Эмигранты вернувшиеся в ссср 30 50. Эмиграция из ссср. Композитор Сергей Прокофьев - «Национал-большевик»

Что такое реэмиграция? Это термин, синонимичный слову «репатриация». Эмиграция - переселение в другую страну. Реэмиграция - возвращение эмигрантов на родину. Почему люди бегут из России, а затем, спустя годы, страдают ностальгией? Почему эмигранты разочаровываются в западном образе жизни и томятся по родине?

Эмиграция

Для того чтобы понять, что такое реэмиграция, стоит разобраться в понятии, противоположном по смыслу. Эмиграция - это переселение людей из одной страны в другую по политическим, экономическим и личным обстоятельствам. В отличие от депортации, она имеет добровольный характер.

Русская эмиграция - тема обширная. Из нашей страны люди в разные периоды истории уезжали по разным причинам. Одни покидали родину от безысходности. Другие в поисках счастья и финансовой стабильности. Вспомним о важнейших событиях в отечественной истории. Это поможет разобраться в том, что такое реэмиграция.

Октябрьская революция

После 1917 года в Европе, преимущественно во Франции, появилось огромное количество русских эмигрантов. Грянула революция, после которой жить этим людям на родине стало невыносимо. Среди русских эмигрантов было немало знаменитостей. Например, Александр Куприн. Для того чтобы понять, что такое реэмиграция, стоит прочитать биографию этого писателя.

Из Парижа в лагерь

Во французской столице Куприн прожил 17 лет. В 1937 году, по приглашению правительства СССР, вернулся на родину. Пропаганда создала образ раскаявшегося прозаика, который вернулся, дабы воспеть счастливую советскую жизнь. Куприн был человеком известным, а потому никаких карательных мер за предательство, а именно так расценивали власти в те времена эмиграцию, к нему не применили. Чего нельзя сказать о многих других, вернувшихся на родину в конце тридцатых годов. Большая часть из них оказалась в лагерях. При этом возвращались они, как правило, по приглашению советского правительства, обещавшего прекрасную жизнь в молодом государстве.

«Заманенные Сталиным»

В 2001 году в Россию приехал французский журналист Никола Жало. Он собирал материалы для своей книги «Заманенные Сталиным». Это публицистическое произведение посвящено русским эмигрантам, которые добровольно приехали в СССР после Второй мировой войны.

Бывшим подданным Российской империи обещали выдать советские паспорта. Им также обещали работу, жилье. Но русские эмигранты стремились на родину, конечно, не из-за материальных благ. Они поверили в сталинскую пропаганду, в то, что в Советском Союзе наступило всеобщее счастье.

Кто-то страдал ностальгией, кто-то ехал по зову крови. Многие мечтали попасть на родину из-за неустроенности во Франции. Ехали, как правило, семьями. Однако "возвращенцы" часто не добирались до пункта назначения. Их грузили в вагоны и отправляли в лагеря. В лучшем случае в Сибирь, на длительное поселение. Документы у реэмигрантов отбирались. Немногим бывшим гражданам Франции удалось выжить. На основе их воспоминаний Никола Жало и написал свою книгу.

Репортер рассказал историю француженки по имени Рене Виланше. Она ехала в Советский Союз с мужем, матерью и детьми. Это было в 1947 году - во вторую волну реэмиграции. Первая состоялась в конце тридцатых годов. У Рене Виланше, как только она оказалась на территории Советского Союза, отобрали французский паспорт. Муж вскоре ее бросил. С малолетними детьми она оказалась в колхозе. Многие годы бывшая француженка пыталась вернуться на родину. Однажды ее письмо даже попало во французское консульство, но чиновники не стали осложнять дипломатические отношения. Письмо осталось без внимания. В советском колхозе француженка была окружена враждебностью и недоверием.

В период 1960-1980-х годов за границу на постоянное место жительства уехало около пятисот человек. Среди них преобладали армяне, евреи, немцы. Немало среди эмигрантов было представителей искусства. Писатели, художники уезжали за границу, потому что на родине не имели возможности работать. Многие из них эмигрировали в начале девяностых. Примечательно, что именно в этот период, после распада СССР, уехать на Запад мечтал едва ли не каждый бывший гражданин советского государства.

Эмиграция в США

Многие уезжали из России в девяностых, спасаясь от разрухи, голода, отчаяния. Яркие витрины «Макдональдса» в те далекие времена считались верхом цивилизации. Реэмиграция в России - это довольно странное явление. Вероятно, это признак плохой исторической памяти, которая присуща многим русским людям.

Что такое реэмиграция? Определение этого термина дано выше. Это возвращение на родину. Но почему человек сперва мечтает уехать за границу, пытается научиться ненавидеть свою родину, а затем, спустя годы, реэмигрирует? Все дело в ностальгии, невыносимой тоске по родине. Она сильнее страданий от неустроенности, гонений, нищеты.

Масштабная эмиграция в США началась в конце восьмидесятых и продолжалась почти десять лет. Россияне, забыв о прошлом, пытались начать все с чистого листа. Однако не всем это удалось. Советские люди, а они таковыми оставались даже после распада СССР, истосковались по открытому общению, которого нет на Западе, родным пейзажам и даже дешевой докторской колбасе. В начале двухтысячных они начали постепенно возвращаться в Россию. Но дело, конечно, не только в ностальгии.

Современные реэмигранты

Россиянам в последнее время тяжело устроиться на работу в США. Всяческие санкции, введенные правительством Штатов, усложняют жизнь наши бывших соотечественников. Въехать в США непросто. Но еще сложнее адаптироваться к западному образу жизни, трудоустроиться, почувствовать себя там как дома. Именно поэтому эмигранты так часто возвращаются. Главная трудность все же заключается в непривычном для россиян менталитете.

В 1960-е - 1980-е годы в советском обществе желание человека законным путём эмигрировать из СССР уже не считалось преступлением, но рассматривалось властями как предательство по отношению к согражданам.

Процесс подачи и рассмотрения заявлений на выезд сопровождался целым рядом бюрократических формальностей и проволо́чек, призванных максимально затруднить, а лучше - сделать невозможной массовую эмиграцию. До ратификации в 1973 году Международного пакта о гражданских и политических правах СССР вообще формально не признавал права на свободную эмиграцию, и выдача разрешений на выезд зависела только от позиции властей.

Эмиграционные настроения были особенно сильны среди советских евреев, но также и среди других национальных групп - советских немцев, греков, армян, а также религиозных групп, испытывавших на себе давление властей, - староверов, пятидесятников, баптистов, адвентистов, католиков. Отказники часто подвергались преследованиям, например увольнениям с работы, а затем уголовному преследованию по статье за тунеядство.

Эмиграционные настроения среди евреев резко усилились после Шестидневной войны 1967 года и войны 1973 года, когда СССР полностью занял сторону арабов в их вооружённой борьбе против Государства Израиль и поддержал радикальные палестинские движения. Шестидневная война вызвала подъём национального сознания советских евреев. 10 июня 1968 года, через год после разрыва отношений с Израилем, в ЦК КПСС поступило совместное письмо руководства МИД СССР и КГБ СССР за подписями Громыко и Андропова с предложением разрешить советским евреям эмигрировать из страны. В конце 1960-х - начале 1970-х годов политика Советского Союза в отношении репатриации в Израиль смягчается, и в 1969-1975 годах в Израиль прибыло около 100 тысяч репатриантов из СССР. В начале 1970-х годов, после Ленинградского самолётного дела (попытки захвата и угона за границу пассажирского самолёта), советские власти ослабили ограничения на эмиграцию из СССР для прочих групп желающих.

Однако в начале 1980-х годов, после начала Афганской войны и ссылки А. Д. Сахарова, власти решили «закрыть» эмиграцию, и многие из тех, кто ранее подал заявления в ОВИР на выезд, получили отказ. Их стали называть отказниками или, по-английски, рефюзниками (refuseniks, от англ. to refuse - «отказывать»), хотя отказы практиковались и ранее. Если в 1979 году 51 333 человек получили выездные визы, то в 1982 году было получено 2688 виз, в 1983 году - 1315, а в 1984 году всего 896. Советские власти объявили, что нет больше семей, ожидающих воссоединения, хотя семьи многих отказников находились за границей.

Еврейские эмигранты прибывают из СССР в Израиль, 1972 год.

Книга Юрия Иванова «Осторожно: сионизм!», 1970. Выпущена в ходе масштабной государственной антисионистской кампании, начавшейся в 1967 году, после того как в результате Шестидневной войны СССР разорвал дипломатические отношения с Израилем. И антисионистская книга А.И.Эдельмана «Иудаизм: прошлое без будущего», 1977 год.

Премьер-министр Израиля Ицхак Рабин пожимает руки еврейским эмигрантам на борту самолёта, следующим из России в Израиль, 1994 год.

Отказники в аэропорту «Шереметьево» провожают своего соратника, уезжающего в Израиль, 1970 год.

В защиту отказников, и особенно «узников Сиона» (то есть арестованных отказников), развернулось значительное движение в США, Англии, Франции, Израиле и других странах.

Узник Сиона Иосиф Бегун, который провёл восемь лет в тюрьме и исправительно-трудовых лагерях. Представлен на плакате американской организации в защиту советских евреев, 1985 год.

Сотрудники КГБ производят осмотр организованной в подмосковном лесу Овражки нелегальной выставки, посвящённой израильскому празднику День Иерусалима, 1979 год.

Пикет в США с требованием освобождения узников Сиона в Советском Союзе.

Демонстрация в Лос-Анджелесе, организованная «Южно-калифорнийским советом за свободу евреев СССР».

15 июня 1970 года группа отказников решилась угнать пассажирский самолёт Ан-2 рейса № 179 «Ленинград - Приозерск». Попытка не удалась: всю группу арестовали у трапа самолёта.

Слева направо: «самолетчики» Арье Хнох, Вульф Залмансон, Борис Пэнсон, Анатолий Альтман и один из руководителей ленинградской сионистской организации Гилель Бутман перед отъездом в Израиль.

Участники голодовки в Москве: 36 грузинских евреев.

Активисты алии после голодовки в тюрьме. Москва.

Проводы еврейской семьи в Израиль на кишиневском вокзале.

Активисты движения за свободную эмиграцию евреев из СССР (слева направо) Павел Абрамович, Вениамин Файн, Владимир Престин.

Демонстрация еврейских отказников в Ленинграде.

Иммигранты из СССР в аэропорту имени Бен-Гуриона.

Активисты алии дают интервью агентству «Рейтер» перед международным симпозиумом в Москве по еврейской культуре.

На дворе 1973 год. А если быть точнее, 6 мая. Суббота. Пока одни советские граждане совершают неторопливые променады по парку Сокольники, другие, любуясь узорами красного ковра на противоположной стене, предаются диванным размышлениям об американской мечте. Третьи, собравшись у главной синагоги на ул. Архипова, обсуждают публичную демонстрацию группы молодых евреев-отказников, состоявшуюся тремя днями ранее на Пушкинской площади.

В 1968 году открылся официальный канал эмиграции в Израиль. Но далеко не всем советским евреям выдавали разрешение на выезд. Начинается, без малого, двадцатилетняя история борьбы за право репатриироваться.

Мы расскажем вам об этих событиях. И приправим наше повествование короткими фрагментами из кинофильма восьмидесятых годов «Москва на Гудзоне». Местами гротескного, местами чересчур американского, но в некоторых смыслах очень показательного. По сюжету саксофонист из СССР Владимир Иванов принимает неожиданное решение просить политиче с кого убежища в Америке. Но мы то с вами прекрасно понимаем, что Иванов по дедушкиной линии Рабинович...

А если родина — Земля обетованная?

На вопрос о том, что такое родина, русский человек незамедлительно ответит: «Это место, где я родился». И не исключено, что добавит нараспев: «Здесь мой причал и здесь мои друзья». Это строка из легендарной песни «Течет река Волга», символичной и очень русской по определению.

У евреев понятие о родине такой четкой формулировки не имеет, оно в какой-то степени субъективно. На иврите слова родина («моледет») и страна рождения («эрец лейда» ) не тождественны друг другу по значению. Вовсе не удивительно: со времен разрушения Второго Храма (ок. 2000 лет назад) в среднем каждые 20 лет происходит крупное переселение евреев из одного места в другое. То есть жизнь двух-трех поколений на одной географической точке — это скорее исключение, чем правило.

Но воздух над еврейскими диаспорами, разбросанными по земному шару, пропитан мечтой о возвращении и объединении на земле отцов. Здесь можно говорить о сионизме — понятии, выражающем особую связь между еврейскими национальными чувствами и Страной Израиля. Получается, патриотизм у евреев тоже особенный, у него — своя идеология.

В иных случаях мотивы переезда в Израиль лишены патетического пафоса. Эмиграция становится вынужденной мерой, а порой и единственным выходом; результатом постоянных опасений за свое будущее или бегством от проявлений антисемитизма.

Так или иначе, исторический путь к горизонту, над которым возвышается святая гора Сион, никогда не был простым для еврейского народа. В частности, для советских евреев — существенной части диаспоры. У большинства из них не имелось оснований с чувством петь: «Гляжу в тебя, Волга, седьмой десяток лет. Здесь мой причал и здесь мои друзья...». Интересно то, что музыку к словам из этой песни написал композитор-еврей Марк Фрадкин.

Перепись населения 1939 года насчитала в СССР около 3 миллионов евреев. К началу 90-х годов этот показатель сократился почти вдвое. Пока переселенцы двумя потоками (алиями) в 70-х и 90-х годах покидали границы, внутри Советского Союза формировалось протестное движение отказников. Так неофициально называли советских евреев, которые получили отказ от властей в разрешении на выезд из страны.

Новый Исход

Решительным действиям евреев в 70-х годах предшествовало резкое усиление эмиграционных настроений в конце 60-х. Что касается первопричин, по различным историческим источникам, в том числе и израильским, дрейфует приблизительно такая формулировка: «К глубоким изменениям в жизни евреев Советского Союза привела Шестидневная война 1967 года». Безусловно, сказочная победа каких-то евреев где-то за три моря сокрушивших всех врагов могла окрылить евреев в СССР. Но едва ли этого хватило бы, чтобы оторваться от земли и перемахнуть через колючую проволоку, отделявшую Страну Советов от всего остального мира.

Заразить идеалами сионистской мечты евреев, прошедших через дискриминационное законодательство революции 1917 года, к сороковым годам эволюционировавших из народа кассиров и аптекарей в динамичный, грамотный элемент советского общества, переживших ужасы Второй мировой войны, было действительно трудно. В большинстве своем они являлись людьми светскими, преодолевшими огонь, воду и медные трубы. Основания для событий, меняющих судьбы сотен тысяч граждан одной страны, прежде всего следует искать в жизни этих граждан, в её реальных условиях.

К концу 60-х годов после былого подъема все слои общества сталкиваются с трудностями в социальном продвижении и получении образования. Огромное количество человек единовременно ощутили свою невостребованность. Антисемитизм и ксенофобия, никогда не исчезавшие со сцены политических действий, но по преимуществу остававшиеся в тени, на этот раз сыграли свою роль. Во-первых, получение образования из немыслимого блага и единственной дороги к равенству давно стало для еврея жизненной нормой и способом поддержания социального статуса, а лишение возможности учиться воспринималось соответственно как вопиющее нарушение фундаментальных прав. Во-вторых, фактическое неравенство затрудняло продвижение талантливых евреев по карьерной лестнице, чем пользовались некоторые ушлые начальники.

Еще до того момента, когда победа в Шестидневной войне была осознана евреями на территории Союза, она повергла в панику с оветски е власт и . Израиль-то, выходит, вполне себе сильная держава, способная показать окружающим, кто здесь хозяин и как себя следует вести. А мы с ним дипломатические отношения год назад разорвали. Антисемитизм — проверенное временем оружие. За решением им воспользоваться последовала активизация антисионистской деятельности во внутренней и внешней политике страны. Сионизм теперь — враг номер один после американского империализма, а гигантская пропагандистская машина направлена на защиту «лагеря мира и социализма». Загремели залпы соответствующих антисионистских публикаций в прессе и аналогичных им псевдонаучных брошюр. Начинается период вытеснения евреев с руководящих постов и престижных отраслей общественной жизни. Конечно, не все они были интеллигентами. Но, как это свойственно простому люду, напасти на передовой класс отождествлялись с собственными несчастиями и вос п ринимались как прочие незаслуженные обиды еврейского народа.

«К самым глубоким изменениям в жизни советских евреев привела их сама жизнь в Советском Союзе. Я совсем не сторонник материалистического подхода к истории, но все же социальные взрывы и народные переселения, как мне кажется, следует рассматривать в свете реальных жизненных условий людей в их обществах прежде всего. Вдохновляющие международные события и народные мечты впоследствии накладывают на эту реальность свою эстетическую печать,» - такую точку зрения предлагает профессор, доктор физико-математических наук Александр Воронель (Воронель А. В. Шестидневная война — причина или предлог? Лехаим, 2007, № 11(187), http://www.lechaim.ru ).

Александр Воронель провел в отказе около трех лет с 1972 по 1974, и за это время организовал первый научный семинар для ученых-октазников, способствовал созданию гуманитарного семинара и принимал участие в его деятельности, инициировал открытие авторитетного отказного журнала «Евреи в СССР» и стал его главным редактором. Но начало протесту было положено раньше, к огда чет ырнадцатилетнетний юноша Саша Поляков (Воронель — это фамилия отчима, усыновившего Александра), сердце которого горело «пожаром классовой борьбы», расклеивал в рабочем поселке Челябинского тракторного завода агитационные листовки с призывом к борьбе против бюрократии и несправедливости.... И был арестован за антисоветскую деятельность, и приговорен к трем годам заключения в детской колонии.

Такова предыстория протестного движения евреев-отказников в Советском Союзе. В самом центре авторитарной страны сосредотачивались сотни евреев и обсуждали вопрос о том, как сбежать из нее. Многие туристы, иностранные корреспонденты и высокопоставленные гости считали своим долгом посетить улицу Архипова в часы шаббата и убедиться в том, что такое действительно возможно.

Часть 2

Напоследок заметим, что быть в отказе можно было не год, и даже не два - существовать десятилетиями. Вениамин Богомольный, например, вошел в «Книгу мировых рекордов Гиннеса» как «самый терпеливый». Он ждал разрешения на выезд в течение двадцати лет (с 1966 по 1986). А жизнь отказника, как мы уже успели понять, – не рафинад.

Но именно в борьбе за внешнюю свободу проявлялась та самая внутренняя свобода, свобода духа, некогда ограниченная жесткими рамками авторитарного мира. Мы расскажем об этом в заключительной части статьи. А пока, минуя библиотеку с учебниками, отправляемся на поиски еврейского отказного самиздата.

Часть 3

В пыльном ящике на книжном развале мы обнаружили стопку ароматных журналов еврейского отказного самиздата. Несли их домой тайком. Читали под желтым светом карманного фонарика «Тарбут» и «Евреев в СССР», Иосифа Бродского и Воронеля. Ловили с замиранием сердца «Голос Израиля». И под хиты 70-80-х годов танцевали.

00:00 /02:19

Oshik Levi - Eyn milim (1971)

Boaz Sharabi - Mi Yada Shekach Yihiyeh (1973)

Matti Caspi - Noah (1974)

Tammuz - Sof Onat Hatapuzim (1976)

Shalom Hanoch - Mehakim Lemashiah (1984)

Gidi Gov - Shlal Sharav (1987)

Yehudit Ravitz - Baa me"ahava (1987)

А теперь продолжаем наш рассказ о жизни евреев в отказе. Как уже говорилось впредыдущей части статьи, внешняя свобода отказника была ущемлена различными факторами. Но, как ни парадоксально, именно эти условия стали благоприятной почвой для освобождения свободы внутренней. С одной стороны травля и преследования, с другой - борьба за право существовать в своем национальном мире. Развиваются различные еврейские институции: образования, печати (самиздата) и взаимопомощи.

Ведь жизнь в отказе складывалась не только из стремления выехать. Необходимо было готовиться к жизни в Израиле или вообще за границей, пытаться сохранить профессиональный уровень. Помогать родственникам, больным, «узникам Сиона» (так называли людей, подвергшихся репрессиям за сионистскую деятельность). По-прежнему оставались семейные обязанности, дети, которых теперь было нужно не только содержать и воспитывать, но и, насколько это возможно, отгораживать от «отказных» проблем.

Русско-ивритские словари и инструкции по выживанию

Преподавание иврита было запрещено на территории Советского Союза с 1919 года, а большевики всех последующих поколений четко проводили в жизнь ленинскую национальную доктрину. И если идиш власти в 70-е - 80-е годы могли терпеть, то иврит – никогда, это ведь квинтэссенция сионизма.

В отказной жизни кружки по изучению иврита («ульпаны») играли крайне важную роль. Изучение языка являлось одним из основных этапов в подготовке к эмиграционной жизни и подразумевало знакомство со светской и религиозной культурой Страны Израиля, ее географией и историей. Этим просветительские функции «ульпанов», как вы можете догадаться, не ограничивались.

Здесь же можно было узнать как подать документы, подготовиться к отъезду и возможному отказу, а так же получить свежие новости сообщества. Продвинутые отказники могли взять информацию о том, через какие каналы передавать данные на Запад, как вести себя с органами государственной безопасности и противодействовать преследованиям, а также где получать помощь в случае экстренных ситуаций. Кроме того кружки иврита, пронизывающие все отказное сообщество, выходили за его пределы и становились связующим звеном между евреями, не находившимися в подаче или отказе, но активно интересовавшимися еврейскими темами.

Чуяло большевистское сердце, что в «ульпанах» что-то не так. Что же, интуиция – шестое чувство. Кружки по изучению иврита являлись центром отказной жизни, местом, где завязывались новые знакомства, перераставшие в доверительные дружеские отношения.

«Горки» и «Овражки»

Московские отказники встречались для обсуждения насущных вопросов прямо под открытым небом (за неимением другой возможности). Собирались на «Горке» да по «Овражкам».

Каламбур каламбуром, а сложилось два своеобразных клуба. «Горка» - в черте города, возле центральной синагоги на идущей под уклон улице Архипова (ныне Большой Староглинищевский переулок). «Овражки» – лесная полянка на одноименной подмосковной станции.

Каждую субботу «Горка» заполнялась евреями разных возрастов и профессий. Здесь знакомились и общались, обменивались мнениями, встречались с иногородними и иностранцами, подписывали письма. Если у приезжего отказника не было знакомых в столице, он мог прийти сюда, познакомиться с активистами, получить информацию о кружках иврита и найти ночлег. Эдакий андеграундный старый Арбат, только для евреев-отказников.

По сути, явление удивительное: в самом сердце авторитарной страны сосредотачиваются сотни евреев и обсуждают вопрос о том, как сбежать из нее. Многие туристы, иностранные корреспонденты и высокопоставленные гости считали своим долгом посетить улицу Архипова в часы шаббата и убедиться в том, что такое возможно.

Юлий Кошаровский вспоминает: «Властям это, естественно, не нравилось, но и запретить евреям приходить к центральной синагоге, служившей важной демонстрацией религиозной терпимости режима, они не могли. <…> Мы вели себя пристойно, демонстраций и митингов возле святого места не устраивали, порядка не нарушали.» (Кошаровский Ю. Мы снова евреи. Иерусалим, 2007. http://kosharovsky.com)

Среди лидеров было немало заядлых туристов. Вторым клубом стал лес на Красной пахре. Назвали «поляной Лунца», в честь Александра Лунца, который, собственно, и предложил собираться там. До места было крайне неудобно добираться, а со временем КГБ узнал о том, что в определенные часы там высаживается много евреев. И автобусы просто перестали останавливаться возле «Поляны». Тогда «лесной клуб», по инициативе опытного путешественника Анатолия Шварцмана, переместили в «Овражки». Первая встреча на новом месте состоялась в 1976 году.

Сам Анатолий Шварцман, рассказывает о стандартной программе «Овражек»: «Как правило, все делилось на две части. Первая часть – содержательная. Она включала краткую лекцию по истории, культуре, традиции, рассказ о приближавшемся празднике или что-нибудь об Израиле, а вторая – еврейские песни. Рассказывал либо я сам, либо кого-нибудь просил. <…> Кроме того, была спортивная часть – футбол, волейбол и прочее. Я все время слушал по израильскому радио конкурсы песни и видел, что у нас есть довольно много людей, которые поют. Я подумал, что мы можем тоже организовать нечто подобное. И тогда мы с Мишей Нудлером и Женей Либерманом решили организовать конкурс еврейской песни. На Суккот всегда приезжало очень много народу – это время и выбрали. Первый раз конкурс состоялся в семьдесят седьмом году и потом уже проводился каждый год.» (Кошаровский Ю. Мы снова евреи. Иерусалим, 2007. http://kosharovsky.com)

Семинары: физики на фронте

Существенную часть советской научной элиты составляли евреи. Ученым, лишенным возможности практиковать свою деятельность в отказе, была необходима привычная ниша, в которой они могли бы не только общаться с коллегами и поддерживать профессиональный уровень, но и использовать коллективный потенциал для решения проблем, связанных с выездом. Была построена система научных семинаров отказников, инициаторами и координаторами которой выступали Александр Воронель и Александр Лернер.

«Когда Воронель впервые предложил идею семинара, далеко не все ее оценили. “Мы боремся за свободу, за то, чтобы вырваться отсюда, – возражали оппоненты, – люди организуют демонстрации протеста, посылают петиции в международные организации. Невозможно прекратить это и заниматься физикой”. Но Воронель, я и некоторые другие ученые стремились сохранить себя профессионально и в то же время участвовать в общей борьбе коллективно как боевая единица, поддерживая контакты с коллегами за рубежом и пытаясь заручиться их поддержкой,» - писал Марк Азбель – советский и израильский физик. Также Марк Азбель в течении двух лет редактировал основанный А. Воронелем политический и литературный журнал «Евреи в СССР».

Семинар — естественная и привычная для ученого форма организации научной деятельности. Высокая концентрация лучших еврейских умов в одном месте — настораживающая и даже опасная разновидность отказной активности для КГБ. Реально ли проведение отказного семинара в условиях повышенного внимания сотрудников государственной безопасности к происходящему?

Границы возможного оценил Александр Воронель. В апреле 1972 года стартовал его первый семинар для ученых-физиков с официальным названием «Коллективные явления». Летом открылся семинар по кибернетике Александра Лернера, где обсуждались вопросы систем управления и применения математических методов в медицине и биологии. А осенью того же года начал работать гуманитарный семинар под руководством Виталия Рубина. В 1973 Юлий Кошаровский организовал инженерный семинар. Эстафетная палочка была передана: со временем инициативу подхватили группы ученых-отказников из других городов.

Самиздат: лирики на фронте

Для Советского Союза самиздат - явление не новое. Знаем, плавали: Анекдоты Игоря Губермана на папиросной бумаге или напечатанный через копирку «Архипелаг ГУЛАГ». Оновная его функция — утоление создаваемого официальной цензурой информационного и интеллектуального голода путем самостоятельного изготовления и распространения печатных материалов.

Библиограф Владимир Карасик определял еврейский самиздат как изданное евреями, для евреев, на еврейские темы. Это так, но не совсем. В самиздате помимо художественной литературы ходили словари, учебники, книги по религии и культуре, газеты, журналы, хроники, письма. Его роль в отказной среде колоссальна: образование, информация, борьба и самовыражение. Но это был не только способ общения с евреев еврейским миром, а еще и связь с Западом, поддержка которого была архиважна в борьбе за выезд.

У любого самиздата есть три составляющие: составление, изготовление и распространение, - каждая из которых преследовалась карательными органами. Вопросы на обыске звучали в унисон: кто дал? Кто взял? Кто издал? А изъяли то всего букварь на иврите.

По сути, отказной самиздат не противоречил советским законам. Содержание издаваемого за редким исключением ограничивалось вопросами национальной самоидентификации и собственно решением выездных проблем. На практике же это означало, что любая объективная информация о Стране Советов, нежелательная с точки зрения властей, могла быть представлена как заведомая ложь. Вес «заведомо ложной информации», перелетевшей за железной занавес, соответственно увеличивался. Ее могли индексировать на как «клевету, направленную на подрыв советского общественного и государственного строя». А это, между прочим, до семи лет лагерей и пяти - ссылки.

Юрий Кошаровский, завершая главу, посвященную самиздату, пишет: «“Самиздат” помог нам выжить в отказе, он был глотком чистого воздуха в затхлой и пронизанной ядовитыми миазмами атмосфере Советского Союза. Для многих из нас он стал окном в большой мир, простиравшийся за пределами “железного занавеса”. Для наших друзей и сторонников за рубежом он стал голосом борющегося движения, помогавшим лучше понять, за что и в каких условиях мы боремся. На страницах “самиздата” выковывалась идеологическая база движения. В 1990 году ворота распахнулись настежь, и стал понятен эмиграционный потенциал – выезд ограничивался только техническими возможностями ОВИРов и таможни. В создании этого потенциала еврейскому “самиздату” принадлежит достойное место.»

Здесь мои братья, здесь мои друзья

За двадцать лет, в период с 1968 по 1988 год, территорию СССР покинуло почти 300 тысяч евреев. И это данные, зафиксированные до официального открытия канала эмиграции. Мы помним о жесткой советской эмиграционной политике в отношении еврейского народа, помним о том, что годовая квота на выезжавших за границу не превышала отметки в несколько тысяч человек. Получается, отказное движение сделало то, что должно было сделать. Люди, жаждавшие внешней свободы, обрели ее, пусть не сразу. Обрели вместе со свободой внутренней. Да. Это победа во всех смыслах.

Есть в истории евреев грустная закономерность: часто повторяются одни и те же трагические события. И вновь на решение проблемы, по сути, группы людей, были направлены силы всего народа.

Советские евреи в общем-то не воспитывались в духе традиционных национальных ценностей, к которым можно причислить заботу о ближнем, безоговорочную помощь нуждающемуся. Однако, несмотря на все сложности, на постоянную травлю и притеснения со стороны государства, на постоянные слухи, распускаемые КГБ в среде отказников, сеявшие недоверие и подозрительность внутри сообщества... «“отказники” в целом не голодали, были более или менее одеты и обуты и в экстренных случаях получали даже западные лекарства. Узники Сиона и их родственники в большинстве своем также получали необходимую поддержку. Всякий раз, когда над кем-либо нависала опасность, делалось все возможное, чтобы защитить его от расправы,» - вспоминает Юлий Кошаровский.

И продолжает: «Наша взаимопомощь преодолевала полную беззащитность советских граждан перед властью, но оставалась при этом очень непростым и опасным делом». Видов взаимопомощи в отказном сообществе было много и каждый ее вид существовал независимо от другого.

Среди евреев оставалось немало состоятельных людей. И, уезжая, некоторые из них оставляли значительные суммы отказникам, с которыми были знакомы лично или слышали по радио. Кроме того, евреи, уже получившие разрешение на выезд, раздавали знакомым и нуждающимся часть личных вещей и мебели перед тем, как покинуть страну. Об этом обычно информировали в ульпанах или на «горке». Со временем в местных сообществах стали составляться списки нуждающихся, помощь стала оказываться более организованно.

Значительную поддержку «извне» оказывали Западные евреи. Они не только высылали денежные переводы, но и отправляли «туристов» с джинсами, камерами и прочими дефицитными товарами к тем отказникам, которые помимо иврита знали английский или французский языки. Те, в свою очередь, помогали остальным. Со временем в Израиле и Европе сформировались специальные организации, занимающиеся этим вопросом. Стала популярной система опеки, когда определенная семья за границей брала на себя заботу о семье отказников, переписывалась с ней и поддерживала морально.

Общая беда снова стала катализатором для активизации генетической памяти и забытых родственных связей, как это происходило на протяжении всей истории еврейского народа. Такую закономерность едва ли стоит объяснять логически. Духовное единство еврейской нации, несмотря на государственные границы и километры, разделяющие диаспоры по всему миру, — это моллекулярном уровне, и это уже — химия.

Задачей настоящего серьезного материала, приправленного забавными роликами, аутентичными фотографиями и израильскими хитами, было показать эмиграцию из Советского Союза глазами евреев-отказников, людей которые потратили года и даже десятилетия на то, чтобы вернуться на родину.

Вернемся к началу. А что такое Родина? Это край отцов, страна матерей. Это место, где ты родился, дом, в котором ты вырос. Vaterland, Motherland, Homeland, Heimatland, - ответы будут разные. Каждому свое. Но если оторвать глаза от разноцветной карты мира, можно увидеть одно небо. И солнце, которое всем одинаково светит. Действительно неважно, где под ним расположен твой причал. Главное, чтобы родной брат, чтобы милый друг были духом рядом с тобой.

Ангелина Цесис

В 1960-е — 1980-е годы в советском обществе желание человека законным путём эмигрировать из СССР уже не считалось преступлением, но рассматривалось властями как предательство по отношению к согражданам. Процесс подачи и рассмотрения заявлений на выезд сопровождался целым рядом бюрократических формальностей и проволоМЃчек, призванных максимально затруднить, а лучше — сделать невозможной массовую эмиграцию. До ратификации в 1973 году Международного пакта о гражданских и политических правах СССР вообще формально не признавал права на свободную эмиграцию, и выдача разрешений на выезд зависела только от позиции властей.

Эмиграционные настроения были особенно сильны среди советских евреев, но также и среди других национальных групп — советских немцев, греков, армян, а также религиозных групп, испытывавших на себе давление властей, — староверов, пятидесятников, баптистов, адвентистов, католиков. Отказники часто подвергались преследованиям, например увольнениям с работы, а затем уголовному преследованию по статье за тунеядство.

Эмиграционные настроения среди евреев резко усилились после Шестидневной войны 1967 года и войны 1973 года, когда СССР полностью занял сторону арабов в их вооружённой борьбе против Государства Израиль и поддержал радикальные палестинские движения. Шестидневная война вызвала подъём национального сознания советских евреев. 10 июня 1968 года, через год после разрыва отношений с Израилем, в ЦК КПСС поступило совместное письмо руководства МИД СССР и КГБ СССР за подписями Громыко и Андропова с предложением разрешить советским евреям эмигрировать из страны. В конце 1960-х — начале 1970-х годов политика Советского Союза в отношении репатриации в Израиль смягчается, и в 1969—1975 годах в Израиль прибыло около 100 тысяч репатриантов из СССР. В начале 1970-х годов, после Ленинградского самолётного дела (попытки захвата и угона за границу пассажирского самолёта), советские власти ослабили ограничения на эмиграцию из СССР для прочих групп желающих.

Однако в начале 1980-х годов, после начала Афганской войны и ссылки А. Д. Сахарова, власти решили «закрыть» эмиграцию, и многие из тех, кто ранее подал заявления в ОВИР на выезд, получили отказ. Их стали называть отказниками или, по-английски, рефюзниками (refuseniks, от англ. to refuse — «отказывать»), хотя отказы практиковались и ранее. Если в 1979 году 51 333 человек получили выездные визы, то в 1982 году было получено 2688 виз, в 1983 году — 1315, а в 1984 году всего 896. Советские власти объявили, что нет больше семей, ожидающих воссоединения, хотя семьи многих отказников находились за границей.

Книга Юрия Иванова «Осторожно: сионизм!», 1970. Выпущена в ходе масштабной государственной антисионистской кампании, начавшейся в 1967 году, после того как в результате Шестидневной войны СССР разорвал дипломатические отношения с Израилем. И антисионистская книга А.И.Эдельмана «Иудаизм: прошлое без будущего», 1977 год.

Премьер-министр Израиля Ицхак Рабин пожимает руки еврейским эмигрантам на борту самолёта, следующим из России в Израиль, 1994 год.

Отказники в аэропорту «Шереметьево» провожают своего соратника, уезжающего в Израиль, 1970 год.

В защиту отказников, и особенно «узников Сиона» (то есть арестованных отказников), развернулось значительное движение в США, Англии, Франции, Израиле и других странах.

Узник Сиона Иосиф Бегун, который провёл восемь лет в тюрьме и исправительно-трудовых лагерях. Представлен на плакате американской организации в защиту советских евреев, 1985 год.

Сотрудники КГБ производят осмотр организованной в подмосковном лесу Овражки нелегальной выставки, посвящённой израильскому празднику День Иерусалима, 1979 год.

Пикет в США с требованием освобождения узников Сиона в Советском Союзе.

Демонстрация в Лос-Анджелесе, организованная «Южно-калифорнийским советом за свободу евреев СССР».

15 июня 1970 года группа отказников решилась угнать пассажирский самолёт Ан-2 рейса № 179 «Ленинград — Приозерск». Попытка не удалась: всю группу арестовали у трапа самолёта.

Слева направо: «самолетчики» Арье Хнох, Вульф Залмансон, Борис Пэнсон, Анатолий Альтман и один из руководителей ленинградской сионистской организации Гилель Бутман перед отъездом в Израиль.

Участники голодовки в Москве: 36 грузинских евреев.

Активисты алии после голодовки в тюрьме. Москва.

Проводы еврейской семьи в Израиль на кишиневском вокзале.

Активисты движения за свободную эмиграцию евреев из СССР (слева направо) Павел Абрамович, Вениамин Файн, Владимир Престин.

Демонстрация еврейских отказников в Ленинграде.

Иммигранты из СССР в аэропорту имени Бен-Гуриона.

Активисты алии дают интервью агентству «Рейтер» перед международным симпозиумом в Москве по еврейской культуре.

Советские власти охотно, «без всяких затруднительных формальностей» принимали иностранцев, «проживающих в РСФСР для трудовых занятий» и «принадлежащих к рабочему классу или к не пользующемуся чужим трудом крестьянству», как это было прописано в Конституции 1918 года…

Натурализация шла довольно бойко. К примеру, горисполком Саратова в 1918 году за восемь месяцев сделал гражданами СССР 297 иностранцев. По мере развития советской системы управления темпы приема в гражданство замедлялись, а иммиграция становилась делом все большей государственной важности.
В Конституции СССР 1924 года право натурализации было перенесено под юрисдикцию ЦИКов союзных республик.
К 1930 году все вопросы, связанные с гражданством, находились уже исключительно в ведении президиума ЦИКа СССР. Каждое дело было на контроле в нескольких наркоматах и ОГПУ. Формально на протяжении 1920-х годов иностранцы, желавшие стать гражданами СССР, имели примерно такие же возможности для этого, как и в 1918 году.


Во всяком случае, в декрете 1927 года говорилось, что «все прибывшие в СССР в порядке сельскохозяйственной и промышленной иммиграции, реэмигранты из Америки должны административными органами рассматриваться как советские граждане, каковые документы им надлежит выдать».
Но воспользоваться этим законом зарубежным фермерам с каждым годом было все сложнее. Сельскохозяйственная иммиграция, и так довольно слабая, к концу 1920-х прекратилась вовсе.
Вход рупь, выход – два
Внедрение западными земледельцами фермерских хозяйств в корне расходилось с политикой коллективизации. Сильно уменьшился приток промышленных специалистов, хотя они и должны были в значительной степени обеспечить индустриализацию страны. Как и во времена Ивана Грозного, обратной дороги у людей, поменявших гражданство, уже не было.


Долгое время не существовало даже декрета, предусматривающего выход из российского (с 1924 года - советского) гражданства. Исключение делалось только для оптантов - уроженцев территорий, отошедших от России к Литве, Латвии, Польше, Эстонии, но проживающих в РСФСР и УССР.
Но и для них существовало серьезное препятствие: правом оптации нужно было успеть воспользоваться для Эстонии до 1921 года, для Латвии - до 1922-го, для Литвы и Польши - до 1923-го. Из-за бюрократических проволочек многие просто не успевали оформить документы.

Но даже когда президиум ЦИКа начал рассматривать вопросы о выходе из гражданства, шансы на успех для иностранца, желающего вернуть себе прежнее гражданство, были невелики. В 1930-х годах куда больше была вероятность того, что его объявят вредителем или шпионом и отправят в лагеря.
В этом отношении показательна судьба итальянцев, приехавших в СССР в 1920-х годах. Одни ехали на Восток, спасаясь от фашистского преследования, другие горели желанием принять участие в строительстве социалистического общества, третьих гнал мировой экономический кризис.
Вернуться на родину удалось только единицам. В 1930-х годах было репрессировано более тысячи итальянцев. Обычно они обвинялись в контрреволюционном шпионаже.

Именно по такой статье в 1937-м проходил режиссер Джино де Марки, близкий друг одного из основателей итальянского коммунистического движения Антонио Грамши.
Он приехал в СССР в 1921 году, работал на «Мосфильме». Гражданство принял, женившись на советской девушке. Знакомство с Грамши не спасло де Марки от расправы: в 1938 году он был расстрелян. Другой итальянец, повар Бертаццони, был репрессирован за приготовление сыра горгонцола с плесенью. Его обвинили в попытке отравить советских граждан.
Во второй половине 1930-х поток идеалистов, искавших в СССР лучшей жизни, почти иссяк. В мире уже знали, какая участь может постигнуть иностранцев в Стране Советов. Если и ехали, то от полной безысходности.

Американская Эмиграция
Пик эмиграции из США в СССР пришелся на 1931 год. Тогда «Амторг» - советское торговое представительство в Нью-Йорке - опубликовал рекламу, в которой сообщалось, что СССР нуждается в 6 тысячах американских специалистов. В ответ, «Амторг» получил более 100 тысяч заявлений. Известна фотография где изображены американские команды, играющие в бейсбол в Парке Горького.


В Советской России американские колонии возникли не только в Москве, но и в Горьком [современный Нижний Новгород], в Карелии, в Нижнем Тагиле, Магнитогорске, Украине…
И везде, где поселялись американцы, они создавали бейсбольные команды и обучали этой игре своих советских коллег. В результате, была создана бейсбольная лига - сперва эта идея была поддержана советскими властями, которые тогда собирались сделать бейсбол новым национальным видом спорта.
Несколько американцев создали газету Moscow Daily News, в которой еженедельно публиковались результаты бейсбольных матчей в СССР и в США. И, естественно, как только началась компания Большого Террора, все бейсболисты были арестованы. А из советской истории исчез факт, что некогда была предпринята попытка сделать американский вид спорта - советским.


Различные источники дают разные данные. От 6 тыс. до 10 тыс. человек переехали в СССР в начале 1930-х годов. Пик этого процесса пришелся на 1931 год. Тогда «Амторг» - советское торговое представительство в Нью-Йорке - опубликовал рекламу, в которой сообщалось, что СССР нуждается в 6 тыс. американских специалистов.
В ответ, «Амторг» получил более 100 тыс. заявлений. Однако никто - ни в США, ни в СССР - не анализировал этой статистики. Было много американцев, которые не попадали в официальные отчеты. Им говорилось, что для того, чтобы переехать в СССР, требуется только туристическая виза, а по приезде в Москву они немедленно получат работу. То есть, «Амторг» официально не приглашал их, они приезжали на свой страх и риск.


На 1931 год пришелся пик Великой Депрессии, уровень бедности в США был ужасающим. Четверть трудоспособных жителей страны сидела без работы. Я не знаю, сколько американцев работали в сельском хозяйстве, представляется, что их было 20-25%.
Во время Депрессии фермеры оказались в абсолютно катастрофическим положении, они практически не могли прокормиться за счет обработки земли. Тогда закрывались не только заводы, но и фермы. В каждом американском городе возникли районы трущоб. Тогда было широко распространено мнение, его разделяли многие мыслящие люди, что на их глазах происходит коллапс капитализма, и что социализм придет ему на смену.
Почему люди уезжали в СССР? Потому что им предоставлялся шанс получить работу, которую невозможно потерять; их дети могли получить бесплатное образование; их семьи могли бесплатно пользоваться медицинской помощью - то есть, уровень социальной безопасности, обещанный им, просто поражал воображение. Более того, многие из них получили бесплатные билеты в Россию.


Были интеллектуалы, наподобие Бернарда Шоу, которые побывали в России и выступали по американскому радио, рассказывая, что будущее - за Советским Союзом.
Уолтер Дюранти (Walter Duranty) московский корреспондент газеты New York Times, публиковал статьи аналогичного содержания. Он работал в Москве с 1922 по 1936 год, В своих публикациях он постоянно проводил просоветскую линию, в частности, отрицал реальность Голодомора.
В 2003 году его посмертно попытались лишить Пулитцеровской премии - самой престижной награды, которую может получить американский журналист. Некоторые люди очень хотели верить, что в мире существует страна, где человек способен честно трудиться. Они были ослеплены собственными мечтами.
В те времена число иммигрантов, перебиравшихся в США, уступало числу людей, покидавших Соединенные Штаты - подобное произошло впервые за всю американскую историю.


Многие из эмигрантов обладали ценными навыками и умениями, например, они работали на заводах Детройта. Сталин проводил индустриализацию Советского Союза. В эпоху первых пятилеток были колоссальные планы покупки целых заводов у таких людей, как Генри Форд, чтобы создать советскую автомобильную промышленность.
По моим оценкам, в период с 1929 по 1936 год СССР затратил около $40 млн. на закупку американских технологий. Форд, ставший иконой американской индустриализации, сыграл примерно такую же роль и для индустриализации СССР.


И, естественно, СССР нуждался в американских специалистах, обладавших знаниями о том, как делать автомобили.
Примерно 700-800 американцев работали на автозаводе в Нижнем Новгороде, то же самое происходило на тракторном заводе в Сталинграде. Их приглашали, потому что они умели делать то, что требовалось для строительства социализма.
Разумеется, после того, как американцы передавали свои знания советским специалистам, они становились менее ценными и легко заменяемыми.


У иностранцев, переехавших в СССР, часто отбирали их иностранные паспорта. Американские паспорта использовались советскими властями, иногда в целях шпионажа - какие-то люди могли выдавать себя за этих американцев и посещать США.
Некоторые из американцев, кто приехал в начале 1930-х годов, вернулись в США - если, конечно, они действовали достаточно быстро, громко протестовали и если у них были деньги на покупку обратного билета.
Дело в том, что многие из них - если не большинство - прибывали в СССР без гроша в кармане. Им было обещано, что в России они получат работу и жилье, так что им не понадобятся никакие сбережения - поэтому они покупали билет в один конец.
Однако, когда они выражали желание вернуться, выяснялось, что для покупки билета на пароход требуется от $60 до $150, которых у них просто не было.

В 1934 году первый посол США в СССР Уильям Буллит отправил запрос в Госдепартамент, в котором он рассказывал о таких нищих американцах и спрашивал, как возможно им помочь? Его письмо было передано в Общество Красного Креста, которое заявило, что не обязано заниматься возвращением американцев на родину.
Если человек не мог вернуться в начале 1930-х, когда репрессии были относительно мягкими, то к концу 1930-х его ожидала печальная судьба.
В 1937-1938-е годы был пик террора, и многие американцы были арестованы. Достаточно часто происходило это по следующему сценарию: они заходили в посольство США, а по выходе оттуда - немедленно арестовывались агентами НКВД, поскольку параноидальный режим считал иностранные посольства центрами шпионажа.
У арестованных было два варианта судьбы. Одну группу допрашивали и казнили в течение месяцев и даже недель после ареста. Сумевших избежать казни загоняли в железнодорожный вагон и отправляли в какую-нибудь отдаленную часть СССР.
Томас Сговио был отправлен из Москвы в Магадан, его поездка заняла 28 дней. Сговио послали в шахту добывать золото. Зимой температура в Магадане опускалась ниже минус сорока градусов, что вкупе с плохой одеждой и питанием приводило к тому, что заключенные быстро умирали.
Сговио чудом выжил: в один из периодов своего заключения он весил менее 50 кг - он вытатуировал на своей коже свое имя, чтобы его смогли опознать после смерти. Его спасло то, что он смог найти себе работу вне шахты - Сговио был художником и рисовал пропагандистские плакаты.
Виктор Херман также выжил - он был невероятно силен и страстно жаждал жизни. Однако это были лишь исключения - большинство американцев погибли в советских концлагерях.


Безусловно, московское руководство ГУЛАГа прекрасно знало о невероятно высокой смертности заключенных и о том, что система нуждается в постоянном пополнении. Это было одной из причин раскручивания маховика террора: заключенные постоянно умирали, а другие люди арестовывались и занимали их место.
Один из бухгалтеров, работавший на Лубянке, сам был арестован - он рассказал другому заключенному, которому удалось уцелеть, что зеков считали лишь одним из видов промышленного сырья.
Из всех аспектов истории об американцах в Советском Союзе в 1930-е годы именно это оказалось для меня одним из наиболее шокирующих открытий. На Западе принято считать, что события в России не были геноцидом, однако, с моей точки зрения, это, безусловно, была политика геноцида.
Советские власти прекрасно знали, что миллионы людей умирают в этих лагерях. Эти смерти организовывались высшими властями НКВД и контролировались Сталиным.


Еще один интересный факт. Во время Второй Мировой войны, когда СССР и США были союзниками, корабли, используемые НКВД, часто пересекали Тихий океан для ремонта на американских верфях. Часто, после возвращения в СССР, их первым грузом становились заключенные.
Золото, добытое заключенными на Колыме, поставлялось в Соединенные Штаты. Тогдашний министр финансов США Генри Моргентау проводил эти переговоры и решал, что делать с советским золотом. Из тысяч уехавших только немногие вернулись в 1970-е годы. Некоторые вернулись в США уже в эпоху гласности, после 1985 года.
В одном случае, очень пожилой американец через полвека вернулся в Чикаго и обнаружил, что в его родном городе все изменилось. Его судьба напоминала историю Рипа ван Винкля (Rip Van Winkle), главный герой одноименной повести американского писателя Вашингтона Ирвинга, опубликованной в 1819 году.
Деревенский житель Рип ушел на охоту и проспал 20 лет. Вернувшись домой он обнаружил, что все вокруг невероятно изменилось. Этот литературный персонаж стал символом человека, отставшего от своего времени]. Этот человек говорил, используя речевые обороты и сленг 1930-х годов.


Иммигранты, которые покинули США в 1930-е годы, и американцы, попавшие в ГУЛАГ после Второй Мировой и Корейской войн, были в равной степени жертвами советской системы и жертвами американо-советского противостояния. Очень мало было сделано в интересах этих людей, слишком часто их судьбами пренебрегали.
Госдепартамент был склонен считать их людьми, выбравшими свою судьбу. Они покинули США по политическим или экономическим мотивам, поэтому их воспринимали как подозрительных личностей, леваков или радикалов. Поэтому им казалось, что уехавшие не заслуживали политического вмешательства. Эти взгляды были особо распространены в начале 1930-х годов.
В архивах сохранилось письмо, написанное Джорджем Кеннаном. Кеннан писал, что американские коммунисты отказываются от своего американского происхождения в тот момент, когда их нога касается советской территории.
Сотрудники Госдепартамента прекрасно знали, что часто этих людей арестовывают прямо после того, как они покидают американское посольство, но ничего не предпринимали по этому поводу. Иногда новоприбывшие дипломаты - часто занимавшие низшие посты в служебной иерархии - пытались что-то изменить.
Когда Уильям Буллит прибыл в Москву в 1934 году, он в значительной степени симпатизировал большевистскому эксперименту. Он считал, что он лишь немногим отличается от «Нового Курса» реформ, проводимого президентом Франклином Рузвельтом. Однако к моменту, когда Буллит готовился оставить свой пост, он был полностью разочарован. Он даже пытался собирать деньги для американских иммигрантов чтобы они могли покинуть СССР - то есть, хотел сделать хоть что-нибудь.
В 1937 году Буллита заменил Джозеф Дэвис, чьей важнейшей задачей было установление политических связей с Иосифом Сталиным. Поэтому посол не пытался делать ничего, что могло бы осложнить его контакты и повредить советско-американским отношениям.

Он не хотел рисковать и попросить Сталина сохранить жизни американских иммигрантов, которые иногда останавливали машину посла, передвигавшуюся по Москве с американским флажком; которые приходили в посольство, прося о выдаче паспорта и у которых не было никаких политических возможностей напомнить о себе.
У Дэвиса сложилось впечатление, что он обязан выбирать между дружбой со Сталиным и этими иммигрантами. И он принял решение, с моей точки зрения, порочное решение, потому что в результате большинство иммигрантов погибли.
Если бы кто-то на высшем уровне власти в США попытался бы спасти этих людей, то достаточно вероятно, что это бы удалось сделать. Посол Австрии в то время предпринимал колоссальные усилия для спасения австрийских иммигрантов, оказавшихся в Москве. На пике Большого Террора он спрятал два десятка человек в подвале австрийского посольства. Дэвис не пытался делать ничего подобного.
Позднее, когда был создан советско-американский альянс, шанс на успешное вмешательство Вашингтона представился в июле 1941 года, когда в Москву прибыл Гарри Гопкинс. В то время, было бы крайне легко заключить сделку со Сталиным. Однако спасение этих людей не входило в число главных приоритетов внешней политики США. А после окончания Второй Мировой и начала Холодной войны заключить соответствующее соглашение стало абсолютно невозможно.
Интересно отметить, что американцев арестовывали не только во время Большого Террора, но и тогда, когда отношения между двумя странами находились на пике.
Аверелл Гарриман был послом США в Москве во время войны. При нем в посольстве работала семья американских иммигрантов. Эти люди были внезапно арестованы и обвинены в шпионаже. Гарриман немедленно написал в Вашингтон, спрашивая, что возможно сделать, чтобы попытаться спасти их. Ему ответили, что вмешательство США не будет иметь перспективы.
Помимо американской были еще несколько волн эмиграции в СССР
В 1937 году испанских детей так радушно приняли в СССР, что не хотели отпускать до 1956 года: «Должны рассматриваться как советские граждане».


После войны советские власти не стали возвращать их на родину, мотивируя это тем, что в Испании господствует фашистский режим. Испанцы росли в детских домах, лагерях.
Во время войны те, кто постарше, ушли на фронт, остальные работали на заводах. Отпускать «испанских детей» домой советское правительство начало только в 1956 году. Но границу открывали далеко не для всех.
Невыездными оказывались те, кому удалось устроиться в советском обществе: окончить институт, получить работу, вступить в КПСС. Прошедший такой путь Альфонсо Гонсалес смог уехать только в 1986 году, хотя его возвращения лично требовал испанский король.


Еще одна крупная волна эмиграции в СССР - армянская - произошла вскоре после войны. У нее была конкретная политическая цель. Москва собиралась присоединить к СССР армянские территории, отошедшие Турции после революции 1921 года.
На международной конференции в Потсдаме в 1945 году Молотов мотивировал это тем, что, лишившись своих земель, «армяне в Советском Союзе чувствуют себя обиженными». Новые земли нужно было кем-то заселять, и в 1946 году СНК СССР принял решение «О мероприятиях по вопросу возвращения зарубежных армян в Советскую Армению».
О своем желании вернуться заявило более 350 тыс. армян из 12 стран. Но в 1948 году репатриация была остановлена: вернуть отошедшие к Турции территории так и не удалось, а на приехавших армян уже не хватало жилья и работы. Если к рядовым эмигрантам советские власти в разное время относились по-разному, то когда речь шла о заметных фигурах или видных коммунистах, у них проблем ни с получением гражданства, ни с обустройством в СССР обычно не возникало.

В 1934 году гражданство получил болгарский коммунист Георгий Димитров. Он руководил Коминтерном с 1935 года вплоть до его роспуска в 1943 году.
Гражданство также получил сбежавший из Японии во время войны коммунист Муцуо Хакамада, отец Ирины Хакамады. В СССР он работал политруком среди военнопленных, которые, по словам его сына Сигеки, называли его «сибирский император».
Неоднозначность в политике предоставления гражданства иностранцам и их обустройстве сохранялась вплоть до развала СССР. Охотно его давали только людям, которые могли оказаться полезными власти, например шпионам.
После войны приют в СССР нашли несколько бывших сотрудников спецслужб США: шифровальщики Бернор Митчел и Уильям Мартин, агенты Виктор Гамильтон, Эдвард Ли Ховард…


В 1963 году получил советское гражданство англичанин Ким Филби из «кембриджской четверки», завербованный спецслужбами СССР еще в 1929 году. На радушный прием в Советском Союзе по-прежнему могли рассчитывать и перебежчики, ехавшие по идейным соображениям. Таких, правда, были единицы.


Одним из последних идейных эмигрантов стал американский врач Арнольд Локшин, который в 1986 году вместе с женой попросил в СССР политического убежища. По его словам, спецслужбы США завербовали всех его родственников и знакомых для слежки за ним, на их адрес приходили письма с угрозами.
Личность Локшина открывала перед пропагандистской машиной СССР широчайшие возможности, и она не преминула ими воспользоваться. Чета Локшиных дала несколько пресс-конференций, в которых изобличала американские спецслужбы в политических преследованиях. В 1989 году вышла книга Локшиных «Безмолвный террор: История политического преследования семьи в Соединенных Штатах».


Кульминацией стали телемосты СССР--США, которые вели Фил Донахью и Владимир Познер. На них Арнольд Локшин, как говорят, с пеной у рта доказывал преимущества советской власти.
Советское гражданство Локшиным дать не успели. В статусе политэмигранта он оставался до 1992 года, пока Борис Ельцин не предоставил ему российское гражданство.
В России он некоторое время заведовал лабораторией Института экспериментальной диагностики и терапии опухолей. Правда теперь он добивается от Америки Пенсии…