сам. Душа-человек, одним словом! И вотэтот добрый Гусев просидел в камере под следствием полтора года. У неготуберкулез первой степени, это значит, что уже начался распад легких. А егодаже в лазарет отказались поместить, негодяи! Он бы умер в тюрьме, притомчто смертной казни по его статье не предусмотрено... И вот в такой ситуации мне подают ходатайство -- изменить ему мерупресечения на подписку о невыезде. Гусев и его мать-учительница умоляют:"Смилуйтесь!" Один из зампредов суда мне строго-настрого посоветовалходатайство отклонить. Но суд под моим председательством освободил Гусеваиз-под стражи. И он смог сразу лечь в больницу, что спасло ему жизнь. Никудаон, конечно, не сбежал и никаких преступлений новых не совершил. Перед приговором пришла ко мне дама-прокурор и говорит: "Дело у кого-тона контроле, Гусеву надо дать восемь лет". -- "Так он же, -- отвечаю, -- вколонии больше года не протянет!" -- "Ладно, -- говорит, -- тогда не восемь,а пять". Их и потребовала. А мы назначили три года лишения свободы --условно. Маменька этого Гусева приходила потом, благодарила -- процессраспада легких приостановился, и он выжил. -- То есть срок -- условно, а его в камере уже полтора года продержали.Выходит, ни за что? -- Не совсем так. Он виновен в совершении преступления, но егосодержание под стражей в ходе предварительного следствия не былонеобходимым. -- И туберкулезом заразили... Вот скажите, если проститутка намеренноклиента заразит сифилисом, ей что будет? -- Лет пять может получить. -- Так, может, стоит Гусеву вчинить иск коменданту "Матросской тишины"? -- Куда! Он и так счастлив, рад, что вовсе там не помер. Да и не поймуту нас такого... А что касается туберкулеза, так им, по некоторым сведениям,заражено около десяти процентов зеков. По тому же делу мы еще одного обвиняемого выпустили под залог --пятнадцать миллионов рублей старыми. Это некто Салимов. Он поступил наработу и стал кормить семью. Тоже никуда не сбежал! А на суде получил пятьлет условно. Интересно, что решение об освобождении из-под стражи Салимова мыприняли в три часа дня в пятницу. А в пять вечера в СИЗО закрываетсяспецчасть, так что человеку пришлось бы сидеть в камере лишних два дня -- допонедельника. Надо было торопиться! Но машину мне в суде, конечно, не дали.Тогда я снарядил секретаршу. Дал ей денег на такси, копию определения обосвобождении и еще позвонил начальнику СИЗО. Успели, выпустили-таки этогоСалимова в пятницу! -- Вас спрашивали: "Интересно, а с чего это судья так заботится опреступниках?" -- Конечно. Мне и на совещаниях говаривали: "Выпуская такого-то из-подстражи, вы думали о себе, о всех нас? Потерпевшие небось кричат, что в судеза взятки преступников на волю отпускают. Мы даже не исключаем, -- говорилимне официально, -- что под вас берут деньги с клиентов адвокаты".Такие в Белом доме не нужны -- Вы -- автор и соавтор не только принципиально важных законопроектов,но и всей концепции судебной реформы. Этим можно гордиться! И больше уженичего не делать, все равно войдете в историю. -- Это беспрецедентная вещь в карьере юриста, -- сдержанно отвечает он. -- Разумеется, благодарность народа не знала границ? -- За законопроект о Конституционном суде я получил от Хасбулатовапремию -- два оклада. Как раз хватило на стиральную машину "Малютка", онатогда стоила шестьсот с лишним рублей. -- После Белого дома вы быстро пошли в рост. -- Я был начальником отдела судебной реформы Государственно-правовогоуправления Президента. У меня было восемнадцать подчиненных! А после Ельцини вовсе подписал бумагу, чтоб меня повысить до зама начальника этого самогоуправления, а отдел чтоб был головным подразделением Администрации пореформе. Кто разбирается в аппаратных интригах, тот способен оценить... -- Ну и?.. -- Ну а через три недели после того, как Борис Николаевич это подписал,отдел наш расформировали. Людей разогнали. -- Что так? -- Обычная аппаратная интрига! Там ведь следят, чтоб ты не высовывался,не возвышался над кем не надо, и прочее. Все развивалось по принципу:"Жалует царь, да не жалует псарь". Хотя я продолжаю испытывать искреннююблагодарность к Президенту России за то, что он проявлял долготерпение. -- Да... И вот вы со Старой площади, от дорогих чиновников, отзамечательных портфелей -- и прям сразу в суд. Какое вам сразу дали дело,чтоб привести в чувство, чтоб фейсом об тейбл? -- А убийство с особой жестокостью! Сосед убил соседа, труп расчленил ивыкинул в Москву-реку. Человек только что вышел из больницы, где его отбелой горячки вылечили, и решил отметить это дело. -- Неплохая встряска после академических занятий и президентскихсоветов! Это вам не Плевако читать в подлиннике. Надеюсь, хоть этого-то выне оправдали? -- Что вы! Десять лет дали. -- А как вас из суда после уволили? -- С формулировкой "за разглашение тайны совещания". Приговор по томуделу, где Гусев был, я его еще не дописал, а, получив двухдневный отпуск засвой счет, отправился на конференцию в Законодательное собраниеСанкт-Петербурга. Там обсуждался проект нового Уголовно-процессуальногокодекса. Разумеется, о деле и принятых судом под моим председательствомрешениях я никому не рассказывал. -- Ну, легко было догадаться, что ничем хорошим ваше практическоесудейство кончиться не могло. Это как если бы рефери на ринге попал вуличную драку, -- и там бы ему, конечно, обязательно навешали. Вот ваши бывшие подчиненные по отделу судебной реформы пошли вадвокаты. А вы нет, почему? Поди, плохо... -- Денис Давыдов писал: Я рожден для службы царской. Сабля, водка, конь гусарский -- Это век мне золотой. Вот и я тоже "рожден для службы царской". -- Ага, вы, значит, государственник. Тогда, значит, и про водку верно,без нее на госслужбе кто ж обойдется. -- Государственник -- да, а водки не пью. Не привык. Зачем этоодурманивание? Я пробовал, это бессмысленно. -- Но вы ведь понимаете, какую вы пропасть этим вырыли между собой инародом? -- Это да... -- Могу себе представить, как вам было мучительно больно в Белом доме,в Администрации Президента... -- А в суде тем более! -- И вы не смогли через это переступить? Ну, пили бы для дела. Это жприятней, чем в теннис. -- Я считаю, что частная жизнь -- одно, а служба -- это служба и никтоне может навязывать мне линию поведения.Прокуратура -- орган инквизиции -- Когда вас выгнали с работы из Мосгорсуда, вы пошли преподаватьпрокурорам. То есть вы что же, решили разрушить порочную инквизиторскуюсистему изнутри? Вы захотели их перевоспитать? -- Я, когда читал лекцию прокурорам, не говорил им, что они всю жизньнеправильно жили, а я будто бы носитель абсолютного знания. Наоборот, велсебя скромно -- вот, мол, сейчас хороший повод поговорить снявши мундиры.Первые лекции тем не менее вызывали страшное возмущение, ропот, просто гнев.Но, поскольку я никогда не перехожу на личности, они постепенноуспокаиваются... -- Вы там как психотерапевт? -- Нет, нет. -- Или это как снятие порчи? -- Нет, я просто объясняю, что к чему, помогаю людям понять. Помню,рассказывал я им про пытки... -- Они небось в ответ кричали: "А то мы не знаем!" -- Нет, они кричали: "Никогда, отродясь не было никаких пыток!" Тогда япостепенно подвел их к теме с другой стороны: "Если вы надзираете и бдите,так должны знать, сколько у вас отделений милиции и в каких бьют, а в какихнет". -- "Конечно, -- кричат, -- знаем!" "Ну, вот видите... Слыхали, значит,про пытки! А говорили, что не бывает такого!" И тут до них доходит, как жеони прокололись... -- То есть вы их ловите, подлавливаете? -- Скорее, помогаю быть искренними. И вот самый суровый прокурор,громче всех возмущался, говорит: "Приеду домой и сразу в плохих отделенияхпосажу своих помощников! При прокуроре-то всяко не будут бить". -- Это хорошее, правильное, нормальное решение? -- Нормальное, но не настоящее. По-хорошему, там надо не прокурора, а,наоборот, дежурного адвоката сажать. Но они его не пустят! Им же надосначала чистосердечное собственноручное признание получить. А адвокатпомешает, скажет -- сиди молчи. К ним ведь если попал человек, так они егонепременно должны посадить, прав он или виноват. -- Слушайте, а зачем им это все? Они ж не садисты, не маньяки? -- Конечно, не садисты! Просто система так работает. Если они далисанкцию на арест, а после человек оказался невиновным, то прокурора могутлишить премии, затормозить очередную звездочку. У них там в приказахГенерального прокурора объясняется: если был арест, а после арестованногооправдали -- это ЧП, за это накажут. (Я сам документы читал.) Это вынуждаетпрокуратуру добиваться для арестованных обвинительных приговоров, даже еслидело сшито "на живую нитку". -- А что б им с другого конца подойти -- не арестовывать ни за что? -- Ну, это для них слишком сложно. Неквалифицированные работникипредпочитают ограничиваться простыми формами контроля. Вот, например, когдак ним приходит жалоба на незаконный арест, нет смысла ее рассматривать. Ведьприговор скорей всего будет обвинительный, гарантия -- девяносто девятьпроцентов! Это статистика...Как пользоваться дышлом -- И что ж, справедливость в наших судах невозможна? -- Вообще справедливость имеет какой-то шанс только в состязательномпроцессе. Но состязательность в наших судах отменил еще Петр: "А суду иочным ставкам не бывать, а все дела ведать розыску". Инквизиционный же суд-- вот такой, как у нас, -- вообще мало связан с идеей справедливости. Онобслуживает чьи-нибудь интересы, правильно или ложно понятые. -- Так вы скажите -- чьи? -- В лучшем случае интересы борьбы с преступностью. А на самом же делесплошь и рядом -- справедливость корпоративно понятую. Приговор придумываютне по справедливости, а такой, чтоб и прокурор был доволен, и вышестоящаяинстанция не отменила. -- Понятно, закон -- что дышло. А как им ворочают? Вот что, если надопринять по делу определенное решение, так начальство вызывает судью и учитего жить? -- Ну, если судят безвестного хулигана, то кому ж он нужен -- его какхотят, так и судят. А если дело важное, если оно связано с городскимимуществом, с родственниками высокопоставленных лиц, с политикой... Особеннос выборами! Вот, например, во время местных выборов в суд подаются жалобы надействия избиркома. Как их рассматривать? Не угадаешь -- считай, потерялкресло. Вообще суды -- вопреки Конституции -- содержатся в основном за счетместных бюджетов. А еще ж квартиры судьям надо получать. Всегда местнаявласть может нажать на суд! Сверху председателю суда объясняют, какой нуженприговор, и он расписывает дело кому-то из своих доверенных судей. Это ж вамне федеральный округ Колумбия, где все дела распределяются по жребию! -- Но и начальству же тоже трудно! Справедливость -- одно, а вашемубрату судейскому надо же квартиры давать. -- Да, да, понятно... -- Квартиры... Вот у вас какие жилищные условия? -- Трехкомнатная квартира на троих. -- Вот видите... Вам хорошо, а другим? Теперь деньги: их где дают, как? -- Это дело "черной" адвокатуры. Приходит адвокат к своему дружку судьеи договаривается насчет приговора. А еще лучше, если он со следователемпоговорит. И поделится гонораром. -- Ну, тут можно утешаться вот чем. Кто-то мудрый сказал: "Не требуйтеу Бога справедливости. Если б он был справедливым, то давно б вас всехнаказал".Феодализм -- Если сейчас попытаться описать нашу жизнь не из желаемого, но пофакту, если глянуть на нас непредвзято -- какие термины вы бы применили? -- У нас нормальное неправовое государство, причем не самое плохое изнеправовых. Управляют нами не законы, а личное усмотрение начальства. Этоуправление вотчинного семейного типа, то есть типичный феодализм. Феодал --отец своим подданным, а они ему должны быть как дети. Если холопам сразудать демократические свободы и зауважать права личности, то это будетпосягательство на власть феодала. Что очень плохо: ведь другой власти притаком строе не бывает! Приятно, что феодальный способ правления намногопрогрессивней, чем рабовладельческий строй (который у нас недавно былсвергнут). А теперь систему разлагает еще более прогрессивная формация --капитализм. К власти идет денежный мешок, он ломает загородки междурегионами и постепенно ограничивает власть феодалов. Этот замечательный иочень полезный, хотя и стихийный, процесс идет в хорошем темпе: смотрите,как заметно подточился феодализм за последние пять -- семь лет! В общем,наше общество устроено разумно, все идет как надо, ситуация понятна, будущеепредсказуемо. К сожалению, большие ресурсы отвлекаются на поддержаниеиллюзии того, что у нас якобы демократия и правовое государство. Этоделается для успокоения слабонервных и наивных, которые не понимают: ничегоне изменится, пока не созреет историческая необходимость. -- Но пока не созрела эта историческая необходимость и нет денег,нельзя ли бесплатно -- как в американском кино -- завести такой порядок,чтоб всякий арест немедленно подтверждался судьей? (Вообще если б этизаокеанские боевики с их маниакальным уважением к писаным законам у нас непоказывали, то с вами б вообще никто разговаривать не стал.) То это тожебудет посягательством на власть феодала? -- Да, будет посягательством. И кроме того, некогда судьям дежурить, уних и так средняя нагрузка -- сорок дел в месяц. -- Особенность феодализма -- низкая цена человеческой жизни, а права идостоинства личности при нем вообще не принято обсуждать. Так? -- Вот в феодальной Англии как проводилась чистка переполненных тюрем?Приезжал шериф и в зависимости от настроения всех выпускал или, напротив,всех вешал. Вот и у нас в прессе были предложения отменить мораторий насмертную казнь и смертников побыстрей расстрелять, а то якобы они многопроедают. А их всего-то пятьсот человек -- прям объели страну! -- Так что, у нас время для реформ еще не пришло? -- Нет, просто одновременно с реформами надо вести просветительскуюработу. Чтоб люди, которые принимают решения, учились их принимать на основеновых, правовых стандартов. -- То есть вы и сами понимаете, за что вас не любит начальство? Онознает, что не надо гнать лошадей, не надо спешить с реформами, когда у настакое состояние умов. Вы тоже ведь не требуете немедля навести порядок иуповаете на медленный прогресс. Газеты потихоньку будут пописывать прогуманизм, ТВ американскими детективами приучит нас к правам человека -- и,гляди, нравы постепенно поправятся, так? -- Да, все должно постепенно делаться. Те же суды присяжных хоть имедленно, но переустраивают среду вокруг. Вслед за ними и простые судыначали исключать из дела доказательства, добытые с нарушением закона, --вот, есть теперь такая процедура! Это культура, это как мытье рук перед едой-- приказным порядком не введешь, пока люди сами с этим не согласятся и непримут как свое. И еще нужна политическая воля. Надо, чтоб царь был освободитель иреформатор и чтоб строго спрашивал с чиновников за подготовку и проведениереформ. А то когда ввели суды присяжных, так я сам ездил по стране, правдамии неправдами выторговывал здания под эти суды. А ведь можно было из Москвыстрого приказать! Но -- нет, не приказали, сказали -- сам выбивай, если тебенадо. И это, заметьте, в лучшие времена президентской заботы о реформе -- дотого как Филатов с Ореховым нас разогнали.Конвейер или служение? -- Вы диссидент? -- Да нет... Или, если вам угодно -- диссидент в советском пониманииэтого слова. Тогда диссиденты указывали власти на то, что она должна быласоблюдать собственные законы. И я теперь указываю. -- Вы -- идеалист? -- Да. В том смысле, что у меня есть идеалы, за которые я сражаюсь.Это, например, идея правды. Верующий ли я? Да, конечно. Если говорить о моихидеалах, то они, собственно, вмещаются в короткой фразе из манифестаАлександра Второго: "Да правда и милость царствуют в судах". Иногда народные заседатели меня спрашивают: "А что будет вам, если мыпримем такое-то решение?" Я им отвечаю: "Наши неприятности ничто посравнению с неприятностями подсудимых. Нас поругать могут, а у них -- жизньотнять". -- Получается, что вы один хороший, а все плохие? -- Не так. Тут важно, как человек относится к правосудию: как кпроизводственному процессу или как к служению. Для части моих коллег дело --это некий полуфабрикат, который нужно довести до кондиции, то есть дообвинительного приговора. И побыстрее. На президиуме за день могутрассмотреть шестьдесят дел зараз! Судьи не в состоянии в эти дела вникнуть,и в конечном счете получается, что все решает молоденькая девочка без опыта,без образования -- та, что готовит к заседанию бумажки. Это страшныйконвейер... -- Обычно судьи в Бога не верят, вы тут в явном меньшинстве. -- Не верят... -- И что, в этом -- проблема? -- Нет, это не важно, у атеиста тоже есть совесть. -- Интересная точка зрения! Ну-ка, расскажите, каким же вы видитемеханизм совести у атеиста? -- Даже у атеиста может быть ответственность перед собой. Когда человекне хочет в своих глазах быть мерзавцем, -- вот и механизм. -- Вы ведь не можете вот в этих терминах говорить со своими коллегами-- служение или конвейер. Вы скажете -- "служение", так над вами ведьсмеяться будут, а? -- Да, сейчас не всем понятно. Но пройдет время, и будет понятно. -- Вы с ними говорили в таких терминах или нет? -- Нет. С человеком надо говорить понятным ему языком. -- Кто с вами по эту сторону баррикад? -- Масса народу. -- Кто, кто это? Могут ли эти ваши люди принимать решения на высокомуровне? -- Ну это профессора, доктора, адвокаты... -- Вот там на самом верху, где вы вращались, -- видели вы настоящихгосударственных мужей, которые все понимают и делают добрые дела хотя бытайком, как Штирлиц? -- Что-то не припомню... Хотя... Бурбулис претендовал на такую роль! Ноон и справлялся слабо, и еще оказался плохим аппаратчиком: не удержался...Поэзия Пашин точно не такой, как все: он не только не пьет и не боитсяначальников, но еще и сочиняет стихи, которые начал публиковать еще вшестнадцатилетнем возрасте в журнале "Пионер". Пару лет назад у него вышлакнижечка под названием "Побег". Автор уверяет, что имел в виду непенитенциарное, но ботаническое значение слова. Издатели представили сборник в таких терминах: "Это философская,любовная и, так сказать, судебная лирика". "Так он вот почему такой смелый! Потому что поэт! Он просто создаетсебе биографию, ему выгодно лезть на рожон!" -- попрекнете вы его. Что на это ответить? У каждого свободного человека своя причина бытьсвободным; несвободные тоже, наверно, имеют каждый свое оправдание.Строки из стихов Пашина Меня теснят под свист и гам. Ей-богу, я не лгу, Что знал тиски, но к жерновам Привыкнуть не могу. Талант есть одержимость Богом, Когда, нездешен и колюч, В людском сознании убогом Распишется небесный луч. В судебном зале та же проза: Допросы, речи, приговор. Дух пота и туберкулеза Сочится сквозь стальной забор. Россия! Плети и запреты. Железный обруч на умы. Страна, где лучшие поэты Не зарекались от тюрьмы. И мир проклятьем заклейменных, Должно быть, с этих давних дней Не презирает заключенных И ненавидит их судей. Смешной чужак в своей земле* Сквозь строй пускаясь с путь, Я задыхался. Но в петле Ни спрыгнуть, ни вздохнуть! У заплечных мастеров стать и сила вола Нашу Родину Лубянка изнасиловала. Не видать мне ни свободы и ни счастья, Не раздаривать червонцы и букеты, Потому что мои нежные запястья Опоясали железные браслеты. И когда на ветру поразвеется копоть И с командою "пли!" мы исчезнем во мгле, Старый прапорщик будет "макаровым" хлопать, Добивая лежащих на бурой земле. Сопровождается профессиональным -- из другой профессии -- примечанием:"Современная практика приведения в исполнение смертных приговоров имеет малообщего с картиной, нарисованной романтическим воображением осужденного".Финал -- Скажите честно, вы ведь ненавидите власть, которая давит правосудие? -- За что ж ненавидеть? Тигр ест мясо -- это нормально. -- Причем давит себе же, в общем, во вред и не может остановиться. Этоможно сравнить с алкоголизмом, правильно? -- Правильно. -- А нет у вас чувства одиночества, что вот-де до чего ж мало нас,порядочных людей? -- Порядочных людей очень много. Очень много. 1998 *

Просмотров