Православие и мир почему нельзя осуждать. Как прийти к очищению себя? Можно ли осуждать себя за грехи? — А бывает ли праведный гнев

Осужде́ние – 1) уничижительное мнение (суждение) о , пристрастно характеризующее его недостатки; 2) обличение; 3) вменение вины.
Осуждение считается видом рассматривается как один из тягчайших .

Чем осуждение отличается от рассуждения?

Как следует из практики общего словоупотребления, понятия «рассуждение» и «осуждение» имеют различные смыслы.

Глагол «осуждать» означает - выказывать неодобрение, обнаруживать чью-либо виновность, выдвигать обвинительный приговор.

Глагол «рассуждать» хотя и может сближаться по смыслу со словом «обсуждать» (а значит и «оценивать» кого-либо, в том числе в нравственном или юридическом отношении, или, что то же, «осуждать»), однако в первую очередь всё же располагает к другой интерпретации: излагать суждения, строить умозаключения.

Несмотря на разницу в смыслах подмена этих понятий происходит настолько часто, что порой не вызывает удивления.

Пожалуй, едва ли не каждому христианину известно, что осуждение ближнего (в ряде случаев) может интерпретироваться как грех: «не судите, да не судимы будете» ().

Тем не менее, многие всё же любят судить о других, «перемывать косточки», «копаться в грязном белье». Причём, достаточно часто это совершается в форме или праздной болтовни, «за спиной» того, кого, собственно, обсуждают.

Понимая, что осуждать (таким образом) - некрасиво, многие, избегая как суда своей совести, так и встречных осуждений со стороны окружающих, уверенно оправдываются утверждением: я не осуждаю, я всего лишь рассуждаю!

В каких же случаях, рассуждая о ближних, люди именно рассуждают, а в каких переходят границы дозволенного и вопреки правилу («не судите, да не судимы будете» ()) осуждают?

Для того, чтобы разрешить это недоумение, желающий «порассуждать» должен задаться (как минимум) двумя вопросами: какова цель предполагаемых рассуждений, и имеет ли он моральное право оценивать то или иное действие заинтересовавшего его человека?

Не противоречат канонам и рассуждения по поводу такого-то и такого-то грешника с третьими лицами, имеющее целью оградить эти лица от исходящей от грешника опасности, например, если он является или .

Правда, всё вышесказанное справедливо лишь для здравых, трезвых рассуждений.

Что касается вопроса о моральном праве на обсуждение того или иного грешника, здесь важно помнить о замечании, которое хотя и было озвучено 2000 лет тому назад, однако остаётся актуальным и сегодня: «что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазу не чувствуешь?» ().

Разница в отношении к собственным грехам и ко грехам ближних бывает настолько разительной, что иногда думается, что приведённую выше метафору не только не следует считать риторическим преувеличением, но можно ещё и усилить.

И это понятно. Для борьбы со своими грехами требуется немало усилий, может быть даже духовных подвигов, а осуждая стороннего человека, легко выказать себя с самой лучшей стороны, мол, он - грешник, но коль скоро я его осуждаю, значит я - не такой. Ай да молодец!

Многие из нас бывают скоры на обсуждение чьих-то грехов, тогда как не уделяют надлежащего внимания своим, словно забывая о грозном Евангельском предостережении: «каким судом судите, таким будете судимы» (). А зря.

«Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете», – сказал Спаситель ().

«Если бы мы даже не сделали никакого греха, то уже один этот грех (осуждение), мог бы свести нас в преисподнюю, – говорит св. , – Кто строго расследует чужие проступки, тот не получит никакого снисхождения к своим собственным, потому что произнес суд соответственно не только свойству наших преступлений, но и по твоему суду о других… Не будем строго судить других, чтобы и у нас не потребовали строгого отчета, — мы сами обременены грехами, превышающими всякое помилование. Будем больше сострадать тем, которые грешат, не заслуживая снисхождения, чтобы и мы могли надеяться на такую же милость к себе; хотя, сколько бы ни старались, мы никогда не будем в состоянии оказать такое человеколюбие, в каком имеем нужду от человеколюбивого Бога. Поэтому не безрассудно ли, когда мы сами находимся в такой большой беде, строго разбирать дела своих собратий и вредить самим себе? Таким образом, ты не столько выставляешь его недостойным твоего благодеяния, сколько самого себя – недостойным Божия человеколюбия. Кто строго взыскивает со своего собрата, с того гораздо строже взыщет Бог».

«Слышал я о некоем брате, что когда он приходил к кому-либо из братий и видел келлию его невыметенною и неприбранною, то говорил в себе: блажен сей брат, что отложил заботу обо всём, или даже обо всём земном, и так весь свой ум устремил горе́, что не находит времени и келлию свою привести в порядок. Также если приходил к другому и видел келлию его убранною, выметенною и чистою, то опять говорил себе: как чиста душа сего брата, так и келлия его чиста, и состояние келлии согласно с состоянием души его. И никогда он не говорил ни о ком: сей брат нерадив, или сей тщеславен, но, по своему доброму устроению, получал пользу от каждого. Благий Бог да подаст нам благое устроение, чтобы и мы могли получать пользу от каждого и никогда не замечать пороков ближнего. Если же мы, по собственной нашей греховности, и замечаем или предполагаем их, то тотчас обратим помысл наш в добрые мысли. Ибо если человек не будет замечать пороков ближнего, то с помощию Божиею рождается в нём благость, которою благоугождается Бог».

«Не будь судьей чужих падений. На них есть Судия праведный».
свт.

«(Христианин) подвергается тем же провинностям и порокам, за которые вздумал бы осуждать других. Следовательно, всякий должен судить только себя самого; осмотрительно, осторожно наблюдать за собой во всем, а не расследовать жизнь и поведение других… Кроме этого еще и потому опасно судить о других, что мы не знаем необходимости или причины, по которой они поступают так или иначе. Может быть, перед Богом правильно или извинительно то, чем мы соблазняемся. И мы оказываемся безрассудными судьями и этим допускаем нелегкий грех».
преподобный

«Берегись осудить ближнего, поскольку он пред своим Господом стоит или падает, поскольку и сам ты – грешник. И праведнику судить и осуждать никого не следует, тем более грешнику – грешника. И судить людей – дело одного Христа: Ему Небесный Отец передал Суд, и Он будет судить живых и мертвых – этому Суду и сам ты предстоишь. Берегись же похитить себе сан Христов – это весьма тяжко – и судить подобных тебе людей, чтобы с этим мерзким грехом не явиться на Суд Божий и не быть справедливо осужденным на вечную казнь».
святитель

«Чтобы избавиться от греха осуждения, надо возыметь милостивое сердце. Милостивое сердце не только не осудит кажущегося нарушения закона, но и очевидного для всех. Вместо суда оно воспримет сожаление и скорее будет готово плакать, нежели укорять…
Поспеши возбудить в себе жалость всякий раз, как придет злой позыв к осуждению. С жалостливым же сердцем обратись потом с молитвою к Господу, чтобы Он всех нас помиловал, не только того, кого хотелось осудить, но и нас и, может быть, больше нас, чем того, – и замрет злой позыв».
св.

Нужно обратить душевное око от рассмотрения чужих погрешностей на свои собственные и приучать язык говорить строго не о ближних, но о себе самом, ибо плодом этого бывает оправдание.
преподобный

Нет плохих людей на свете, а есть больные души, жалкие, подверженные греху. За них надо молиться, им нужно сочувствовать.
прпмч. Митрофан Сребрянский

Как грязная вода не может убелить грязное полотно, так и грешник не может очистить другого грешника, пока себя не очистит. Потому предостерегает Господь: исцели себя сам! Если хотите исправлять других, исправьте себя, а потом о других ревнуйте. Это закон Христов.
свт.

Смотрите на врагов, как на больных одной с вами болезнью.
священник

Мы не можем судить ближнего, т.к. мы не знаем его:
— наследственности;
— обстановку его жизни в детстве и юности;
— характер его родителей и воспитателей;
— знания, которые он получил;
— направление его судьбы по Божию промыслу.

Из воспоминаний об архим. Серафиме (Тяпочкине):
Ему совершенно чуждо было осуждение. Если кто-либо приходил к нему с жалобой на ближнего, начинал подробно рассказывать о происшедшем и о своем обидчике, батюшка учтиво останавливал, но так, чтобы не оскорбить говорившего, и призывал помолиться за обидчика. Тут же все смущение рассеивалось, обида утихала. Достигал он этого тем, что, молясь, внутренне оставался спокойным, невосприимчивым ко всему плохому, чуждому его душе, по слову заповеди Христовой: «блаженны миротворцы, яко они будут наречены сынами Божиими» ().

Осуждение - что происходит с душой, когда осуждаешь?

Почему христианство так категорично запрещает осуждение ближнего? Ведь осуждение происходит отнюдь не за выдающиеся заслуги и добродетели, а за безнравственное поведение. Или, выражаясь языком христианской аскетики, - за грехи. Но разве грех, с точки зрения Церкви, не достоин порицания?

Эммануил Кант говорил, что более всего в мире его изумляет вид звездного неба над нами и нравственный закон внутри нас. Этот закон совести является универсальным для всего человечества и не зависит от культурных, национальных или религиозных различий между людьми. Стремление к добру так же естественно для каждого из нас, как, например, способность мыслить, разговаривать или ходить на задних конечностях. Поэтому заповеди «не убий», «не укради», «не желай жены ближнего своего» даже для человека, который еще только знакомится с жизнью Церкви, не становятся открытием чего-то принципиально нового и неожиданного. Но вот евангельская заповедь о неосуждении очень часто вызывает недоумение и целый ряд вопросов.

Ведь если муниципальный чиновник покупает себе иномарку, по стоимости равную его жалованию за двадцать лет беспорочной службы, то осуждение вызывает вовсе не его любовь к качественной и удобной технике. Женатого мужчину, который завел себе роман на стороне, знакомые осуждают совсем не за то, что он примерный отец, а спившегося саксофониста - отнюдь не за его виртуозное владение музыкальным инструментом. Ни один, даже самый пристрастный, дотошный и въедливый критик не станет порицать кого-либо за добрые и полезные дела. Поводом к осуждению может стать лишь безнравственное поведение, неблаговидный поступок или преступление.
Но почему же тогда Церковь так настойчиво призывает христиан никого не осуждать ни делом, ни словом, ни даже мыслью? Ведь очень часто бывает, что человек явно грешит на глазах у всех, и никаких сомнений в его греховности не может возникнуть даже у самого наивного альтруиста и романтика.

В большинстве традиционных религий осуждение и даже наказание подобных людей является нормой. В древнем Израиле, например, благочестивые иудеи должны были до смерти забить камнями грешников, уличенных в супружеской измене. А в тех мусульманских странах, где в основе уголовного права лежит шариат, взятому с поличным грешнику и сегодня грозит тяжкое физическое наказание, вплоть до смертной казни. С точки зрения обычной человеческой логики, это вполне нормально: преступление требует наказания, а грех - возмездия.

Однако евангельский принцип отношения к грешникам решительно противоречит подобному рассуждению. Своей земной жизнью Иисус Христос показал людям ту норму человечности, к которой все мы призваны, и поэтому любой поступок Христа, описанный в Евангелии, является эталоном поведения для каждого человека, искренне стремящегося исполнить волю Божию.

Что же говорит Евангелие об отношении Христа к грешникам? Только одно: Он их не осуждал, но относился к ним с любовью и жалостью. Христос не осудил женщину, взятую в прелюбодеянии (Ин 8:11); не осудил жителей Самарянского селения, отказавшихся дать Ему пищу и кров (Лк 9:51-56); и даже Иуду, пришедшего предать Его на мучительную смерть, Господь не исключил из числа Своих друзей (Мф 26:50). Более того: первым человеком, которого Христос ввел в Рай, был покаявшийся бандит и убийца, распятый за свои грехи (Лк 23:32-43). Евангелие упоминает лишь одну категорию людей, которая подверглась резкому осуждению Христа. «Змиями» и «порождениями ехидниными» Господь назвал первосвященников, книжников и фарисеев. Это была религиозная элита иудейского народа - то есть именно те люди, которые как раз и считали себя вправе осуждать грешников.

В чем же причина такого парадоксального отношения к грешникам в христианстве и почему в Православии любая форма негативной оценки даже очевидно согрешившего человека считается тягчайшим грехом? Для того, чтобы ответить на эти вопросы, необходимо сначала выяснить: а как вообще понимается грех в Православии?

В греческом языке грех часто называется словом «амартиа», что в буквальном переводе на русский означает «мимо цели», «промах». До грехопадения любое действие человека имело своей целью исполнение благой воли Божией о нем самом и о мире вокруг него. Но когда человек отпал от своего Создателя, эту ясную и высокую цель от него заслонило множество других, мелких и противоречивых. Все его свойства и способности остались прежними, но вот употреблять их человек стал неподобающим образом. Так стрелок с помутившимся зрением по-прежнему способен натянуть тугую тетиву своего лука и пустить стрелу, но вот куда она попадет - большой вопрос. Скорее всего, такой выстрел вслепую окажется именно «амартиа», то есть - мимо цели.

Вот как пишет об этом преподобный Симеон Новый Богослов: «Со времени преступления Адамова растлились все естественные силы человеческого естества, то есть ум, память, воображение, воля, чувство, которые все совмещаются в частях души… Растлились, но не уничтожились. Почему человек может умствовать, но не может умствовать правильно; может действовать, но действовать неразумно. По сей причине все, что он думает и придумывает, что загадывает и предпринимает, к чему сочувствует и от чего отвращается, все это криво, косо, ошибочно». Иначе говоря, грех в Православии понимается как неправильно, не вовремя и невпопад реализованный импульс человеческой природы, который сам по себе вполне здоров, но, будучи употребленным не по назначению, стал вредным и опасным для человека.

Грех осуждения не является исключением из этого правила. В его основе лежит все тот же изумлявший Канта нравственный закон стремления человека к добру. Создав человека безгрешным, Бог вложил в его природу совесть как способность отличать добро от зла, - и ненависть к греху как защитную реакцию на столкновение со злом. Поэтому, когда первые люди согласились в райском саду на уговоры сатаны и вкусили плодов с запретного древа, они не стали жертвами обмана или собственного неведения. Грехопадение было сознательным актом нарушения ими воли Божией и голоса собственной совести.

Отпав от Бога, человек потерял Рай, - но эту естественную способность распознавать зло и ненавидеть грех он сохраняет по сей день. Правда, с одной печальной оговоркой: после грехопадения человек отчетливо видит зло, но только в других людях, и ненавидит он теперь исключительно чужие грехи. Такое духовное устроение и порождает отношение к окружающим, которое принято называть в православной традиции - грехом осуждения.

Неверно употребленная способность, словно чудовищный бинокль неимоверно увеличивает перед нашим духовным взором все недостатки окружающих и их злые дела. Но когда мы через этот же бинокль пробуем взглянуть уже на самих себя, он начинает столь же неимоверно уменьшать все наши грехи, делая их в наших глазах мелкими, ничтожными и не заслуживающими внимания.

Как это ни странно, но такое стремление не видеть себя грешным и плохим тоже имеет основание в чистой богоданной природе человека и является не чем иным, как искаженным чувством святости, которая была свойственна нашему естеству до грехопадения.

Парадокс греха осуждения заключается в том, что, взявшись судить о недостатках и грехах другого человека, мы на самом деле судим себя, хотя, как правило, даже не подозреваем об этом. Осуждая кого-либо, мы устанавливаем некий уровень нравственной оценки человеческого поведения, ниже которого и сами не имеем права опускаться. Скажем, осудив в душе грубияна-начальника, орущего на подчиненных по поводу и без повода, мы тем самым, определяем и для себя категорическую недопустимость подобного поведения. Однако, вернувшись с работы домой, можем тут же сорвать накопившиеся за день раздражение и усталость на ни в чем не повинных родственниках. И поэтому осуждение, которое днем было адресовано несдержанному начальнику, теперь с полным правом должно быть употреблено уже по отношению к нам самим. Так проявляет себя удивительный закон духовной жизни, который преподобный Иоанн Лествичник формулировал следующим образом: «Если в самом деле истинно, что …каким судом судите, таким будете судимы (Мф 7:2), то, конечно, за какие грехи осудим ближнего, телесные или душевные, в те впадем сами; и иначе не бывает».

Причина такой жесткой зависимости в том, что в другом человеке мы можем опознать и осудить лишь те греховные наклонности, которые есть в нас самих, даже если этому человеку они вовсе не свойственны. Мы не видим души человека, не знаем его внутреннего мира, и поэтому очень часто приписываем чужим поступкам то значение, которое нам подсказывает наш собственный греховный опыт. Так, например, увидев человека, входящего среди ночи в круглосуточный магазин, бандит может принять его за своего коллегу, который собрался ограбить эту лавочку. Пьяница, глядя на того же позднего покупателя, решит, что тот прибежал за очередной порцией выпивки. А любитель амурных приключений подумает, что этот человек собрался к любовнице и хочет купить по дороге торт, цветы и шампанское. Каждый судит о нем в меру своих представлений, обусловленных их собственным навыком к тому или иному виду греха. А человек-то всего-навсего пришел купить молока для больной дочки…

Так чего же он стоит, такой наш суд? Ведь все, что мы можем знать друг о друге, по большому счету укладывается в эту печальную схему: мы видим лишь внешность чужих дел, но совершенно не представляем себе их смысла и внутренней мотивации. Наблюдая чужие поступки, мы наивно пытаемся дать справедливую оценку совершившим их людям. Но не так судит Бог, который смотрит не на дела, а на сердце человека, знает все обстоятельства его жизни, движения его души, и совсем по-другому оценивает даже то, что, вне всякого сомнения, является грехом в наших глазах.

Очень хороший пример, поясняющий, как это может быть, приводит в своих поучениях преподобный Авва Дорофей - христианский подвижник, живший в VII веке. Он рассказывает, как на невольничьем торге были выставлены на продажу две совсем маленькие девочки, и одну из них купила благочестивая христианка, мечтающая воспитать ее в чистоте и благоухании святых заповедей Христовых. Другую малышку купила совершенно развратная блудница, с тем чтобы научить ее своему мерзкому ремеслу. И, конечно, же, первая девочка выросла чистой душой и телом, боголюбивой и исполненной всяческих добродетелей. А вторая… Вторую ее злая наставница сделала орудием дьявола, научив самым изысканным и грязным видам разврата. И вот, Авва Дорофей восклицает: «Обе были малы, обе проданы, не зная сами, куда идут, и одна оказалась в руках Божиих, а другая впала в руки диавола. Можно ли сказать, что Бог равно взыщет как с одной, так и с другой? Как это возможно! Если обе впадут в блуд или в иной грех, можно ли сказать, что обе они подвергнутся одному суду, хотя и обе впали в одно и то же согрешение? Возможно ли это? Одна знала о Суде, о Царствии Божием, день и ночь поучалась в словах Божиих; другая же, несчастная, никогда не видала и не слышала ничего доброго, но всегда, напротив, все скверное, все диавольское; как же возможно, чтобы обе были судимы одним судом? Итак, никакой человек не может знать судеб Божиих, но Он один ведает все и может судить согрешения каждого, как Ему Единому известно».

«Ненавидь грех, но люби грешника» - вот принцип православной аскетики, не позволяющий отождествлять человека с его злыми делами. Но даже ненависть к чужому греху может оказаться духовно опасной. Ведь тот, кто внимательно рассматривает поведение других, сам рискует через осуждение греховных поступков незаметно впасть и в осуждение человека, который их совершает. В Древнем Патерике упоминается поучительный случай подобного рода: «Один старец святой жизни, узнав о некоем брате, что он впал в блуд, сказал: „О, худо он сделал“. Через некоторое время Ангел принес к нему душу согрешившего и сказал: „Посмотри, тот, кого ты осудил, умер; куда же прикажешь поместить его - в Царство или в муку?“ Потрясенный этим святой старец все оставшееся время своей жизни провел в слезах, покаянии и безмерных трудах, молясь, чтобы Бог простил ему этот грех». Старец осудил не брата, а лишь его поступок, но Господь показал ему недопустимость даже такого, казалось бы, благочестивого и праведного суда.

Грех достоин ненависти - но каждому, желающему своего спасения, необходимо научиться ненавидеть грех, прежде всего, в себе самом. О чужих же грехах и о правильном отношении к ним Авва Дорофей писал следующее: «Действительно случается, что брат погрешает по простоте; но имеет одно доброе дело, которое угодно Богу более всей жизни, - а ты судишь, и осуждаешь его, и отягчаешь душу свою. Если же и случилось ему преткнуться, почему ты знаешь, сколько он подвизался и сколько пролил крови своей прежде согрешения? Теперь согрешение его является пред Богом, как бы - дело правды. Ибо Бог видит труд его и скорбь, которые он, как я сказал, подъял прежде согрешения, и - милует его. А ты знаешь только сие согрешение, и тогда как Бог милует его, ты - осуждаешь его и губишь душу свою. Почему ты знаешь, сколько слез он пролил о сем пред Богом? Ты видел грех, а покаяния его не видел».

Даже очень грязный человек может почувствовать себя чистым и опрятным, если встретит бедолагу еще более грязного и неряшливого, чем он сам. Беда в том, что наша поврежденная грехом природа все время стремится к самоутверждению за счет признания другого человека более низким, плохим, греховным. И еще одна лазейка для этого больного стремления очень часто видится нам в словах Нового Завета об обличении греха: Испытывайте, что благоугодно Богу, и не участвуйте в бесплодных делах тьмы, но и обличайте. Ибо о том, что они делают тайно, стыдно и говорить (Еф 5:10-12). Казалось бы, вот - прямая санкция на осуждение чужих грехов, подкрепленная авторитетом Священного Писания. Однако не стоит торопиться с выводами. Прежде чем приступить к обличению злых дел, всем стремящимся к подобного рода деятельности следовало бы сначала ознакомиться с мыслями духовно опытных подвижников по этому поводу: «Обманутые ложным понятием о ревности, неблагоразумные ревнители думают, предаваясь ей, подражать Святым Отцам и святым мученикам, забыв о себе, что они, ревнители, - не святые, а грешники. Если святые обличали согрешающих и нечестивых, то обличали по повелению Божию, по обязанности своей, по внушению Св. Духа, а не по внушению страстей своих и демонов. Кто же решится самопроизвольно обличать брата или сделать ему замечание, тот ясно обнаруживает и доказывает, что он счел себя благоразумнее и добродетельнее обличаемого им, что он действует по увлечению страстью и по обольщению демоническими помыслами», - писал святитель Игнатий (Брянчанинов).

А вот слова святителя Филарета (Дроздова): «Правду говорить - дело хорошее, когда нас призывает к тому обязанность или любовь к ближнему, но сие делать надобно, сколь возможно, без осуждения ближнего и без тщеславия и превозношения себя, как будто лучше другого знающего правду. Но при том надобно знать людей и дела, чтобы вместо правды не сказать укоризны и вместо мира и пользы не произвести вражды и вреда».

Нетрудно заметить, что два авторитетнейших учителя нашей Церкви, жившие во второй половине XIX века, независимо друг от друга высказывают практически одну и ту же мысль: не стоит обличать грешников, если только ты не был специально призван к этому Богом и не очистил свое сердце от страстей. Но если обратиться к древним Отцам, то их мнение об уместности обличения чужих грехов будет еще более категоричным: «Никому не выставляй на вид каких-либо его недостатков, ни по какой причине. …Не укоряй брата своего, хотя бы ты видел его нарушителем всех заповедей, иначе и сам впадешь в руки врагов своих». (Преподобный Антоний Великий)

«Покрой согрешающего, если нет тебе от сего вреда: и ему придашь бодрости, и тебя поддержит милость Владыки твоего» (Преподобный Исаак Сирин)

«Никого не укоряй, ибо не знаешь, что случится с самим тобою. …Изреки слово утешения душе нерадивой, и Господь подкрепит сердце твое» (Преподобный Ефрем Сирин)

Однажды братия спросили преподобного Пимена Великого: «Авва, следует ли, видя согрешение брата, умолчать и покрыть грех его?» «Следует, - отвечал преподобный Пимен. - Если покроешь грех брата, то и Бог покроет твой грех». «Но какой же ответ ты дашь Богу, что, увидев согрешающего, не обличил его?»

ПО МАТЕРИАЛАМ ПРАВОСЛАВНОЙ ПРЕССЫ

Всем нам известна заповедь: «Не судите, да не судимы будете ». Но у многих это повеление Спасителя вызывает недоумение: «Разве это возможно? Как тогда различать, кто поступает хорошо, а кто - плохо? Как быть судьям, чья профессия - именно судить и осуждать? Менять род деятельности?» Попробуем разобраться.
Мне кажется, что лучше и подробнее всего эта заповедь раскрыта в Евангелии от Луки. «Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете; давайте, и дастся вам » (Лк. 6, 37–38). «Не судите, и не будете судимы». Лучше всего вообще не судить о другом человеке, тем более о том, который не имеет к нам никакого отношения. Мы часто даже не замечаем, насколько поддаемся этому пороку - оценивать все и всех.

Конечно, чаще всего наша оценка бывает просто неправильной: мы не знаем ни внутренней жизни того или иного человека, ни обстоятельств его жизни, да и наши собственные страсти искажают в наших глазах действительность. А главное, судя о ком-то, мы очень быстро скатываемся в осуждение, как сказал о том Иов Многострадальный : «Суждение и осуждение - близки».

Однако бывают ситуации, когда не судить невозможно, - нужно разобраться в том или ином обстоятельстве, том или ином человеке: своем подчиненном, духовном сыне или дочери, каких-то соблазнах и людях, которые нас искушают. Поэтому мы бываем вынуждены рассуждать, но должны остерегаться осудить: «Не осуждайте, и не будете осуждены».

Если все-таки судите, то, по крайней мере, не осуждайте. Эта заповедь ограничивает крайнюю наклонность человека к осуждению. Мы, не видя своих страстей, часто осуждаем других даже за те грехи и страсти, от которых страдаем сами. А уж за те пороки, которых в нас нет, осуждаем с особой жестокостью.

Страсть осуждения, когда мы с ней не боремся, может совершенно исказить в наших глазах реальность - до такой степени, что мы будем видеть то, чего и в помине нет.

Прекрасный пример этого приводит преподобный авва Дорофей . Один монах увидел, что некий брат приступает ко святому причащению, поев перед этим фруктов в саду. Монах рассказал об этом игумену, и тот отозвал брата в сторону, когда он подходил к Чаше. Игумен расспросил брата, и выяснилось, что того до литургии не было не только в саду, но даже и в обители, так как эконом посылал его в деревню по какому-то делу. Поэтому мы должны постоянно внимать себе, чтобы не поддаваться пагубной привычке осуждать.

Но может случиться так, что мы вынуждены будем и осудить. Например, праведный Иоанн Кронштадтский осуждал Льва Толстого - так откровенно и заявлял: «Я его решительно осуждаю». Я даже удивился такой его прямоте и дерзости.

Но святой говорил так, потому что любил Церковь Божию, которую хулил этот человек. Да, Толстой был великим писателем, но вместе с тем - страшным врагом Церкви, растлившим целое поколение, в особенности интеллигенцию.

Однако если отец Иоанн осуждал Льва Толстого, то это не значит, что он его ненавидел. Если бы он мог что-нибудь сделать для спасения этого человека, он бы, конечно, это сделал. И такую попытку, правда, окончившуюся неудачей, предприняли другие люди - оптинские подвижники. Надо думать, что и отец Иоанн, если бы к тому времени был еще жив (он скончался двумя годами раньше), поступил бы подобным образом.

Осуждение Толстого было справедливым, поскольку его нельзя было отделить от созданного им учения; собственно, оно даже название получило по его имени - толстовство. По этой же причине святые отцы проклинали еретиков на соборах.

Когда я читал «Деяния Вселенских соборов », то меня поразил такой факт. Известно, что Феодорит Кирский во время III Вселенского собора вел себя, скажем мягко, недостаточно православно, защищал ересиарха Нестория и резко критиковал святителя Кирилла Александрийского . Впоследствии блаженный Феодорит примирился с православием, и когда начались монофизитские брожения, стал одним из активных борцов с этой ересью, можно сказать героем IV Вселенского собора. Но святые отцы помнили, что он по недоразумению прежде защищал Нестория, и стали требовать от Феодорита, чтобы он проклял этого еретика.

Отцы Собора говорят ему: «Скажи: „Анафема Несторию!“», а он пытается оправдываться: «Я никогда не был еретиком!» Но только он начинает объяснять свою позицию, как они прерывают его: «Мы не хотим тебя слушать, скажи: „Анафема Несторию!“»; а он опять старается оправдаться. Наконец в зале Собора стали раздаваться восклицания: «Феодорит несторианин! Он еретик!» Тогда он понял, что иначе нельзя, как только сказать: «Анафема Несторию!»

Отсюда мы делаем вывод. Либо то, что произошло на IV Вселенском соборе, плохо, и Феодорита напрасно вынудили осудить Нестория, вместо того чтобы дать ему возможность высказать свои взгляды и доказать свое православие, либо в этом эпизоде есть особенный смысл и через отцов Собора действовал и их устами выражал истину Сам Дух Святой.

Выходит, что, когда я говорю: «Этот человек - еретик», или: «Анафема Несторию!» - в этом нет греха осуждения. Блаженный Феодорит не согрешил, осуждая Нестория. И праведный Иоанн Кронштадтский не согрешил, осуждая Льва Толстого.

Итак, под словами «Не осуждайте» имеется в виду: не осуждайте так, чтобы это являлось грехом.

Бывают случаи, когда не осудить невозможно, и если мы в подобных ситуациях не осудим, то тогда как раз согрешим. Если бы блаженный Феодорит не осудил Нестория, то его, несмотря на заслуги перед православием, предали бы анафеме вместе с Несторием. И так можно сказать про всякого из нас: если мы не будем осуждать еретиков, не будем осуждать богохульников, не будем осуждать врагов Церкви, не будем осуждать развратников (именно как носителей и распространителей разврата), то получится, что мы их оправдываем.

Поэтому Евангелие далее предлагает: «Не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете». Если все-таки невозможно не осудить, тогда, по крайней мере, прощайте этим людям, внутренне не держите на них зла.

Наверное, кому-то покажется странным: как это - осудить, если Евангелие прямо заповедует «Не осуждайте». Часто нам представляется, что Евангелие состоит только в заповеди любить, которую мы притом понимаем очень узко.

Но для чего, например, в Церкви существует сборник правил, то есть законов для суда над провинившимися клириками и мирянами? Для того, чтобы тех или иных людей осуждать за их нарушения. Но это не греховное осуждение, а та самая Божественная любовь, которая простирается к каждому человеку и которую мы интерпретируем применительно к тем или иным обстоятельствам.

Евангелие не состоит всего из нескольких слов - «нужно всех любить», в нем говорится и о многом другом. Поэтому не нужно видеть противоречие Евангелию в том, что в некоторых случаях суд необходим. Как, например, духовник сможет не судить тех, кто у него исповедуется и кается? Как судья или начальник должен исполнять свои обязанности?

Хочу напоследок сделать важную оговорку. Да, нам необходимо знать о степенях позволительного суда и осуждения, но не будем искать в этом оправдания своим страстям. В подавляющем большинстве случаев нам надо стараться именно не судить и не осуждать, и тогда Господь не осудит и нас.

Все, наверное, знают случай из отечника о монахе, который никого не осуждал. Жил он довольно нерадиво, но когда умер и демоны представили ему свиток с множеством его грехов, то он воскликнул: «Господи! Ты сказал: “Не судите, да не судимы будете”. Вот, я за всю жизнь никого не осудил». И тотчас все его грехи со свитка исчезли. Этого монаха ввела в рай одна только добродетель неосуждения. И если мы будем ей прилежать, то она введет в небесные обители и нас.

Как из рассуждения о том или ином человеке не впасть в осуждение?

Это очень трудно, а без содействия , можно сказать, невозможно. Только благодать позволяет судить о человеке трезво и при этом его не осуждать. Поэтому надо молиться, просить у Бога помощи и по мере сил понуждать себя к исполнению этой заповеди. Но вместе с тем, если судить о чем-то - наша обязанность, то надо это делать, даже если мы не бесстрастны. Пусть мы, рассуждая о проступках наших детей, осудим их и накажем, но зато дадим им понять, что хорошо, а что плохо. И лучше нам, в случае необходимости, осудить и наказать провинившихся подчиненных, чем разрушить дело, которое нам поручено.

В каждом случае придется думать: есть ли необходимость рассуждать о том или ином обстоятельстве и человеке? Потому что если мы начнем рассуждать, то едва ли избежим осуждения. Но по крайней мере не будем осуждать без нужды - и это уже очень высоко.

Моя тетушка, приходя к нам в гости, часто жалуется на невестку и на сына-алкоголика. Ее жалобы кажутся справедливыми, и мы вместе с ней возмущаемся. Но, получается, она осуждает? И мы в этом участвуем?

Да, я думаю, что эти разговоры ни к чему. Они ничего не принесут, не помогут ни этой тетушке, ни ее семье, ни этому бедному алкоголику. Поэтому в таких случаях либо надо вовсе молчать, как бы не касаться этого, либо, если ты хочешь помочь, - молиться.

Но чтобы молиться за падших людей, надо иметь благодать, иначе мы можем взять на себя искушения и скорби, которые выше нашей силы.

Словом, надо либо как-то помогать, либо, по крайней мере, не вредить. А участвуя в злословии, мы лишь еще больше умножаем грех.

Как не осуждать человека, который пришел в храм нетрезвым? Уместна ли здесь снисходительность, не будет ли это потворством страсти?

Я расскажу такой случай. Один мой знакомый работал в храме, был кем-то вроде дневного сторожа. Однажды в храм пришел парень, пьяный вдребезги, встал перед иконой Божией Матери, начал плакать, что-то кричать… Кажется, у него мама была больна раком.

А все это происходило во время богослужения, и моему знакомому сказали выкинуть этого парня из церкви. Но он отнесся к тому снисходительно и человеколюбиво, тихонько его вывел, стал с ним беседовать, хотя тот, повторю, был порядочно пьян. Впоследствии они стали встречаться, в результате мой знакомый обратил этого человека к вере, он стал православным христианином, а через несколько лет - и священником.

Поэтому не нужно стричь всех под одну гребенку и огульно осуждать. Может быть, у человека какое-то несчастье, или он просто на именинах выпил лишнюю рюмку. Но если он ведет себя нагло, хулиганит, кощунствует - это, конечно, другое дело.

Должно быть некоторое снисхождение, но и благоразумие тоже. Впрочем, от внутреннего осуждения лучше храниться и в этом случае.

Мне иногда кажется, что люди, подверженные одинаковой страсти, похожи друг на друга, страсть как бы накладывает отпечаток на лица. Нет ли в этом осуждения?

Лучше подобными наблюдениями не увлекаться, а то будешь ходить и говорить людям: «Вот ты - гордый. И ты гордый, и ты гордый: у вас на лицах одинаковые отпечатки».

Мы должны стараться в каждом человеке, даже в самом опустившемся, видеть образ Божий. Истинное христианство в том и состоит, чтобы не замечать в ближнем ничего плохого.

Святитель Игнатий Брянчанинов говорил, что он сподобился видеть лица своих врагов как лица ангелов Божиих. Он смотрел на своего врага, клеветника, и видел его лицо сияющим, как у ангела. Почему? Потому ли, что тот на самом деле был ангелоподобным? Нет, но потому, что благодать Божия ослепляет христианина в том смысле, что лишает его зрения чужих грехов.

Исключение в этом смысле составляют, может быть, духовники. Им, так сказать, поневоле приходится разбираться в человеческих грехах, но не ради осуждения, а ради помощи ближним. Духовник похож на хирурга. Хирург, который вынужден разрезать человеческое тело и перебирать его внутренности, делает это не ради своего удовольствия, а ради того, чтобы помочь человеку избавиться от болезни.

Вообще всем христианам, наоборот, надо стремиться ничего в человеке не видеть, не рассматривать, какая страсть изображается у него на лице: гордость или гнев. Нужно думать: все хорошие, кроткие, все ангелы Божии, все вокруг меня святые, один я грешник.

Конечно, невозможно приобрести такое отношение ко всем людям собственными усилиями, только действие благодати может сделать человека способным на это. Но общее наше расположение должно быть именно таково.

схиархимандрит Авраам (Рейдман)

Великий пост - время воздержания, и мы все привыкли к тому, что в основном, когда речь идёт о Великом посте, в первую очередь все узнают, что можно есть, а что нельзя. Это действительно важно, это имеет значение, но хотелось бы, чтобы, воздерживаясь от пищи, каждый из нас обязательно попробовал и духовный подвиг, духовное воздержание, которое не менее, а более необходимо, чем воздержание телесное. Телесное воздержание должно нас подготавливать к духовному подвигу.

Первое, от чего каждому из нас нужно было бы попоститься - от лишних разговоров. Суть большинства разговоров во все времена - это осуждение. Осуждение - привычный грех, о котором мы все знаем и в котором не один раз раскаялись, но, тем не менее, мы не считаем его чем-то значительным и важным. Осуждение - это то, что мы делаем очень легко и чего часто не замечаем. Даже тогда, когда мы этот грех совершили, совесть не напоминает нам о нём.

Хотелось бы, чтобы сегодня мы задумались о том, что грех осуждения - не такая уж безобидная вещь, с которой мы должны мириться в своей жизни. Я отдаю себе отчёт в том, что не получится сразу, за один день, избавиться от этого греха, справиться с этой дурной привычкой, но можно хотя бы не считать её нормой, начать поступать в своей жизни так, чтобы в наших мыслях, словах и поступках осуждения было как можно меньше. Это то, чем мы должны сугубо заняться в дни Святой Четыредесятницы.

Почему же осуждение - это не безобидная привычка, а очень тяжкое состояние, тяжёлая болезнь? Во-первых, оно разрушает любовь, а без любви нет Церкви. Именно присутствие любви свидетельствует о том, что мы - члены Тела Христа, а Он - наш Глава. Именно любовью мы все соединены друг с другом в Тело Христово, именно через любовь и благодать Духа Святаго мы становимся этим Телом. И когда мы осуждаем друг друга, мы разрушаем эту связь. Мы теряем способность быть вместе, быть Телом Христовым. Теряем способность искренне и от души молиться, потому что грех осуждения разрывает эту связь, делает нас чужими друг другу и Христу.

Очень часто мы сталкиваемся в жизни с человеческим грехом, человеческими слабостями и ошибками. И это, по нашему разумению, даёт нам право осуждать других людей, которые вдруг оказались в такой ситуации, что совершили какой-то грех, упали, сделали что-то не так. Но давайте себе представим, как ведёт себя врач или спасатель МЧС, который приезжает на место какой-нибудь страшной аварии. Разве он начинает выяснять, нарушал или не нарушал правила дорожного движения человек, который лежит перед ним и истекает кровью, или он делает всё, чтобы спасти его жизнь?

Если христианин будет поступать так по отношению к другому человеку, будет прежде всего стараться проявить свою любовь - помолиться за согрешающего брата, простить ему его согрешения, вспомнить о своих собственных грехах, - то он будет поступать, как этот врач. А если он будет осуждать человека, который попал в беду, вместо того, чтобы помочь, он согрешит. Любой грех - это как авария: ты ехал, упал и сломался. Кто должен помочь в первую очередь? Твой собрат, христианин, такой же, как и ты, - он должен подать тебе руку помощи, помолиться за тебя, поддержать, прикрыть твой грех. Вместо этого братья христиане стоят, показывают на тебя пальцем и говорят: «Ну вот, он сам виноват, он нарушил правила, и поэтому с ним это произошло, теперь пусть не обижается».

Грех осуждения не только разрушает любовь, разделяет нас как членов Церкви, отделяет нас от Тела Христова. Грех осуждения незаметно приводит в нашу жизнь и другие грехи, не менее отвратительные. Первый из них - это лицемерие. Осуждая другого, мы часто бываем ничуть не лучше этого человека, но ведём себя по отношению к нему очень строго, не прощаем другому того, что уже давным-давно простили себе.

Давайте вспомним Евангелие, случай, когда к Христу привели женщину, схваченную в прелюбодеянии. По закону, её нужно было побить камнями. К Христу разъярённая толпа приводит эту женщину. Все знают закон, все знают, что за этим должно последовать. И они громко кричат: «Ты учишь любви? Расскажи, что теперь с ней делать?» Что отвечает Христос? Он говорит: да, давайте поступим по закону, всё правильно. Но первый камень пусть бросит тот, кто этого греха не совершил. И дальше наступила тишина. Люди начали по одному уходить, потому что очень некстати совесть напомнила о том, что сказал только что Христос: что я сам этот грех тоже совершал, а теперь требую, чтобы другого за этот грех побили камнями (ср. Ин. 8:1-11).

Эта евангельская история очень ярко показывает всю отвратительность осуждения и лицемерия, с которым всегда это бывает связано. В девяноста процентах случаев, а то и чаще, люди осуждают других за те грехи, которые с удовольствием совершают сами. Вместе с осуждением лицемерие делает нашу жизнь совсем не христианской. Это отвратительно.

Осуждение показывает и ещё одну болезнь, которая есть в человеческой душе - невежество. Мы очень часто судим человека, не зная ни его жизни, ни обстоятельств, в которых он оказался, ни того, что предшествовало поступку, который он совершил, ни того, что за ним будет, несмотря на то, что апостол давным-давно сказал: «Кто ты такой, что судишь чужого раба? Он перед своим Господином или стоит, или падает» (Рим. 14:4). Ты не можешь судить человека, которого ты не знаешь.

В Александрии жил монах по имени Виталий. Он жил в городе, подвизался, днём работал, зарабатывал какие-то деньги, а по вечерам ходил в публичный дом - туда, где женщины себя продавали за деньги. Все люди его осуждали, смеялись над ним, думали, что этот человек развратник и живёт двойной жизнью. В итоге оказалось, что он заработанные деньги приносил этим женщинам, отдавал им и просил, чтобы они не делали этого греха. В его жизни была какая-то история, связанная с этим, что он захотел именно так поступать. Скажите, как перед Богом выглядели те люди, которые его осуждали и над ним смеялись? Невеждами, которые не знают того, что произошло на самом деле. Конечно, им потом будет стыдно.

Таких случаев очень много, когда человек, не зная обстоятельств другого, его способностей, сил и причины того, почему он так поступил, начинает выносить свой суд. Вместе с осуждением в нашу жизнь пришли одновременно лицемерие и невежество.

Осуждение ещё и отлучает нас от Христа. Оно показывает, что мы не одного с Ним духа, мы на Него совсем не похожи. Здесь тоже лучше всего, наверное, вспомнить евангельскую историю. Одна женщина пришла в дом, где за трапезой возлежал Спаситель, - на востоке люди не сидели за столом, а возлежали на ковриках. Она начала омывать Его ноги и вытирать волосами своей головы. А рядом сидел фарисей Симон, и он в мыслях засомневался в том, что Иисус - пророк. Фарисеи считали, что праведники с грешниками общаться не должны - для праведника стыдно общаться с грешником, это позор. И он подумал: если бы Он был пророком, то знал бы, что эта женщина - блудница, и не разрешил бы к Себе прикасаться.

Господь учил думать по-другому. Он говорит: «Симон, хочу тебе что-то сказать». Тот говорит: «Да, учитель». - «Когда Я пришёл в твой дом, ты Мне не дал воды на ноги, хотя ты должен был это сделать по закону гостеприимства. А она волосами своей головы отирает Мне ноги вместо полотенца и омывает их слезами. Ты Мне масла не дал на голову в знак своего уважения, а она миром Мне поливает ноги. Вот и скажи, кто нуждается в прощении грехов: ты или она?» (ср. Лк. 7:36-50). И Симону стало стыдно, а нам был преподан урок: почти все мы думаем так, как Симон, а Господь думает по-другому.

Другой пример - с учениками Христовыми. Господь хотел проповедовать в одном из селений, но там Его не приняли. Что сказали Его ученики? «Давай мы сейчас огонь с неба сведём, как пророк Илия сделал когда-то, и все узнают, кто тут самый главный». Но Господь им ответил: «Вы не знаете, какого вы духа» (ср. Лк. 9:51-56). То есть люди, которые думают так, как в тот момент подумали апостолы, - не Христова духа, они другие. Господь хочет, чтобы мы были одного духа с Ним, а не с теми людьми, которые хотят мстить и наказывать. Он показал им, что они ошиблись.

Если мы кого-то судим, если мы чьи-то грехи считаем заслуживающими сурового наказания, мы не духа Христова, потому что Христос хотел бы, чтобы мы считали наоборот - что человека нужно пожалеть, ему нужно помочь, проявить любовь, милосердие и снисхождение, оказать ту помощь, которую ты можешь оказать в этот момент. Тогда тебе со Христом по пути, тогда ты одного с Ним духа, тогда ты на Него похож.

Есть ещё один момент, который связан с осуждением. Когда мы начинаем осуждать, мы ставим себя на место Бога. Это выходит за всякие рамки. Человек согрешил, что-то сделал не так. Первый вопрос: как ты к этому причастен? Ты этого человека родил, воспитал, жизнь ему дал, научил его чему-то, помог ему в чём-то? Кто вообще спрашивал твоё мнение по этому поводу, что ты пришёл и производишь свой суд, рассказываешь, что ты думаешь об этом? Кому это интересно? Ты поставил себя на место его Творца. Ты стал на место Бога. Ты вместо Него стал судиёй.

Однажды один из пустынников осудил своего брата. Наверное, он был праведный, хороший, добрый человек. И в ту ночь брат, которого он осудил, умер. Пустыннику явился Ангел Господень, держа на руках душу этого брата, и сказал: «Отче, теперь скажи - куда его: в рай или в ад?» Пустынник испугался, говорит: «Да ты что, я откуда могу знать?» Ангел отвечает: «Ну как, ты же вчера его судил? Теперь меня Господь послал у тебя спросить, что с ним делать». И старцу стало страшно: он понял, какой совершил грех, покаялся перед Богом и перед этим братом.

Сами того не замечая, мы, осуждая другого, становимся «богами», вершим судьбы и определяем, кому в рай, а кому в ад. Я не думаю, что кто-то из нас, если бы нам задали сейчас такой вопрос, захотел бы на него отвечать. Только Бог знает, как человек прожил жизнь, и что с этим человеком делать.

Христиане почему-то примирились с грехом осуждения. Для многих он перестал быть грехом, стал повседневной нормой жизни. Почему нам приятно осуждать другого? Потому что в этом мы находим оправдание своим собственным грехам. Иногда нам бывает приятно судить. Наша гордыня говорит: на фоне таких, как этот, я ещё и ничего. И хотя эта мысль не так явно осознаётся, но она, тем не менее, ласкает наше сердце и греет душу: «Я не такой, как прочие человецы» (Лк. 18:11).

Осуждение очень часто бывает смешано со смехом, с насмешкой. Вроде бы весело, смешно, хорошо и здорово, но, как говорил один из писателей, это похоже на то, как подгнившую еду подают под острым соусом, чтобы не слышно было запаха. Съедобно, но всё равно наелся тухлятины. Часто это всё происходит в нашей жизни неосознанно, незаметно для нас самих.

Я сам думал о том, с чего нужно начать эти дни, чтобы это действительно было важно. Хочется попробовать провести этот пост и ни разу никого не осудить - в мыслях, словах, случайно, со смехом или без смеха. Ведь мы должны поститься не только от скоромной пищи, но и от осуждения, зависти, гордыни и превозношения, лукавства и лицемерия.

Давайте попробуем, поставим себе такую задачу - воздерживаться не только от пищи, но и от таких грехов, которые удаляют нас от Бога и делают нашу жизнь нехристианской. Было бы здорово, если бы мы хотя бы начали это в себе замечать и вовремя себя останавливали или, если заметили, что это произошло, пришли и искренне попросили прощения у Бога и помощи, чтобы никогда больше этого не делать.

Наверное, потому что грех осуждения стал для нас нормой жизни, мы не ощущаем любви, которая бы согревала наше сердце, когда мы общаемся с другим человеком, потому что осуждение ставит тебя выше того, кого ты осуждаешь. А значит, гордыня делает для человека невозможным испытывать любовь, а без любви жизнь становится безрадостной.

В покаянном каноне мы не один раз повторяли: «Помилуй мя, Боже, помилуй мя!» Хотел бы напомнить: кто осуждает, тот не кается. Кающийся и осуждающий - это как горячее и холодное. Это нельзя совместить в одном сердце. Тому, кто кается в своих грехах, нет дела до грехов других людей. Он понимает, что мы все в одной лодке, мы все много согрешаем. А потому никто пусть не судит другого. Аминь.

Вопрос:

Здравствуйте, пишу Вам с Благодарностью, что Вы есть, нам в помощь с ответами нам, мирскими и духовными. Я надеюсь с Божьей помощью прийти в Православную Веру, а пока я только учусь, жаль что пока без Духовного Учителя. И вот я на данном этапе скажем, очень "застряла" в самобичевании и самоосуждении, через осознание и понимания моих жизненных Грехов прошлого. И практически каждый мой грех, который я пока смогла, вспомнила, проживаю вновь и вновь, мучает и гложет меня это, и знаю что не защищена от будующих, задаюсь вопросом., Имею ли я право осуждать себя за свои же грехи?, ведь Бог сказал не Суди, да не Судим будешь! И как тогда прийти к Очищению себя, к Исповеди будующей, не затаскивая себя в Чистилище? Я Благодарю Бога что Вы есть в такие трудные моменты нашей жизни.

На вопрос отвечает: протоиерей Игорь Дронов, руководитель информационного отдела Бишкекской и Кыргызстанской епархии

Ответ священника:

Здравствуйте, Зара! Господь говорил о неосуждении ближних. Себя же за свои грехи мы должны осуждать. У святых отцов есть даже термин такой: "самоосуждение". Оно вызывает чувство покаяния и приводит человека к Таинству исповеди, на котором грехи, какие бы они ни были, прощаются Богом просто и без упрёков. Лишь бы мы исповедав грех, отреклись от него, возненавидели бы его, разорвали бы с ним всякую связь и никогда бы его больше не повторяли. При таком условии Господь скорбь о грехах растворяет благодатной радостью. Святые отцы говорят о "радостотворном плаче". Такое состояние возбуждает в человеке решимость принести ещё и плоды покаяния; то есть человек старается делать дела, противоположные прежним грехам. Например, крал человек, - теперь он будет стараться зарабатывать своими руками и раздавать нуждающимся. Блудил, - теперь он не только оставил блуд, но даже хранит взор от лиц противоположного пола. Сделали аборт (пишу сделали, потому что чаще всего оба повинны в этом грехе детоубийства), - взамен убитому ребёнку взяли на воспитанию сироту. И т. д. Но бывает самоосуждение и самобичевание неумеренное, не растворённое благодатной радостью прощения и примирения с Богом. В основе его лежит гордость. Гордость тоже стремится к "нравственному совершенству", но, - совершенству самодельному, без Бога, не нуждающемуся в помощи Божией. Здесь нет подлинного покаяния, но есть иссушающее себя самоедство, приводящее человека к отчаянию, потере надежды на спасение, депрессии. И это тоже грех, который нужно исповедовать и с которым нужно бороться. Например, говорить себе, когда враг нашего спасения наводит такие псевдоблагочестивые мысли: "От этих-то и подобных этим грехов и пришёл спасти нас Господь". Помоги вам, Господи, и наставь на всякую истину. Протоиерей Игорь Дронов.