Либерализация Уголовного кодекса РФ. Справка. Ты их в дверь, они - в окно

Для начала - две новости. Вполне рядовые, просто из последних подобных.

Генеральный директор компании «Стройиндустрия-С» на строительстве космодрома Восточный в Амурской области почти шести миллионов рублей:

«Терентьев признан виновным по ч.2 ст.145.1 ("Полная невыплата свыше двух месяцев заработной платы") и ч.4 ст.160 УК РФ ("Растрата"). Суд учел степень общественной опасности совершенных преступлений, данные о личности подсудимого, который находится в пожилом возрасте, состояние его здоровья, наличие смягчающих обстоятельств и отсутствие отягчающих и назначил Терентьеву наказание в виде штрафа в размере 100 тысяч рублей и 11 месяцев лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима ».

Смотрим УК РФ, ст.160. «Присвоение или растрата», часть 4:

«Деяния, предусмотренные частями первой, второй или третьей настоящей статьи, совершенные организованной группой либо в особо крупном размере, — наказываются лишением свободы на срок от пяти до десяти лет со штрафом в размере до одного миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех лет либо без такового ».

Согласно букве закона, за подобное уголовное деяние можно получить до десяти лет и миллион штрафа, а тут срок менее года и штраф в 60 раз меньше суммы растраты. Справедливо?

Не удивительно, что при таких обстоятельствах, как указывал осенью прошлого года вице-премьер Дмитрий Рогозин, по фактам хищений при строительстве космодрома «Восточный» было возбуждено 20 уголовных дел и еще 1300 административных за задержки выплат трудящимся. И это только в отношение тех, кого поймали.

Второй случай :

Во Владивостоке генеральный директор компании «Мостовик» Олег Шишов судом в «пособничестве при растрате более одного млрд рублей в ходе строительства приморского океанариума », наказание - три года общего режима и 300 тысяч рублей штрафа.

Показательно, что в последнем слове Шишов заявил, что с его точки зрения наказание в виде лишения свободы будет несправедливым — подумаешь, растрата! Поэтому характерно, что в СК по Омской области на Шишова имеется ещё три уголовных дела: мошенничество, уклонение от уплаты налогов и невыплата заработной платы.

Обе эти новости - лишний повод поговорить о таком виде наказания преступников, как лишение свободы. Изначально Уголовный Кодекс РФ, не говоря уж о предыдущем советском, содержал ряд статей соответствующего характера, правоприменение которых подразумевало реальные сроки.

Однако в 2010-11 годах Дмитрий Медведев, будучи президентом РФ, решительно и неоднократно проводил либерализацию УК РФ в плане послаблений в области экономических преступлений. Со вступлением в силу новых законов в области экономических преступлений были не только значительно снижены наказания, но и запрещён арест по многим «предпринимательским статьям», включая тяжкие и особо тяжкие преступления. В результате залога в 500 тысяч рублей стало достаточно для того, чтобы преступник любого масштаба мог оказаться на свободе. В комментариях к новому законодательству еще в 2010 году писали, что-де экономические преступники не представляют большой опасности для общества, за что их держать в следственном изоляторе?

Также были увеличены в несколько раз размеры крупного и особо крупного ущерба. Последние поправки в УК РФ были внесены в 2012 году.

Последствия либерализации уголовного законодательства достаточно подробно описал инспектор Главного организационно-инспекторского управления СК РФ Георгий Смирнов в статье « »:

«…в массовом порядке произведена переквалификация мошеннических действий, сопряженных с неисполнением договорных обязательств, со ст. 159 УК РФ на ст. 159.4 УК РФ как улучшающую положение обвиняемых с освобождением их из-под стражи и прекращением уголовных дел.

Примечательно, что в эту категорию попали также мошенничества, посягающие на государственное имущество, на имущество госорганизаций, а также организаций с участием в уставном (складочном) капитале государства. Эти меры были приняты несмотря на то, что высшее руководство страны неоднократно указывало на необходимость усиления борьбы со злостным неисполнением договорных обязательств, вытекающих из контрактов на поставку товаров, выполнение работ и оказание услуг для государственных и муниципальных нужд, приватизационных сделок ».

Также показательно, что мошенничество с причинением ущерба на сумму до 6 млн руб. стало относиться к категории преступлений, и, следовательно, их срок давности уменьшился с 10-ти до 2-х лет: «по сути, произошла некая ″амнистия″ похищенного более чем 2 года назад мошенническим путем имущества, в том числе находящегося в государственной собственности ». Своровал 5999999 рублей, подождал пару лет — не поймали, уже всё, срок давности истёк, можно повторить. И всё по закону!

При этом нужно понимать, что экономические преступления крупного масштаба никогда не осуществляются в одиночку, это попросту невозможно; они являются результатом действия организованных преступных групп, совершающих как минимум должностные преступления, а нередко — и общеуголовные. Такое невозможно сделать нечаянно, в состоянии аффекта — это намеренные, осознанные действия, не побоюсь штампа, врагов народа.

Помните, либерализация УК в части экономических преступлений шла под предлогом безопасности для общества этой категории преступников? А те, кто причиняет вред многим и многим гражданам, разве менее опасен, чем какой-нибудь пьяный дебошир? Даже задержка зарплаты может привести к тому, что кому-либо не хватит денег на жизненно необходимые лекарства.

Казалось бы, с результатами предыдущей либерализации всё ясно. Но «наверху» сегодня новую либерализацию УК:

«Руководитель администрации президента Сергей Иванов выступил с предложением внести законодательные поправки, которые ограничат возможности правоохранительных органов злоупотреблять своими полномочиями в отношении предпринимателей ».

Предлагается прописать в УПК срок, в течение которого имущество предпринимателя может находиться под арестом. Это, конечно, логично — но почему данная мера применяется только по отношению к предпринимателям? У многих обвиняемых сейчас забирают на весь срок следствия компьютеры, почему бы тоже не прописать чёткий срок, за который возможно провести экспертизу и вернуть аппаратуру владельцу?

Также предлагается закрепить в законе право на допуск нотариуса к предпринимателю, который находится под арестом, чтобы бизнесмен мог делегировать управление своим бизнесом. Логика интересная: бизнесмена арестовали именно по подозрению в нарушении законности деятельности, поэтому надо ему предоставить возможность управлять делами. Не позволит ли это заметать следы?

Либеральному экономическому блоку очень хочется всё приватизировать и либерализовать…

Можно условно выделяю две категории: предприниматели и бизнесмены. Первые — это умелые организаторы производства и действительно полезных обществу услуг, для которых личная выгода, конечно, значима, но является приятным бонусом к деятельности. Есть такой термин «красные директора» — это люди именно такого склада характера.

А есть бизнесмены — те, для которых личная выгода является самоценностью и единственной целью, именно про них писал Т. Дж. Даннинг: «…при 100 % он попирает все человеческие законы, при 300 % нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы ».

Так вот, стандартно (и не только в РФ) требуют внимательного отношения к предпринимателям, а по факту принимают законы так, чтобы это было выгодно бизнесменам.

7 декабря 2011 года Дмитрий Медведев подписал "третий пакет поправок по либерализации Уголовного кодекса РФ". Данный документ был принят Госдумой 17 ноября и одобрен Советом Федерации 29 ноября. В апреле 2010 года и в марте 2011 года Д. Медведев подписал два подобных законопроекта.

Данные изменения вызвали очень бурную реакцию в обществе. В настоящее время у многих сложилось мнение о слишком суровом уголовном законодательстве, применяемом к российской экономической сфере, что мешает развитию экономики. С одной стороны, данные изменения уголовного законодательства дают предпринимателям некую свободу в осуществлении предпринимательской деятельности, так как у бизнесменов отпадает возможность "задавить" конкурента с помощью уголовной нормы и привлечения к уголовной ответственности. Появляется защита собственности, причем в том случае, когда могут быть использованы такие формы перераспределения собственности, которые на самом деле осуществляются в интересах не конкуренции, а лиц, применяющих уголовное законодательство. Некоторые государственные деятели отмечают, что системный анализ экономических преступлений или тех составов, которые обозначены как экономические преступления, позволяет сделать следующий вывод: достаточно часто эти составы используются для того, чтобы компенсировать работу других институтов права - например, таких, как гражданское право.

Если более детально рассматривать изменения в уголовном законодательстве, то мы увидим, что теперь предпринимателей не будут сажать в тюрьмы, у них появится возможность защищаться, вносить залоги, давать подписку о невыезде, к ним станут применять домашние аресты. Однако, с другой стороны, у судей, прокуратуры и следствия появились новые поводы для торга: например, получать с предпринимателя взятку, чтобы тот смог выйти из тюрьмы под залог. Потом бизнесмен договаривается об условном сроке, отдавая все, что у него есть. Таким образом, предприниматель не привлекается к уголовной ответственности, а если привлекается, то ему определяется наименьший срок. Теперь судьи смогут более гибко подходить к принятию решений о наказании: если нет отягчающих обстоятельств или есть смягчающие, суд может снизить ответственность "на одну ступеньку" - сделать приговор более мягким.

Согласно новым поправкам принудительные работы станут альтернативой лишению свободы за совершение преступления небольшой и средней тяжести. Таким образом, бюджет освободится от лишних расходов на содержание мелких преступников.

Принудительные работы есть и в других странах, нередко там это только уловка для освобождения от наказания "белых воротничков", совершивших не слишком серьезные преступления. Например , в США принудительные работы применяются в виде наказания для нетрезвых водителей, там такая мера - широко распространенная форма "воспитания". В Германии принудительный труд довольно широко применяет ювенальная юстиция.

Принудительные работы подразумевают, что наши граждане, совершившие нетяжкие преступления, не будут заключаться в тюрьмы, не соответствующие европейским санитарным стандартам. Такие осужденные будут возмещать ущерб и перевоспитываться, отрабатывая определенное количество дней.

Лица, наносящие ущерб без насилия, безопаснее для общества, чем склонные к насилию. И если у такого виновного есть возможность погасить ущерб "с лихвой", то лучше такой шанс использовать, поскольку это имеет здравый смысл и по экономическим соображениям, и по соображениям сохранения численности населения и уровня его здоровья. Это раньше, когда численность населения стабильно росла, было допустимо карать смертной казнью или пребыванием под стражей. Теперь же, когда ценен каждый гражданин, государству выгоднее предложить осужденному "штраф", "залог" или "откуп".

Мировая практика "штрафов", "залогов", "откупов" и даже "принудительных работ" сохраняет здоровье и жизни тех, кто совершил преступление, не будучи закоренелым преступником. Тем самым государство покрывает ущерб потерпевших и властей, не погружает гражданина в среду профессиональных правонарушителей, приобретает запас трудовых ресурсов, благодаря чему сохраняются семьи и их бюджеты, а также показывает не только принцип неотвратимости возмездия, но и гуманность государства.

При этом следует отметить, что Уголовный кодекс РФ подлежит не смягчению, а трансформации, как и управленческая система государства.

Также для сегодняшнего дня один из главных вопросов: доверие к нашей правоохранительной и судебной системам как внутри России, так и за ее пределами. Сейчас народ не доверяет власти, трактуя любые изменения, как антинародные. Когда мы будем знать, что власть всегда действуют законно, справедливо и честно, добросовестных предпринимателей не будут пугать уголовные дела.

Российские власти в очередной раз пытаются снизить риск уголовного преследования предпринимателей. По факту же подготовленные поправки в законодательство, вероятно, в очередной раз ухудшат положение бизнеса. А экономике будет еще труднее выбраться из стагнации.

АЛИСА ШТЫКИНА

"Хватит кошмарить бизнес!" — это заявление Дмитрия Медведева датировано 31 июля 2008 года. "Целая армия контролеров по-прежнему мешает работать добросовестному бизнесу",— заявил спустя семь с лишним лет в послании Федеральному собранию Владимир Путин и обязал комиссию по административной реформе "представить до 1 июля 2016 года конкретные предложения по устранению избыточных и дублирующих функций контрольно-надзорных органов".

Однако пока либерализации уголовного законодательства не получилось. Во всяком случае, такой вывод можно сделать, ознакомившись с проектом закона (копия есть у "Денег"), подготовленным рабочей группой по мониторингу и анализу правоприменительной практики в сфере предпринимательства под руководством главы администрации президента Сергея Иванова.

Вероятно, самая заметная коллизия из документа — возможность обвинения предпринимателей в мошенничестве. Особую "предпринимательскую" статью по мошенничеству (159.4 УК) с максимальным наказанием до пяти лет лишения свободы отменили по решению Конституционного суда почти год назад. Замену ей решили не искать. Вариант, предложенный рабочей группой, вводит не отдельную статью, а дополняет основную 159-ю. Речь идет о ч. 5 ст. 159 УК — мошенничество, связанное с преднамеренным неисполнением договорных обязанностей в сфере предпринимательской деятельности. Максимальное наказание по ней в два раза больше, чем по отмененной ст. 159.4: до 10 лет лишения свободы при особо крупном ущербе (12 млн руб.).

При этом разработчики предлагают ужесточить наказание за остальные виды мошенничества — с четырех до пяти или шести лет в случае причинения значительного и крупного ущерба, хотя в решении Конституционного суда о других видах ст. 159 нет ни слова, указывает эксперт фонда "Русь сидящая" Геннадий Максимов. Относительно безобидное на первый взгляд увеличение срока на год на самом деле еще и меняет степень тяжести: с небольшой на среднюю (выше трех лет), со средней на тяжкую (выше пяти лет), что напрямую влияет на сроки давности, поясняет эксперт.

"Уголовный закон должен быть прост и понятен, а уголовная ответственность предсказуемой. Логично было бы установить общую сумму для определения ущерба для целой главы или хотя бы статьи УК, а не прописывать в каждой части статьи новые суммы, как это сейчас происходит со ст. 159",— отмечает Максимов.

Важное требование бизнеса — увеличение порогов ущерба по экономическим преступлениям в два раза и смягчение мер по арестам бизнесменов — выполнено частично. Последний раз пороги устанавливали в 2010 году, а совокупный оборот компаний и налоговые выплаты за это время выросли почти в два раза, поясняет представитель Минэкономики Елена Лашкина. Ведомство предлагает освобождать бизнесменов, которые совершили преступление впервые, возместили ущерб и заплатили штраф.

Статью 76.1 УК (освобождение от уголовной ответственности по экономическим преступлениям при возмещении ущерба и уплате штрафа) дополнят семью новыми составами: ограничение конкуренции, незаконный оборот драгоценных металлов, контрабанда наличных средств и незаконное использование инсайдерской информации. По ст. 159, 194 (уклонение от уплаты таможенных платежей), а также ст. 199 УК (уклонение от уплаты налогов) пороги ущерба подняли на 30-50%, это хороший шаг, но курс доллара при этом скакнул более чем вдвое, так что вряд ли это можно назвать равноценным, считает председатель НП "Бизнес Солидарность" Яна Яковлева.

Дело найдется

За прошлый год число преступлений и уголовных дел в сфере предпринимательской деятельности выросло на 20% (255 тыс. против 200 тыс. в 2014-м). Из этих 200 тыс. только 15% дел закончились приговором. "Даже слепой видит, что происходит,— говорит Михаил Барщевский, полномочный представитель правительства в высших судебных инстанциях.— Не секрет, что возбуждение уголовного дела по экономическим преступлениям очень часто используется для отъема бизнеса". При этом сами предприниматели часто инициируют уголовные дела и аресты как мощное средство воздействия в корпоративных конфликтах, добавляет Александр Варварин, вице-президент РСПП по корпоративным отношениям и правовому обеспечению.

Последние несколько лет были богаты на скандалы с арестами предпринимателей. 19 февраля 2016 года суд отправил под домашний арест владельца аэропорта Домодедово Дмитрия Каменщика по делу о теракте в аэропорту в 2011-м. При этом судебные репортажи об аресте шли на фоне обсуждения состоявшейся 15 февраля встречи президента РФ и главы РСПП Александра Шохина, на которой было принято решение наладить "диалог бизнеса с правоохранительной системой" и дано поручение о создании вышеупомянутой рабочей группы по мониторингу и анализу правоприменительной практики в сфере предпринимательства.

В сентябре 2014-го прогремело уголовное дело против владельца АФК "Система" Владимира Евтушенкова. СКР обвинил его в легализации денежных средств (ч. 4. ст. 174 УК РФ) при покупке акций "Башнефти" в 2009 году. Евтушенкова поместили под домашний арест, и он вышел на свободу только в декабре 2014-го, когда акции "Башнефти" вернулись государству. Дело прекратили в связи с отсутствием состава преступления.

В 2013 году уголовное дело возбудили против гендиректора "Уралкалия" Владислава Баумгертнера. Он несколько месяцев провел сначала в белорусском, а затем в российском СИЗО и вышел на свободу только после того, как "Уралкалий" был продан ОНЭКСИМу Михаила Прохорова и "Уралхиму" Дмитрия Мазепина. В феврале 2015-го уголовное дело закрыли.

Старый недобрый закон

УК и правоприменение строятся на социалистическом подходе, предполагающем, что почти любая нормальная хозяйственная негосударственная деятельность — это уже обязательно нарушение закона, сетует первый вице-президент "Опоры России" Владислав Корочкин.

Уголовный кодекс, принятый в 1996 году, устарел, признает и сотрудник Следственного комитета Георгий Смирнов, оговариваясь, что это его личное мнение. "Появились новые отношения, которые нужно регулировать и защищать от преступников. Например, это современные финансовые инструменты, криптовалюта, оборот инсайдерской информации",— перечисляет он.

Сегодня УК не сбалансирован, в нем есть неоправданно жесткие нормы за не очень важные преступления, нужны изменения в сторону финансового наказания, считает Михаил Барщевский. Тогда предприниматели могли бы работать и заглаживать причиненный вред, а стране была бы польза в виде уплаты налогов и создания рабочих мест, согласен Георгий Смирнов. Он уверен, что "малый и средний бизнес гораздо больше боится финансовых санкций, нежели незначительного лишения свободы на год-два, и то, как правило, условно".

Пробелы в УК оставляют много лазеек для злоупотреблений, но основная проблема именно в правоприменении, считает Алексей Рябов, руководитель экспертно-правовой службы уполномоченного по защите прав предпринимателей. В частности, не работают ограничения на аресты предпринимателей, предусмотренные ст. 108 УПК. Бизнесменов продолжают заключать под стражу на время следствия и суда, указывает Александр Варварин из РСПП. По его словам, суды теперь трактуют эту статью так, как будто руководитель организации не осуществляет предпринимательскую деятельность.

Многие смягчения законодательства не соблюдаются: после изменений в ст. 108 УПК дела против бизнесменов стали возбуждать по ст. 159 ("Мошенничество"), обходя таким образом эти изменения, и все это понимают, подтверждает Михаил Барщевский.

В правоприменительной практике ничего хорошего не происходит, констатирует он: "Президент в послании говорит страшные вещи — и ничего. Кто-то потерял свою должность? Нет".

Бизнесмены никак не защищены от уголовного преследования, а правоохранители фактически не несут ответственности за свои действия. "На словах власти поддерживают либерализацию, но никаких гарантий нет. Нужно лишить районных следователей права на возбуждение дел по так называемым предпринимательским статьям и сохранить его лишь за главой СКР и его замами, что может при необходимости быть фактором контроля за крупным бизнесом",— рассуждает партнер юридической фирмы ЮСТ Александр Боломатов.

Первый подход

Пять лет назад власти уже пытались доказать бизнесу, что могут защитить его от уголовного преследования. За 2010-2012 годы провели реформу полиции, убрали из УК ст. 173 (лжепредпринимательство), раздробили самую "популярную" среди бизнесменов ст. 159 о мошенничестве на шесть частей, в том числе в сфере предпринимательской деятельности, создали новый институт уполномоченного по защите прав предпринимателей. Значительные послабления были сделаны в налоговых делах: у следователей забрали право возбуждать уголовные дела по налоговым преступлениям без материалов налоговиков. Тогда же судам предписали наказывать взяточников и взяткодателей штрафами, кратными сумме взятки.

Но улучшения длились недолго. Почти незаметно прошла амнистия осужденных за экономические преступления: вместо десятков тысяч предпринимателей, которые сели за мошенничество, а это 80% бизнесменов, на свободу вышло 300 человек. В последующие два-три года все вернулось на круги своя: следователи вновь начали возбуждать налоговые дела, в УК вернулась "Клевета", статью "мошенничество в сфере предпринимательской деятельности" отменили.

Параллельная реальность

С начала 2015 года на портале regulation.gov.ru появилось около 50 законопроектов, ужесточающих условия ведения бизнеса. Основных предложений по изменению в УК было всего четыре, но зато в Кодекс об административных правонарушениях — ровно в десять раз больше, подсчитали для "Денег" в Национальном институте системных исследований проблем предпринимательства.

С начала прошлого года госкомиссия по борьбе с контрафактом и контрабандой разработала несколько проектов по ужесточению правил работы в легкой промышленности, с биологически активными добавками, пищевой продукцией и алкоголем. В Совете федерации сейчас готовят законопроект об ужесточении наказания за подделку акцизных марок на алкоголь.

Показательна история с работой над новым Кодексом об административных правонарушениях, принятие которого перенесли на эту осень. Бизнес получил отсрочку от вступления в силу "репрессивного" КоАП, против которого в течение осени и зимы активно выступали все основные бизнес-объединения. При этом многие устаревшие статьи, которые разработчики планировали декриминализировать, перенеся из УК в новый КоАП, остались в уголовном законе.

Причины экономической преступности лежат намного глубже, чем уголовная практика, рассуждает Смирнов из СКР: "Стремление обезопасить собственность от рейдерских захватов мотивирует бизнесменов уводить капитал за рубеж, создавать непрозрачную структуру владения активами".

Собрать налоги и не допустить уход бизнеса в тень на фоне падения деловой активности — непростая задача, учитывая, какое давление со стороны чиновников и правоохранителей испытывают российские предприниматели, отмечает Александр Боломатов. По его словам, движение началось только после выступления президента на коллегии Генпрокуратуры 24 марта 2016 года.

Бессистемная имитация

"Вредительство какое-то..." — начал было возмущенную тираду один из собеседников "Денег", но тут же осекся, вспомнил, что это слово из 20-х годов, из "дела Промпартии". Первый вице-президент "Опоры России" Владислав Корочкин выражается корректнее: "Есть поручение президента либерализовать УК по экономическим составам, но в итоге ее сводят совсем к другим статьям, таким как хулиганство и мелкое воровство, которые не связаны с бизнесом".

Рабочая группа при АП теоретически могла решить эту проблему. "Создание рабочей группы — это полезная работа, но этот орган, по сути, подтверждает недоверие к судебной системе, потому что при нормальной работе судов потребности в нем просто бы не возникало",— уверен Барщевский.

Законопроект, который сейчас предлагает эта группа, не имеет никакого отношения к либерализации. Взять хотя бы главную бизнес-статью "Мошенничество" — по ней идет ужесточение, и не важно, под каким видом это подается, указывает Яна Яковлева. По ее словам, необходимо не просто смягчение отдельных законов, а выправление уголовного права, "чтобы оно касалось преступников, а не всех подряд".

Проблема в том, что сейчас реформа уголовного законодательства проходит бессистемно, указывает Сергей Шугаев, руководитель экспертной группы по разработке законодательства комитета по бюджету Совета федерации: "Ищется какая-то дыра в работе закона, ее экстренно залатывают, но в полном смысле либерализацией это назвать нельзя, скорее это больше похоже на подгон под действующие реалии".

К настоящим изменениям может привести только реформа суда, которая бы обеспечила независимость судей от любого влияния и установила реальный надзор за следствием, заключает Барщевский. Этот тезис, скорее всего, хорошо знаком читателям "Денег", его много лет повторяют все, кого заботит судьба российской экономики.

Повторение, возможно, не напрасно. В конце концов, и в более глобальном вопросе — обсуждении риска долгосрочной стагнации экономики — несколько лет были слышны только голоса отъявленных скептиков, а теперь эта тема перестала быть табу и для российских министров. Причем одно, разумеется, связано с другим: не обеспечив больше экономической свободы, не сняв с бизнеса явно лишние риски, никакого экономического роста стране не получить.

Тема обсуждалась в эфире радио «Комсомольская правда» 97,2 FM в программе «Час Делягина». Ведущие – доктор экономических наук Михаил Делягин и Антон Челышев.

Челышев: - Вам вручили воробьиную премию с девизом «Слово – не воробей, вылетит – не поймаешь». Вам дали, по-моему, за оговорки какие-то смешные, да?

Делягин: - Мне ее дали за самую смешную фразу года, которая была произнесена. Причем, она была смешна одновременно в двух вещах. Во-первых, это шутка, что самый гнусный, самый продажный, самый тупой политик все равно зависит, если есть выбор, от самых тупых, самых глупых, самых зомбированных избирателей, и поэтому в условиях демократии это обеспечивает вменяемость власти. Но там были другие люди, не менее искрометные - Жириновский, Фурсенко, причем, Фурсенко был с чудесной фразой, я сейчас не помню, с какой, но она была под стать его гениальным фразам. Первая – «наши студенты такие же качественные, как наши машины», вторая – «наша задача воспитать студентов квалифицированными потребителями». Я смог их опередить, как я подозреваю, по очкам, только за счет того, что в моей фразе была зашита вторая шутка, над которой народ и смеялся больше всего- о том, что нынешняя российская власть может быть вменяемой.

Челышев: - А что вам вручили-то?

Делягин: - Мне вручили скульптуру воробышка, такого бронзового, красивого, сидящего на очень хорошем как бы канделябре.

Челышев: - Итак, либерализация уголовного законодательства. Я уже не помню, когда мы начали о ней говорить – полгода назад, год назад?

Делягин: - На самом деле это конкретная подготовка криминальной революции. Причем, если раньше можно было рвать на себе волосы и говорить, что вот там какие-то нехорошие люди готовят нам холодную осень 53-го года. Но теперь – пожалуйста, все уже принято, все уже подписано – добро пожаловать в рай, что называется.

Не все, правда, подписано, но я напомню, что господин Берия в свое время выпустил из тюрем людей, совершивших преступления малой и средней тяжести. И страну кошмарило больше года. При этом было понятно, почему Берия делал криминальную революцию. Он боролся за власть. Понятно, почему президент Мубарак в Египте выпустил уголовников из тюрем – он тоже боролся за власть, он таким способом хотел раздавить восставший народ.

Что собираются сделать нынче наши уважаемые, как бы их назвать помягче, руководители. Есть такая популярная опечатка – если быстро печатаешь, то вместо «руководителя» получается «урководителя». И вот сейчас уже невольно начинаешь задумываться – а опечатка ли это? Может быть, это в информационное поле проникло и таким образом корректируют действия?

В декабре 2003 года действительно в нас либерализовали уголовное законодательство и очень сильно. С декабря 2003 года нельзя привлечь к уголовной ответственности большинство хулиганов, если они издевались над людьми без оружия и без нанесения телесных повреждений. То есть, плевок в морду – это не хулиганство. Если вас положат на асфальт и будут удерживать ногами, выливая на голову, например, воду или что-нибудь еще, это не уголовное преступление, а административное правонарушение, как переход улицы на красный свет.

Это уже семь с лишним лет мы в этом раю живем хулиганском. Просто большинство хулиганов законы не читают, юридического образования не имеют, а те из них, кто имеет юридическое образование, они чудесно этим пользуются. Более того, нельзя привлечь к уголовной ответственности лиц, которые незаконно носят холодное, охотничье и травматическое оружие. Вот я его ношу, но я его не применяю. Там в углу нож к горлу приложил, резать не стал, свидетелей нет. Положил обратно и пошел.

Меня на углу перехватывает милиционеры. Я говорю – ничего не знаю, ничего не делал, просто нет оружие. Это административное правонарушение. Точно так же ликвидирована конфискация имущества, как вид уголовного наказания. Теперь нужно доказывать, что это вещественное доказательство, а не похищенное имущество.

Очень много всего у нас уже либерализовали и на самом деле, если посмотреть состав людей, который у нас сейчас сидит в тюрьмах, да, действительно, у нас сидят почти 900 тысяч заключенных. В пересчете на душу населения это больше, чем в Америке. Это больше, чем в ГУЛАГе, за исключением пика большого террора. То есть, на самом деле, при Сталине в тюрьмах сидело меньше народу, чем сейчас.

Челышев: - Это вы сейчас сравниваете те цифры только по РСФСР или те цифры по всему Союзу?

Делягин: - На душу населения по всему Союзу, конечно. В пике большого террора, да, все было по-другому. И если посмотреть, кто такие наши 890 тысяч лишенных свободы – люди сидят все, и за кражу буханки хлеба, за косой взгляд на прокурора и т.д. Но 60% сидит за серьезные преступления. За убийство - 17%, за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью более 14%, за преступления, связанные с наркотиками, более 11%, за разбой – более 11%, за кражи – это сверх этих 60% - почти четверть.

А кражи бывают разные. Если я нетрезвый пришел в магазин и чего-то утянул с прилавка и попался - это кража. А квалифицированная кража, там щипачи, карманники, форточники, в том числе, многие кражи – это элита воровского мира. Люди, которые вскрывают сейфы, грабят банки, люди, которые лазят по карманам, они тоже попадают в эти почти 25%. При этом около половины всех осужденных ранее отбывали наказание за насильственные преступления. При этом почти каждый четвертый ранее осужден за умышленное убийство или причинение тяжкого вреда здоровью.

То есть, не снегурочки у нас на зоне сидят. Каждый пятый ранее уже был судим за разбой, грабеж, изнасилование. Из почти 900 тысяч примерно 150 тысяч заключенных – это люди с выраженными лидерскими наклонностями. Да, и при этом либерализм был очень сильный. То есть, с 2004 по 2009 годы за нанесение тяжкого вреда здоровью, в том числе, и повлекшего смерть, из почти четверти миллиона осужденных за этот период – 234 тысячи (от 33 до 37%) получали условный срок лишения свободы. У нас в общем к серьезным преступникам очень такой мягкий подход и основная часть людей, которая лишена свободы, на самом деле лишена за дело. Что у нас уже сейчас начинает действовать?

Прежде всего, это снижение минимального наказания до двух месяцев лишения свободы. То есть, по сути дела, освобождение в зале суда. Я ничего не имею против экономических преступлений… Хотя есть такие экономические преступления, что вот только тюрьма и ничего больше. Наши многие деятели должны сидеть. Я уж Чубайса не беру, но Мавроди должен сидеть.

И все остальное. Но, тем не менее, есть, например, причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности или якобы по неосторожности смерть потерпевшего. Называется забить до смерти. А потом сказать – ой, а я не хотел.

Убийцы Егора Свиридова – человек на них косо посмотрел – они его убили с особой жестокостью, из травматического пистолета на месте. И вы знаете, по этим законам, если они должным образом произведут впечатление на судью, ну, например, съедется диаспора к дому судьи, как они съехались к прокуратуре, к ОВД, их триумфально освободят в зале суда и это будет по закону. И повода для обжалования не будет. Даже чисто теоретически. И что, у нас опять Манеж будет? То есть, это реальное провоцирование беспорядков.

Дальше. Грабеж и разбой. А также вымогательство, совершенное при особо отягчающих обстоятельствах – это тоже от двух месяцев тюрьмы. При этом, наказание за эти тяжкие и особо тяжкие преступления может быть даже меньшим, чем за более мягкие преступления. Например, за побои или за повреждение имущества по неосторожности. Потому что есть определенные составы повреждения имущества по неосторожности, за которое вы можете быть лишены свободы более чем на два месяца. То есть, с одной стороны, забить человека насмерть – освобождение в зале суда. С другой - вы кому-то попортили имущество и, вы будете лишены свободы. Вот такая у нас замечательная либерализация.

Далее. Происходит резкое расширение границ санкций. То есть, у нас по тяжким преступлениям получается вилка от 2 месяцев до 10 лет лишения свободы, по особо тяжким – от 2 месяцев до 15 лет. То есть, за одно и то же преступление, совершенное при одних и тех же обстоятельствах один человек будет получать 2 месяца лишения свободы, а другой будет идти на 15 месяцев.

Я очень не люблю людей, которые совершают преступления. Но какое правосудие, если за одно и то же преступление люди, может быть, у одного и того же судьи будут получать один два месяца и освобождаться в зале суда, а другой будет получать 15 месяцев. То есть, это не просто размывает границы различных по степени тяжести категорий преступлений. Это полностью уничтожает саму идею правосудия и, простите, это делают у нас, якобы, профессиональные юристы. Я уж не говорю, что у нас уничтожается конституционный принцип – равенство граждан перед судом, в зависимости от вашей национальности, от количества родственников, от количества денег, от возможностей, не будем говорить, давления на судью, или договариваться, или подкупать, скажем так, - предъявлять аргументы судье. И получается, что это стимулирование коррупции в судах.

Челышев: - Как вы думаете, какова цель официальная, которую власти преследуют, организуя эту либерализацию, она в чем заключается?

Делягин: - Официальных целей две. Первая – гуманизация. То есть, у нас какой-то болезненный вывих либерального сознания. Под гуманизмом понимается любовь к преступнику, а не любовь к его жертве. В царской России, когда была община и когда помещик замучивал эту общину до полного безумия, она собиралась втихую, назначала человека, обычно бобыля, без семьи.

Он шел, убивал этого помещика, сжигал усадьбу, потом каялся и шел на каторгу. Именно потому, что это был инструмент внутренней саморегуляции, наши цари отменяли смертную казнь, чтобы было понятно, что это социальный механизм, это не индивидуальное преступление, это групповой социальный конфликт. И именно поэтому у нас к убивцам такое жалостливое отношение.

Это не маньяк, это не всегда отморозок, это часто просто человек, который обществом, которое доведено до отчаяния, был назначен на роль избавителя, который брал на себя чужие грехи. Но, простите, пожалуйста, у нас община кончилась давно. У нас эту либерализацию не общинники осуществляют, а либералы. Так что эта гуманизация по отношению к преступникам, вероятно, наши руководители чувствуют социально близкими к себе преступников, а не законопослушных граждан.

Вторая идея – разгрузить места лишения свободы. Это хорошая идея, правильная, нужно сделать выборочную амнистию.

Челышев: - Власти нам в последнее время говорят, что эта либерализация нужна для улучшения инвестиционного климата России.

Делягин: - Это какое-то странное представление об инвесторах. Чем больше бандитов и убийц, грабителей и разбойников будет ходить по улицам и будет убеждено в своей безнаказанности, тем больше к нам придет инвестиций. Класс!

Челышев: - Это если говорить о бандитах, грабителях и убийцах. А если говорить об экономических преступниках?

Делягин: - Смягчение наказания на экономические преступления – это вещь хорошая. Там можно бодаться по мелочам, но в целом эта вещь правильная и позитивная. Есть такая вещь, как условный срок наказания. Например, я совершил какое-то преступление, я покаялся очень сильно, всех разжалобил… Ладно, хорошо, у вас там смягчающие обстоятельства, да, да, вы совершили преступление, но мы смягчаем ваше наказание и вы получаете условный срок. Что это означает? Я получаю испытательный срок. Если я за время этого испытательного срока буду вести себя паинькой, буду белым и пушистым, ничего не совершу, то я как бы освобождаюсь от наказания, мне сидеть не надо. Если я что-то творю, то я сажусь в тюрьму и срок становится уже не условный. Это вещь абсолютно правильная. Вот теперь у нас появляется возможность сохранения условной меры наказания при совершении в течение испытательного срока нового умышленного преступления. Именно умышленного. То есть, не по случайности я там по неосторожности залил чье-то имущество водой. Я совершил разбой. Извинился перед всеми, мне дали условный срок и, находясь на этом условном сроке я совершаю новый разбой. Но раньше я автоматически сажусь, потому что ясно, что ни о каком исправлении, ни о каком раскаянии речь не идет… Ну, рецидив в чистом виде. Более того – особо цинично злоупотребление доверием, да. А здесь – нет, все нормально, можно оставаться на условном сроке. Убивай, жги – все хорошо.

Челышев: - У меня тоже есть подобного рода предположение, которое тоже должны оценить по «достоинству» наши инвесторы зарубежные, если таковые появятся. Так вот, инвесторы, особенно те, кто приходит сюда серьезно, которые не просто ограничиваются приходом на фондовый рынок, то бишь, инвестициями спекулятивными занимаются, а вот те, которые приходят строить заводы и прочее, открывают производства, крупные торговые центры, магазины… Некоторые жалуются на то, как им тяжело входить в российский рынок. В частности, если речь, в первую очередь, идет о регионах. Сколько у них там требуют, как их там прижимают…

Делягин: - А, коррупция? Так у нас же теперь вводят штраф за коррупцию. Ребята, заплатите налоги и живите спокойно! Мы должны понимать, что коррупция – это вещь, которая делается не один раз. Один раз его хватают за руку, он из прошлых взяток, которые не выявлены, расплачивается и чувствует себя спокойно. Если его убирают, приходит другой, из той же шайки.

Челышев: - И какой вывод сделают из этого инвесторы, которые тоже, как мы с вами, мягко говоря, не дураки?

Делягин: - Инвесторы, сделают вывод, что их держат за дураков. Но нужно понимать, что инвесторы, те, которые остались в России, это крупные транснациональные корпорации. Когда Луи Джорджа, по-моему, в 20-е годы спросили, как вы можете торговать с большевиками, он ответил – ха, мы торгуем даже с людоедами. Компании, которые работают сегодня в России, они работают даже с людоедами. Это совершенно отдельный бизнес. Когда они говорят про права человека, они просто хотят получить скидку.

Это очень цинично, к сожалению, но в отношении глобального бизнеса это так. А в отношении малого бизнеса он смотрит круглыми глазами и бежит отсюда, сломя голову. У меня огромное количество знакомых бизнесменов, которые просто закрыли все в России или почти все, перенесли бизнес в Европу. Да, рентабельность сопоставима после выплаты налогов, с рентабельностью банковского депозита. Но зато спокойно и нормально. Так что бизнес не то, что иностранный, российский бизнес бежит отсюда, сломя голову. А то, что называется иностранными инвестициями, на 90% является кредитом, извините. Это усилия вот этих либерализаторов. Но на самом деле у нас еще все впереди. Потому что подготовлен второй пакет либеральных поправок.

Челышев: - Елена у нас на связи. Здравствуйте, Елена.

Елена: - Здравствуйте. Я целиком и полностью согласна с Михаилом Геннадьевичем. Мне непонятно одно – почему не поднимается общественность против такой либерализации. Вы знаете, мы просто вот идет к фашизму, к самому настоящему.

Делягин: - А либерализм – это фашизм сегодня.

Елена: - Да. Понимаете, и никто это вот именно фашизмом не называет. Боятся. У нас столько депутатов, которые так хорошо выступают по телевидению, говорят за права человека… Челышев:

Елена, а вот если бы нашелся такой депутат, который бы сказал – стоп, баста, это надо остановить, - вы бы пошли за него голосовать?

Елена: - Мне кажется, если человек, который обещает – я буду бороться с коррупцией, а не борется, мне кажется, его нужно просто сразу в отставку отправлять…

Делягин: - Я с вами абсолютно согласен. У нас был такой институт – отзыв депутатов. Естественно, депутаты его ликвидировали в конечном счете. Его нужно просто вернуть. Что касается общественных организаций и депутатов, ну, скажем, «Единая Россия» проголосовала «за». Причем, когда им говорили – ребята, что вы делаете, вы назначаете два месяца по сути дела за убийство, на голубом глазу люди врали в лицо, под запись, что этого там нет, забудьте. Хотя в пояснительной записке все это было прописано достаточно внятно. Почему общественные организации против не выступают?...

Челышев: - Более того, находятся те, что выступают «за». Например, совет по правам человека при президенте.

Делягин: - Завтра к вам приходят люди в масках, устраивают у вас маски-шоу, заводят на вас дело по 282-й статье УК за недостаточно восторженный образ мысли. И так далее. У нас эта система уже создана.

Кирилл: - Здравствуйте. Я не согласен с вашим гостем, что при Сталине было меньше репрессий.

Делягин: - Я не говорил, что меньше репрессий, я говорил, что было меньше заключенных на душу населения. А репрессий было больше, извините.

Кирилл: - Ну да, их расстреливали, они умирали. А остальная часть работала бесплатно. По поводу либерализации законов, я думаю, что основная причина в том, что правительство не может справиться с коррумпированностью судов и полиции.

Челышев: - И вместо того, чтобы бороться с коррумпированностью судов и полиции, оно будет подгонять статистику, получается?

Кирилл: - Нет, нет, чтобы не было поводов для коррупции. Чтобы милиция не могла придираться к предпринимателям и сажать их за экономические преступления. У нас, я считаю, государство большевистское и любой предприниматель у нас мошенник, понимаете. То есть, вот когда у нас Гаев, например, оформил себе закон на патент, ведь у нас нигде в законе не указано, что у нас чиновник не имеет права оформлять патент…

Делягин: - На чужое изобретение, насколько я понимаю.

Кирилл: - Этот патент он получил для личного обогащения. А где вы видели людей, которые оформляют патент не для личного обогащения?

Делягин: - Ну да, Юрий Михайлович Лужков улей изобрел…Давайте не будем путать бизнес с воровством. Конкретный случай с Гаевым можно обсуждать, хотя ему инкриминировалось не то, что он изобрел, а то, что он приписал себе чужие изобретения. А это все-таки воровство. Насчет экономических преступлений – я согласен со смягчением наказания, хотя, если милиционер захочет, то ему не нужно придумывать экономические преступления, он подбросит белый порошок или патроны, или что-то еще, или просто напишет заведомо ложный донос, что тоже бывает.

При Сталине репрессий было больше. То, что я говорю, что у нас меньше людей на душу населения сидело, за исключением пиков большого террора, не означает, что у нас не было коллективизации, не было гражданской войны, не было всеобщего страха и т.д. Сейчас историю переписывают в обе стороны и, к сожалению, пытаются представить Сталина некоторым аналогом Гитлера, что абсолютно неправильно, с моей точки зрения.

Есть второй пакет либеральных поправок в Уголовный кодекс. Там есть две совершенно чудовищных вещи. Во-первых, предполагается существенно снизить размер наказания за совершение преступления по похищению человека. То есть, часть похищений – там наказание устанавливается до 5 лет, преступление автоматически становится средней тяжести и нижний предел – до 2 месяцев. То есть, вы можете похищать людей, вы можете заниматься этим бизнесом и вас будут за каждое такое преступление освобождать в зале суда. Извините, это цирк. Это бред. Известно, что у нас есть бизнес на похищении людей.

Челышев: - Ну, может быть, мы таких вот инвесторов, в такой бизнес привлекаем?

Делягин: - Ну да, может быть, из Латинской Америки, из Африки мы хотим привлечь инвесторов в киднеппинг. У нас был уже, насколько я помню, товарищ Березовский, который как-то был причастен к этому бизнесу. Но вот теперь, судя по всему, его лавры нашим официальным деятелям не дают покоя.

Дальше. Предполагается декриминализировать клевету и оскорбление в отношении судьи и других участников уголовного делопроизводства - это бред. Клевета – это серьезное преступление. Это заведомо ложное обвинение. И еще в средневековье в России, когда человек кричал «Слов и дело», он сразу становился неприкасаемым и, если выяснялось, что он неправильно делает, то это наказание было страшным. Не говоря уж о том, что проверить, правильно ли он доносит, его пытали первым. Доносчику первый кнут – это была некоторая максима. Но, тем не менее, когда мы декриминализируем клевету и оскорбление в адрес участников процесса, простите, мы делаем беззащитными судей.

Я считаю, что это зажравшееся сообщество, на которое нет никакой управы, многие суды из которых превратились, по сути дела, в акционерные общества. Ну, извините, это значит, что контроль за ними должен быть, но их не нужно делать беззащитными перед любыми хулиганами, перед любой безумной клеветой. Получается, что клевета у нас это административное правонарушение вроде перехода улицы на красный свет.

Другим административным правонарушением предполагается сделать контрабанду. Помните, был такой Черкизовский рынок, на нем нашли на 2 млрд. долларов бесхозного эшелона с контрабандой и, поскольку никто не хотел связываться с этим делом, никто не хотел брать ответственность, пришлось рынок закрывать. Теперь не нужно будет закрывать. Теперь контрабанда станет не уголовным преступлением. То есть, по сути дела, это преступление против государства. У меня нет других слов, кроме как – «преступные законы». Вот в гитлеровской Германии были преступные законы. Людей истребляли не по произволу, людей истребляли на основании законов. Было законодательство о том, как сжигать людей в печах. И Нюрнбергский трибунал зафиксировал, что эти законы преступны. Вот у меня такое ощущение, что либерализация УК – это тоже пакет таких же преступных законов.

Челышев: - Михаил Геннадьевич, а что мы получим в итоге, если помножим либерализацию уголовного законодательства, которое идет, на реформу МВД, которая тоже идет. Вот недавно выступил в прессе господин Овчинский, который открыто заявил, что статистика по преступлениям в России занижена….

Делягин: - Есть простой признак. У нас убийств меньше, чем самоубийств. Извините, так не бывает. Инстинкт самосохранения никто не отменял. То есть, наша статистика уголовная, с моей точки зрения, фальсифицирована вся, от начала до конца. Или почти вся. Это, кстати, и Медведев признал. Но эти законы в сочетании с реформой МВД, а хоть бы и без сочетания, это подготовка второй криминальной революции.

Первая криминальная революция – это был фильм «Жмурки», смотрите внимательно. Слишком много клюквенного сока, но мотивация примерно понятна. А это – подготовка второй криминальной революции. Это способ раскачать психику общества и окунуть нас в кровь, чтобы мы забыли, кто и зачем нами правит. Чтобы мы забыли, что у нас есть права и сидели бы по углам и дрожали за собственную шкуру, чтобы нас не убили, не ограбили, не изнасиловали…

В этом, с моей точки зрения, смысл этих законов. Кто найдет другой смысл в этих законах, я очень хотел бы убедиться в своей ошибке. Я очень хотел бы поверить, что действительно, те, кто пишет эти законы, это честные идиоты. Но как-то не получается, я слишком много из них знаю лично.

30 июля председатель Верховного суда России Вячеслав Лебедев провел встречу с президентом , на которой Лебедев поднял вопрос либерализации Уголовного кодекса РФ. Представитель Верховного суда заявил, что существует ряд статей, за которые не стоит лишать свободы.

"Проектом закона, который подготовил Верховный суд, предлагается в отношении преступлений небольшой тяжести, таких как побои, использование заведомо подложного неофициального документа и ряда других, перевести составы из уголовно наказуемых деяний в административно наказуемые с тем же наказанием – штрафом, исправительными или обязательными работами. Но здесь судимости не будет, не будет приговора", - заявил Лебедев на встрече с президентом.

Суды завалены делами, перенос некоторых статей в административную плоскость наказания разгрузит работу судов. Кроме этого, последствия судимости для человека крайне негативны и прибегать к тюремному заключению необходимо только в действительно серьезных делах.

С точкой зрения представителя Верховного суда согласился президент.

"У нас в местах лишения свободы находится достаточно большое количество людей, которые совершили незначительные по современным меркам правонарушения. Но, тем не менее, вынуждены проходить печальную, скажем прямо, и далеко не всегда самую эффективную школу жизни", - сказал Владимир Путин.

Также Лебедев предлагает увеличить размер суммы хищения, за которое наступает уголовная ответственность, с 1 тыс. до 5 тыс. рублей, а также считать значительным ущербом хищение не от 2,5 тыс., а от 10 тыс. рублей.

"Преступная" Россия

Россия считается одной из самых криминальных стран. Однако, данная статистика не отвечает действительности, говорит судья Конституционного суда в отставке, заслуженный юрист России Тамара Морщакова. В Уголовном кодексе РФ прописаны статьи, которые не отвечают характеру преступления.

Уголовная ответственность признает деяние общественно опасным, при этом в УК РФ указаны те деяния, которые не обладают степенью общественной опасности, характерной для преступлений. Именно поэтому в России так много "преступников", большинство из которых являются обычными правонарушителями.

"У нас очень много излишне криминализированных статей в Уголовном кодексе. Кроме того, административная ответственность рассматривается в других странах и практике ЕСПЧ как аналогичная по характеру уголовно-правовой. Это направление развития для нашего законодательства, обеспечивающего привлечение к уголовной ответственности, безусловно, необходимо", - заявляет Морщакова.

Штраф или решетка

Тамара Морщакова заявляет, что большинство судей, понимая абсурдность некоторых уголовных статей, стараются минимизировать обвинительные приговоры с заключением в тюрьму. Как правило, за легкие преступления оставляют под домашним арестом или назначают штрафы. В последние годы тенденция наказаний, связанных с лишением свободы, снизилась на 50%, утверждает эксперт.

Федеральный судья в отставке, заслуженный юрист России Сергей Пашин подтверждает слова своей коллеги, но в тоже время говорит, что лишь небольшой группе людей удается остаться на свободе. "С гражданина больше нечего взять, кроме как его свободу ", - говорит Пашин.

Большинство тех, кто отпускается на свободу взамен на штраф не способны выплачивать установленные судом деньги и все равно оказываются за решеткой.

"Сейчас некоторое снижение реального лишения свободы. Но есть другие тенденции: если человек не платит штрафа или уклоняется от исправительных работ, ему заменяют лишением свободы. Фактически получается, что он осужден не к лишению свободы, а все равно оказывается в колонии. Люди наши нищие, им нечем платить", - сетует судья.

Уголовный проступок

Сергей Пашин предлагает альтернативный выход из ситуации по западному образцу. По его мнению, вместо уголовных наказаний по ряду составов следует ввести в законодательство категорию "уголовный проступок", не предусматривающая наказание в виде лишения свободы.

В переносе некоторых статей в административные наказания Пашин видит два недочета. Первое неудобство будет касаться обвиняемого, а именно, его права на защиту. Если деяние переводится в КоАП, то адвокат за счет государства обвиняемому не предоставляется. Второе неудобство связано именно с правами потерпевшего, который теряет возможность отстаивать свои интересы. В Кодексе административных нарушений права потерпевшего не так защищены, как в Уголовном кодексе.

Предложения председателя Верховного суда России Вячеслава Лебедева о либерализации Уголовного кодекса РФ в целом нашли поддержку среди профессиональной среды. Российский УК не отвечает современным нормам, его безусловно необходимо редактировать, только подходить к этому делу нужно с полной ответственностью.