Бывший муж избил жену наказание. Избиение жены. Когда муж бьет жену, какое наказание — это истязания? могут посадить

На фоне тотального дефицита в СССР находились люди, которые жили на "широкую ногу" - им были доступны иностранные товары, дорогие рестораны и роскошная жизнь. Они не занимали руководящих должностей, не были партийными работниками. Эти люди специализировались на незаконных операциях с валютой. Но была у их красивой и обеспеченной жизни и другая сторона - наказание для валютчиков в СССР было весьма строгим, в некоторых случаях "короли черного рынка" могли лишиться жизни.

Валютная политика социалистической страны

Советский Союз имел финансовую систему, в которой иностранные деньги использовались только при совершении внешнеэкономических операций. Внутри страны все расчеты производились только с помощью советских денег. Валютные сделки были прерогативой государства, а граждане, которые пытались обогатиться с помощью иностранных денег, автоматически становились преступниками. Их называли "валютчиками".

С 1917 года в стране начали преследовали тех, кто покупал и продавал валюту. В 1921 вышел декрет СНК РСФСР, согласно которому всем организациям и гражданам запрещалось совершать валютные операции. Таким образом, за Госбанком была закреплена монополия на использование иностранных денег.

Период НЭПа

Новая Экономическая Политика внесла свои коррективы. В 1922 году отменили обязанность граждан сдавать валютные ценности органам государственной власти. Правда, годом позже вышел довольно противоречивый декрет. С одной стороны, он предоставлял широкие права в использовании валюты, а с другой санкционировал ее изъятие из внутреннего оборота. В 1927 году практически валютное регулирование исчезло, существовала лишь монополия Госбанка.

7 января 1937 года вышло постановление, окончательно закрепившее это право за государственным банком. Согласно ему, в уголовном кодексе появилась новая статья под номером 25, приравнивающая валютные махинации к государственным преступлениям.

Во времена дефицита магазины «Березка» были сказочными оазисами, манящими своим широким ассортиментом редких товаров. Предназначены они были исключительно для иностранных гостей, а все расчеты велись там в иностранной валюте или специальными чеками, которые и становились предметом спекуляций.

Обычным гражданам СССР вся эта роскошь была недоступна. Приобрести что-то импортное, дефицитное можно было тремя способами. Первый - занимать пост большого начальника, или быть приближенным к нему. Это самый выгодный вариант. Для этой категории граждан были открыты пути во все спецмагазины и распределители.

Второй вариант - заграничная поездка. Но жителям СССР разрешалось менять на валюту настолько небольшую сумму, что приходилось выбирать - либо нормально жить и питаться, либо экономить на всем, чтоб купить и привезти домой импортную вещь. Чуть более выгодное положение было у тех, кто ехал работать за рубеж. Заработанные деньги они могли обменивать на специальные чеки, которыми по возвращении на Родину можно было рассчитаться в магазинах с импортным товаром.

Ну а если ни первый, ни второй вариант не подходил, оставался лишь самый рискованный - идти на поклон к тем, кто негласно имел в наличии импортные вещи или иностранную валюту.

Бегунки, рысаки, шефы и купцы

Валютчики были особой, высшей кастой среди спекулянтов. Они имели самые высокие доходы. Схема работы была продумана до мельчайших деталей, валютными махинациями занимались целыми группами. На виду были самые низшие представители - «бегунки» или «рысаки». Они постоянно находились в местах пребывания заграничных туристов, стараясь вступить с ними в обмен. Например, купив у ничего не подозревающего иностранца сотню долларов по установленному курсу (в 1970-80 - это 60 копеек за 1 доллар), они перепродавали их раз в 10 дороже. Чистый доход со сделки составлял в среднем 500 рублей. Такие деньги советский труженик мог заработать минимум за 2-3 месяца.

По официальной статистике правоохранительных органов, крупные валютные группировки имели оборот в сотни тысяч долларов в месяц. Но и наказание в случае разоблачения было весьма суровым. До 60-х годов виновников могли осудить на 8 лет, потом срок был увеличен до 15 лет, а в 1961 году вышел указ, предусматривающий смертную казнь.

«Короли черного рынка» и «Дело Рокотова»

Правоохранительные органы вели постоянную работу по поимке преступников, занимающихся валютными операциями. Несмотря на множество мелких дел, арестов, административных наказаний, поймать и изобличить главарей группировок длительное время не удавалось.

«Короли черного рынка» успешно маскировались, меняли места явок, придумывали сложные схемы передачи денег и информации. Самыми известными крупными валютчиками советского времени стали Ян Рокотов (он же «Ян Косой»), Владислав Файбишенко по кличке «Владик» и Дмитрий Яковлев, которого в особых кругах знали как «ДимДимыча». Все они начали свой путь с мелкой фарцовки, но вошли во вкус и замахнулись на большее. Жили «короли» с размахом - спали до обеда, ели в самых престижных дорогих ресторанах, одевались с шиком, кутили, часто меняли любовниц.

Рокотов обладал уникальной интуицией и всегда чувствовал за собой слежку. Поймать их было очень сложно, именно поэтому «Дело Рокотова» стало одной из самых известных и громких операций советских спецслужб.

В тот роковой день Рокотов оставил чемодан в камере хранения и сделал вид, что сел в пригородную электричку. Но на самом деле он выпрыгнул из нее в последний момент и, убедившись в отсутствии слежки (которую оперативники сняли, чтобы усыпить бдительность преступника), вернулся за чемоданом с деньгами. В момент выдачи в очереди возник человек с парой лыж, который на деле оказался сотрудником КГБ, и заломил руку Рокотову в момент передачи ему чемодана. Тут же на помощь подоспели другие сотрудники правоохранительных органов. От осознания происходящего и досады от своего прокола «Ян Косой» прокусил себе руку и вопил на весь вокзал.

Короля задержали, следом арестовали и его подельников. «Владик» был пойман с поличным, при нем нашли большую сумму рублей и английские фунты. «ДимДимыч» был задержан при получении контрабандной посылки из Финляндии. На квартире Рокотова нашли валюты на полмиллиона советских рублей. Всем троим грозило лишение свободы сроком 8 лет, после дополнительного рассмотрения срок был увеличен до 15 лет.

Но все пошло не так, как должно было. В судьбу «королей черного рынка» вмешался сам Никита Хрущев. Будучи в деловой поездке в западном Берлине, он упрекнул местные власти в неэффективной борьбе со спекуляциями. На что получил колкое замечание, что такого размаха торговли валютой, как в Москве, нет ни в одной социалистической стране. Генсека сильно оскорбило это.

Вернувшись домой, он потребовал доложить ему все обстоятельства дела Рокотова. Возмущенный размером добычи, которую смогли получить валютчики, он стал требовать для виновников смертной казни. Пытаясь обосновать свои требования, Хрущев ссылался и на огромный урон, который был причинен экономике, и на то, что наказание должно быть строгим, чтобы больше никто не осмелился на подобное. Еще одним козырем в его речи стали письма простых советских работников, которые якобы требовали смертной казни для преступников. Генсек подверг критике работу судей, прокурора, следователей, которые, по его мнению, слишком мягко отнеслись к валютчикам.

Ослушаться генерального секретаря никто не посмел - дело в третий раз отправили на пересмотр. Теперь Рокотов, Файбишенко и Яковлев были приговорены к расстрелу.

Интересно, что те действия, за которые «короли» лишились жизней, через два с половиной десятка лет стали вполне пристойным занятием…28 января 1988 года был принят декрет, который отменял чеки, ликвидировал и одновременно давал право жителям СССР использовать валюту.

Всеволод Бойко ― 12 часов и 7 минут в столице. Это программа «Не так». В студии Всеволод Бойко, историк Алексей Кузнецов, наш постоянный гость-эксперт. Здравствуйте!

Алексей Кузнецов ― Добрый день!

В. Бойко ― О деле, в котором на самом деле все не так, извините за тавтологию.

А. Кузнецов ― Абсолютно.

В. Бойко ― Которое овеяно колоссальным количеством мифов, которые активно порождались как в советское время…

А. Кузнецов ― И продолжают сейчас порождаться.

В. Бойко ― О чем мы немножко успели поговорить до эфира. Может быть, в эфире будет время об этом поговорить.

А. Кузнецов ― Я надеюсь. Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Хрущев уже знал, кто такие фарцовщики. Но ему упрек на международной арене бросают…

В. Бойко ― В общем, каждый уважающий и не уважающий себя хрущевовед пытается внести свою лепту в то, чтобы запутать Дело валютчиков.

А. Кузнецов ― Да. Причем надо сказать, что мифы мы будем стараться развенчивать, но правда иногда превосходит всякое вообще возможное воображение. Вот сегодня об этом тоже надо будет сказать. Это одно из тех дел, которые очень здорово испортили репутацию Советского Союза уже оттепельного периода. Ну, наряду с литературным судом над Пастернаком, наряду с делом Синявского и Даниэля, о которых вполне возможно мы как-нибудь расскажем. Это одно из тех дел, которые бросили очень серьезную тень на репутацию вроде бы обновленной советской судебной системы, потому что в нем были нарушены два абсолютно основополагающих принципа, признаваемые уже несколько веков к этому времени всеми судебными системами того, что принято называть цивилизованными государствами. Это принцип, что закон усиливающий ответственность не имеет обратной силы.

В. Бойко ― Обратной силы.

А. Кузнецов: И 2 ― й принцип, что за одно и то же преступление нельзя судить дважды. А здесь судили трижды за одно и то же преступление.

А. КУЗНЕЦОВ: Было слово «форсальщики» - for sale. Потом оно трансформировалось в более ласкающее слух фарцовщики.

В. Бойко ― Ну, я еще раз напоминаю, что мы сегодня разговариваем о знаменитом Деле валютчиков, фигурантами которого были Ян Рокотов, Владислав Файбишенко и Дмитрий Яковлев. Ваши вопросы относительно этого дела можно присылать на смс-номер плюс 7 985 970 45 45. Еще у нас есть аккаунт в «Твиттере» «Вызвон». И сюда вы также можете направлять свои вопросы, замечания, может быть, уточнения, если таковые окажутся. Выясним, справедливы они или нет вместе с Алексеем Кузнецовым.

Ключевой персонаж этого дела – Ян Рокотов. Во всех энциклопедических статьях ему отводится большая часть текста. И человек этот, видимо, действительно очень сложной судьбы, извините за такой штамп. И человек, в общем, примечательный, особенно для того советского периода.

А. Кузнецов ― Да, и то, что он выпячивается… Собственно его не надо выпячивать, потому что действительно ему принадлежит абсолютно несомненно главная роль во всем этом деле. Он создатель вот той организации, о которой пойдет речь. Он создатель целой системы. Человек действительно крайне непростой судьбы, но собственно судьба всего поколения – это люди, родившиеся в конце 20-х годов, – была, мягко говоря, непростой. Но у Яна… Он, кстати говоря, не Рокотов. То есть по паспорту, разумеется, и в приговоре Ян Тимофеевич Рокотов, но при рождении его звали Ян Александрович Орликов. Он родился в семье пламенных большевиков. Его отец – член партии с 19-го года, мать, по-моему, тоже с начала 20-х годов. 1-я драма, трагедия в его жизни – мать умирает, когда ему было 3 месяца. Отец в это время настолько занят партийной деятельностью, что он не просто его отдает на воспитание тетке, но и фактически от него отказывается. И муж тетки, известный критик Тимофей Рокотов его усыновит. Вот отсюда собственно и пошла вот эта его фамилия, под которой он войдет в историю. Дальше в конце войны, в 45-м году, уже собственно после окончания войны, значит, Ян заканчивает школу. Где-то я встретил упоминания, что вот он 7 классов закончил, больше нигде не учился. Не правда. Он закончил десятилетку. И он поступил на юридический факультет Московского университета, когда его взяли в 1-й раз. За что его взяли? Значит, его пристегнули, именно пристегнули к… Да, родится миф, что его взяли за спекуляцию фотобумагой. Он действительно спекулировал фотобумагой. Это было. Он был таким увлеченным фотолюбителем как и большинство мальчишек того времени. С покупкой, официальной покупкой фотобумаги было чрезвычайно сложно. И он сам ее покупал сначала у спекулянтов, а потом кто-то ему подсказал канал, где ее можно с небольшой переплатой брать в достаточно большом количестве. И он решил, так сказать, сам стать спекулянтом.

В. Бойко ― Ну, то есть это мелкая форца?

А. Кузнецов ― Это даже еще не форца. Тогда слова такого не было. Это спекуляция, абсолютно классическая спекуляция: купил, перепродал. Форца все-таки имеет отношение какое-то к иностранным товарам, а это наша фотобумага. Но взяли-то его не за это. Взяли его, так сказать, совершенно на ровном месте. Для него ровном. Он попал под раздачу по делу Джонарида Сванидзе. Джонрид в данном случае имя. Все, что вы думаете по поводу родителей, которые мальчика так назвали, в честь американского коммуниста, можете нам…

В. Бойко ― Не надо писать на номер…

А. Кузнецов ― … не надо нам писать.

В. Бойко ― … 7 985 970 45 45.

А. Кузнецов ― Вот сюда писать не надо. Мы разделяем ваше, так сказать…

В. Бойко ― Возмущение.

А. Кузнецов ― … удивление. Да. Этот мальчик был племянником 1-й жены Сталина Кеке Сванидзе, которая умерла совсем молодой. Вот она мама Якова Сталина, старшего из сыновей, которого ждала такая тоже страшная судьба. Своих родственников Иосиф Виссарионович, я имею в виду своих родственников по линии 1-й жены, Иосиф Виссарионович недолюбливал по каким-то своим соображениям. И постепенно они все садились, и некоторые, так сказать, расстреливались.

В. Бойко ― И не выходили.

А. Кузнецов ― И не выходили. Да. Вот в 45-м году, когда вот этот несчастный Джонрид заканчивал школу, настал его черед.

В. Бойко ― Ровесник Рокотова.

А. Кузнецов ― Ровесник. Он одноклассник Рокотова.

В. Бойко ― Одноклассник.

А. Кузнецов ― Одноклассник Рокотова. И Джонарида взяли. Поскольку надо было его обвинить в чем-то антисоветском, а что-то антисоветское в то время – это почти всегда организация, то к нему пристегнули его приятеля. Они были приятелями. Мальчишки естественно друг на друга давали показания, что вот они вели антисоветские разговоры, ну, и так далее. Ну, это понятно.

В. Бойко ― Им 17-18 лет, да?

А. Кузнецов ― Да. Им… Да. 27-го года они. И в результате, видимо, поступила команда отбой. Дым в трубу, дрова в исходную. Потому, что приговор был… Все было готово для того, чтобы дать им приличный срок, но, значит, Джонарида объявили сумасшедшим, упрятали в психушку, а Рокотову дали, ну, просто невероятно мягкое по тем временам наказание. Ну, просто не выпускать же совсем, что называется. Его приговорили к высылке из Москвы на 3 года. Была такая мера наказания в советском Уголовном кодексе. То есть это то, что, ну, вот запрет на проживание, так сказать, в Москве и других крупных городах. Но он туда…

В. Бойко ― Практика, которая чуть ли не с середины 20-х годов.

А. Кузнецов ― Да, да, конечно. И она будет действовать вплоть до, так сказать, скончания советской власти.

В. Бойко ― Да.

А. Кузнецов ― И он не поехал туда. А понимаете, это не ссылка, куда человек должен в определенное место прибыть, и если он туда не прибыл…

В. Бойко ― Встать на учет…

А. Кузнецов ― … через какое-то время его, так сказать, начинают искать. А высылка – он должен из Москвы выехать. А выехать он в принципе может в разных направлениях. То есть в этой ситуации…

В. Бойко ― То есть это скорее не прибыть, а скорее про не появляться.

А. Кузнецов ― Не появляться. Да. Но проконтролировать это «не появляться» гораздо сложнее, чем в случае ссылки, когда если человек не прибыл за определенное время, его начинают искать. А тут где его искать? Кто его искать? И он на свой страх и риск… Он, конечно, авантюрист, безусловно, до самого мозга костей. Он с попустительства, значит, тети он остается в Москве нелегально. Но он не может в Москве официально устроиться на работу. Он нелегально эти три года проводит. А в 49-м, когда этот срок заканчивается, в надежде, что все утихло, тетя его пытается прописать обратно для того, чтобы он мог собственно легализоваться.

В. Бойко ― А чем он занимается-то эти три года? Все той же торговлей?

А. Кузнецов ― Видимо, да. Видимо, он немножко спекулирует. Видимо, он какие-то… Ну, в принципе был довольно большой объем работ, который можно было выполнять, что называется, мимо трудовой книжки. Ну, какими-то разовыми делами он занимается.

В. Бойко ― То, что называется в просторечии калымом или шабашками.

А. Кузнецов ― Ну, да. Только шабашка у нас ассоциируется со строительством коровника обычно. А это вот я бы назвал фрилансом сейчас. Но скорее всего да, он занимается спекуляцией. И явно совершенно он… у него лежит душа к этому делу. Его беда, и беда очень многих людей, что то, что на самом деле является бизнесом, в то время в Советском Союзе было уголовным преступлением. Мне совершенно не симпатичен ни Ян Рокотов, ни особенно его подельник Владислав Файбишенко, но, безусловно, это люди, которые, в общем, в другой ситуации вполне были бы благополучными, респектабельными членами общества. Возможно. Хотя на счет Файбишенко у меня сомнения. Ну, неважно. И в результате, значит, вот на этом они попадаются, когда его пытаются прописать. Оказывается, что система про него помнит. И в 50-м году его уже всерьез, так сказать, наказывают в том числе и за то, что он не выбыл из Москвы, но, конечно, 50-й год, ему вешают 58.10. Положено просто. Да? Куда же? И он оказывается в самом настоящем лагере. Он оказывается в Архангельской области. Вот. И система КаргопольЛага, где он проведет 4 с лишним года на самом натуральном лесоповале. Он будет сидеть чуть ли не в одном бараке с очень известным в последствии востоковедом, историком, доктором исторических наук Фельштинским. И тот много о нем вспоминал и даже написал, в общем, описал свое знакомство с Рокотовым в своих лагерных воспоминаниях. И вот сначала… Это важно тоже, чтобы понять, что за человек. Значит, сначала Рокотова уголовники как многих других вот таких людей не из этого мира…

В. Бойко ― Не блатных.

А. Кузнецов ― Не блатных. Да. Всячески им помыкали, били его за невыполнение плана. Я напомню, что выполнять план надо было не только за себя, но за этих уголовников, которые просто у костерка грелись зачастую. То есть он, что называется, начал доходить. А он маленький, щуплый. Он действительно… Прозвище Косой неслучайно в школе… Дурацкая совершенно история. Они с девочкой, соседкой по парте, они что-то расшалились, и она случайно ему карандашом попала в глаз. Глаз у него было, но косил достаточно заметно. И он начал действительно превращаться в такую лагерную парию, но довольно быстро как-то вот нашел себя, что называется. И в последний там год, два был в лагере, ну, не авторитетом в уголовном смысле этого слова, безусловно, но вот он нашел свое место, наладил, как-то договорился с уголовниками…

В. Бойко ― Чувствовал себя, скажем так, относительно комфортно, насколько это возможно в советском лагере.

А. Кузнецов ― Разумеется, насколько это возможно. Но я имею в виду, что человек обладал действительно очень высокой способностью приспосабливаться к условиям, которые его окружают, и находить для себя определенную нишу.

В. Бойко ― Ну, вот кстати, что про него писал сиделец, о котором Вы упоминали, Фельштинский: «Инстинкт предпринимательства у Рокотова очень развит. Все его за это порицают, а я восхищаюсь! Если бы он оказался где-нибудь в капиталистической стране, то он был бы мультимиллионером».

А. Кузнецов ― Безусловно. Если он сумел стать миллионером в Советском Союзе, то уж в капиталистической стране, где для этого созданы определенные условия, безусловно стал бы.

А. КУЗНЕЦОВ: После первого приговора пойдет очень много статей обличительных в советской прессе…

В. Бойко ― И есть такой миф, что в лагере из-за вот этого давления криминальной среды и из-за чрезвычайно плохих условий, в которых он оказался, он якобы с ума сошел, у него было некое психическое расстройство.

А. Кузнецов ― Я ничего об этом не встречал, никаких упоминаний. Говорят, что он в лагере постукивал куму, то есть сотрудничал с оперативной частью. Думаю, что так оно и было, потому что любое мало-мальски привилегированное, но не блатное положение, что вор в законе естественно с оперчастью, ну, по крайней мере, не признаются в том, что сотрудничают. Я думаю, что с кумом он… У него на сей счет не было никаких предубеждений, как мы увидим, он будет вполне, так сказать, официальным агентом милиции позже. Вот. А на счет сумасшествия нет, я никогда не встречал ничего похожего. А дальше он одним из первых в реабилитацию выходит в 54-м году, устраивается на какую-то работу. Но к 57-му году он, так сказать… В 57-м году, по крайней мере, он уже точно один из королей московских валютчиков. А теперь…

В. Бойко ― Как он дошел до жизни такой вот собственно лагерного сидельца без роду, без племени, без профессии до подпольного миллионера?

А. Кузнецов ― Перешли на современный язык – start-up. Дело в том, что валютные операции в 57-м году были, ну, почти старт-апом. Дело в том, что валюты в Советском Союзе 20 лет до этого, ну, на самом деле не 20, почти 30 лет практически не было. Последние громкие валютные дела – это НЭП, вот угар НЭПа, вот валюта. Да? Тем более многие НЭПмены надеялись на то, что им удастся, так сказать, удрать из СССР.

В. Бойко ― Десятки лет прошли с тех пор.

А. Кузнецов ― Прошли с тех пор. Собственно бывали дела, связанные с валютой, но, как правило, это было сцеплено с контрабандой. Да? В контрабанде там еще какие-то незначительные валютные суммы. Но в принципе вот эта 77-я статья советского Уголовного кодекса о нарушении правила валютных операций, она была такой спящей. Дел по крупным, отдельным от спекуляций или – извините, – от контрабанды валютных операций практически не было. И не было специального отдела в том же МУРе. Вообще валютными делами положено было заниматься ОБХСС, поскольку если валюта и всплывала, то обычно как приложение вот к их деятельности. Большинство советских людей в то время доллар при встрече не узнали бы. Собственно как не узнает одна из героинь этого дела. И в 57-м году принимается политическое решение, по-своему, наверное, очень положительное для имиджа Советского Союза провести в Москве фестиваль молодежи и студентов. Все, кто это время помнит, это время очень хорошо помнили мои родители, они как раз в 57-м году школу заканчивали, поступали в университет, рассказывают о том, что это действительно был какой-то потрясающий совершенно, переключивший сознание советских людей, ну, тех, кто это видел, москвичей в 1-ю очередь, конечно, и представителей, так сказать, передовой молодежи союзных республик, которые тоже в Москву естественно съездили, совершенно переключившие отношение к иностранцам. До этого иностранец – это шпион. Ну, там встреча на Эльбе – да, конечно. Но в основном либо шпион, либо иностранный коммунист, сбежавший сюда от преследования, значит, своего репрессивного режима. А тут обычные, молодые, веселые ребята всех вообще цветов и оттенков кожи. Совершенно замечательные праздники на улице. Все это вот такое… Действительно фестиваль дружбы, братства, сотрудничества, юности, молодости. Вот к этому времени собственно Рокотов уже имеет сеть молодых людей: и студентов, и людей без определенных занятий, которые не просто так общаются с этими вот ребятами из разных стран, но у них выменивают… Золотое дно. Ведь тогда за значок с Лениным можно было выменять шмотку. И причем обе стороны считали, что они крупно выиграли. И в результате создается сеть, состоявшая, видимо, из 3-х этажей. На 1-м этаже рысаки или бегунки – те, кого потом позже назовут утюги, ну, это уже жаргон 70-80-х годов. Это, так сказать, полевые агенты. Это те, кто работают непосредственно на улицах в местах, где появляются иностранцы. Те, кто подходит и в 50-е годы на ломаном, конечно, там английском, немецком, французском, в 80-е годы уже на очень приличном предлагают поменяться на память или просто откровенно говорят, что вот мы предлагаем вам такой обмен. Значит, из них кто-то специализируется на вещах, а кто-то целенаправленно уже на валюте. И, конечно, эта идея пришла вот этим бегункам не самим, а сверху: есть спрос. Есть спрос на валюту. Есть люди, готовые ее купить.

В. Бойко ― Вот здесь вопрос от Виталия из Санкт-Петербурга: «Кому была нужна валюта в Советском Союзе?»

А. Кузнецов ― Абсолютно логичный вопрос. Значит, несколько категорий. Во-первых, в 57-м, 58-м, 59-м расширилась довольно существенно категория совграждан, которые поехали за рубеж, в том числе и в капиталистические страны.

В. Бойко ― Выездных.

А. Кузнецов ― Творческая интеллигенция в 1-ю очередь, потому что начали гастролировать наши театры, фольклорные ансамбли. Большой театр вообще практически двумя составами: один там, другой здесь. Вот. И вот этим людям нужна валюта, потому что суточные тогда были, ну, абсолютно мизерные, а людям, конечно, хотелось что-то привезти оттуда. Во-вторых, оживляется контрабанда на границах, в основном на южных границах. На валюту есть спрос в Закавказье. На валюту есть спрос в Средней Азии. На валюту есть спрос в Одессе. Не исключаю, что в прибалтийских портах, хотя там сложнее, там гораздо плотнее в 50-е годы еще органы…

В. Бойко ― Но так или иначе есть два направления. Одно направление, что называется бытовое, условно не криминальное…

А. Кузнецов ― Да, это люди, которые хотят, выезжая за границу, хотят иметь наличные деньги.

В. Бойко ― А другое уже скорее криминальное, когда валюта нужна для оплаты контрабанды.

А. Кузнецов ― Да, да. И кроме этого не следует забывать, что в то время еще в некоторых странах и в 1-ю очередь в Великобритании действует золотой стандарт, есть золотые монеты. Вот один из таких вожделенных предметов скупки – это так называемые лошадки или жоржики. Это золотые монеты британские. Турецкие лиры еще бывали в золотом исполнении. Кроме того в это время в Россию хлынули возвращаться пятерки, десятки царской чеканки. А это связано с еще одним интересным сюжетом…

В. Бойко ― Да, я…

А. Кузнецов ― Да.

В. Бойко ― Я даже, в общем, несколько так обмер, услышав о том, что царские монеты…

А. Кузнецов ― Да, да. Дело в том, что эмигранты, так сказать, послереволюционной волны старались везти естественно драгоценности и компактные эти вещи. И поэтому в целом ряде, значит, государств, где была большая русская эмиграция, в банках осели вот эти золотые монеты николаевского времени. И тут они пойдут обратно. Как я понимаю, основным источником были арабы. Значит, это же время, когда мы просто дружим, что называется, в засос с арабами. Это Хрущев и Насер. Это вот все это.

В. Бойко ― Да, да. Эта вся история у нас с Египтом.

А. Кузнецов ― С Египтом, с Сирией, с Объединенной Арабской республикой, которая в это время, так сказать, такой проект пан-аравийский возникает. И это пытаются реализовать. У нас в это время в военных академиях учится очень много офицеров-арабов. Большинство из них по признанию всех, кто работал по этим делам, просто прирожденные спекулянты. Они ввозили в 1-ю очередь вот именно эти золотые монеты, которые можно было купить… Золотую десятку царской чеканки можно было купить за 9 долларов там и продать за 20 долларов здесь. Ну, такой бизнес – больше 200 процентов. Вот. И все это эти бегунки сдают по заранее оговоренным ценам купцам, а купцы уже… Это буквально несколько человек в Москве, которые имеют выход на главного. Вот этот главный и есть Ян Рокотов. Одним из купцов, сначала бегунков, потом купцов, то есть всю карьеру проходит его подельник Владик или Буонарроти его кличка. Говорят, что за сообразительность и разнообразие в методах. Владислав Файбишенко. Он моложе значительно Рокотова, почти на 10 лет. Молодой человек, закончивший в свое время Московский энергетический техникум и с тех пор нигде не работавший, он такой… Вот он спекулянт по зову сердца. В его биографии кроме того, что он еврей, больше никаких предосудительных моментов не наблюдалось до этого. Ну, он довольно быстро попадает в сферу внимания всяких, так сказать, органов. Вполне возможно, что для этого бизнеса действительно настали бы золотые времена, если бы не 1-е очень неприятное совпадение.

В. Бойко ― Прежде, чем мы о нем поговорим, наверное, уже после новостей, короткий вопрос задам. Рокотов, который является главным вот в этой всей структуре, – это все-таки в большей степени бизнесмен, как бы мы сказали сегодня или криминальный авторитет уже?

А. Кузнецов ― Нет, он с классическим уголовным миром никаких отношений не имел, ну, кроме того, что, видимо, среди тех, кто покупал в Закавказье, были цеховики, а где цеховики там и уголовники, потому что уголовники цеховиков пасли. Но он… среди его подручных уголовников не было.

В. Бойко ― Будем разбираться после новостей, каким же образом Рокотов и его подельники дошли до смертного приговора. Сейчас Яков Широков с последними известями. Мы вернемся в эту студию с программой «Не так» через несколько минут.

В. Бойко ― 12 часов и 35 минут. Алексей Кузнецов, Всеволод Бойко по-прежнему в этой студии. Во время новостей нам пришла смска о том, какой смысл в передаче о криминальных разборках советского времени, спрашивает Наталья. Наталья, ну, если бы Вы слушали внимательно, Вы бы поняли, что речь идет здесь вовсе не о криминалитете, который убивает друг друга из автомата Калашникова или, может быть, советских ППШ, а речь идет о подпольном, нелегальном бизнесе, который стоил жизни его организатору и нескольким участникам.

А. Кузнецов ― Ну, и вообще да, это не столько о криминальных разборках, сколько о советском времени.

В. Бойко ― И политики. Большой политики, жертвами которой стали эти люди.

А. Кузнецов ― Да, конечно. Да. Ну, и потом это выбор слушателей. Мы предлагали 5 передач, и только одна из них была о криминальных разборках советского времени. И в сегодняшнем списке тоже будет только одна такая передача. Вот. Вы знаете, пришло несколько, около десятка тех вопросов, на которые мне очень хочется ответить. У нас нет сейчас на это времени, но я обещаю, что сегодня же, когда выложена будет запись на сайт передачи «Не так», я на все эти вопросы, адресуя их к тем, кто их задает, обязательно отвечу в письменном виде на сайте.

В. Бойко ― сайт – ищите блог программы «Не так» у нас на сайте на главной странице сегодня ближе к вечеру и там ответы на все вопросы, которые несколько выходят за рамки нашего установления исторической справедливости сегодня.

А. Кузнецов ― А вот теперь собственно…

В. Бойко ― К делу.

А. Кузнецов ― К делу. Как на них вышли – один из вопросов. Вышли случайно. Но не эта случайность, была бы другая. Их начали обкладывать сетью, и поэтому, так сказать, случайность сработала. В 59-м году один иностранец, американец, коммунист, марксист, экономист, приехавший в Советский Союз по зову души, поселившийся в национале, выйдя после завтрака из гостиницы, столкнулся с молодым человеком, который ему предложил поменять доллары по курсу очень сильно отличавшемуся от официального обменного курса для иностранцев. Он, этот человек – Виктор Перло его звали – вечером ужинал с Микояном, наркомом внешней… министром внешней торговли и зампредом правительства, курировавшем все, что связано с товарами народного потребления. И он рассказал в шутку Микояну об этом. При этом еще присутствовал Суслов. И на охоте Микоян рассказал об этом Хрущеву. Хрущев взвился и потребовал усилить борьбу с валютчиками. Видимо, это была не 1-я информация, доходившая до Хрущева о том, что оживилось вот это все, все эти дела. И это дело от ОБХСС передает в КГБ. Молодой амбициозный… Сравнительно молодой, конечно. Молодой, амбициозный председатель КГБ Александр Шелепин по прозвищу, ироническому прозвищу Железный Шурик, в принципе, конечно, старался восстановить былой престиж КГБ, который очень сильно пострадал в 53-м году, но, видимо, не ожидал валютных дел, потому что специалисты вспоминают, что 1-е время некоторая растерянность была. Наработок никаких нет. Специалистов именно по валюте нет. Ну, по контрабанде еще есть, но вот именно по валюте нет. Информации, главное, нет. И самое главное – нет информатора в этой среде. ОБХСС своих отдавать не хотела, разумеется. Две службы всегда жили как кошка с собакой. Им пришлось начинать почти с нуля. Поэтому с нуля они и начали. Начали приглядываться вот к этим молодым ребятам-фарцовщикам. Вот спрашивают, откуда фарцовка. Я не знаю. Я знаю только одну версию, не уверен, что она правильная. Значит, вроде бы сначала было слово «форсальщики» - for sale. Do you have anything for sale? Да? Форсальщики. А потом вот это форсальщики как-то трансформировалось в более, видимо, так сказать, ласкающее слух фарцовщики. Может быть, это и неправильно. Значит, и затем потихонечку, потихонечку начали понимать, что имеют дело с целой сетью. А дальше случай. Уборщица, убираясь в одном из домов – Колокольный переулок, самый центр Москвы, – обнаружила за батареей, за радиатором отопления газетный сверток, в котором… Она раскрыла, она поняла, что это деньги, хотя она никогда таких денег не видела. Это были доллары. Она их отнесла… Она не сообразила, что нужно нести в милицию, или, может быть, побоялась. Она их отнесла в банк. И через некоторое время, значит, деньги были возвращены на место, у этого места была устроена засада. И таким образом вышли… Нет, не через засаду. Я вам соврал. Значит, ей показали фотографии некоторых людей. Она узнала одного из людей, который буквально через несколько часов пришел к ней домой и требовал… представившись там под благовидным предлогом, требовал вот этот сверток. Видимо, вот этот… Это был Владислав Файбишенко. Он понял, что если сверток исчез, скорее всего, это уборщица. Вот таким образом он пришел вместе с товарищем к ней на дом. И потом она его опознает по фотографии. Вот таким образом вышли на 1-го из 3-х. Файбишенко взяли, но он молчал. Молчал абсолютно, так сказать, четко, понимая, видимо, что если он назовет других, всплывет масштаб, и всплывет организованная группа. А так есть возможность, что называется, проканать, как говорят уголовники, за мелочь и получить свои там 2-3 годика. Максимальная тогда санкция была 8 лет за валютные операции.

В. Бойко ― Была. Важно.

А. Кузнецов ― Была, да.

В. Бойко ― На тот момент.

А. Кузнецов ― На тот момент 8 лет – предел. Нижний предел – 3, но суд ведь может и ниже нижнего предела назначать. Затем… Файбишенко, так сказать, не колется. Но в это время в среде работают, работают вот с этим низовыми фарцовщиками, и всплывает кличка Ян Косой. Кто это? Что это? Оперативники этого не знают. А затем к Файбишенко подсаживают… Классический прием. Но он не был уголовником. Он об этом приеме то ли не знал, то ли не почувствовал. Ему подсаживают в камеру подсадную утку – агента. Агент говорит, что он скоро должен освобождаться. И Файбишенко просит его передать… Казалось бы, совершенно безобидная информация. Сходи к такой-то женщине, скажи, чтобы она не сдавала квартиру никому. Я, дескать, через какое-то время вернусь. Все ей заплачу. Оперативники понимают, что это его съемная квартира. Они приходят туда с обыском, делают очень тщательный обыск и находят два тайника. Один в полости полки выдвижной, второй – в ножке стула. Находят там лошадки, находят там монетки царской чеканки. И находят пакет с валютой бумажной, на котором написаны инициалы «Я. Р.».

В. Бойко ― Довольно примитивная была конспирация.

А. Кузнецов ― Довольно примитивная. А дальше постепенно, когда вот этот Ян Косой, Ян Косой все больше и больше звучит, вот это «Я.» наводит на мысль, что это один и тот же человек. И действительно проследив за одним из мест, где часто бывают вот те самые упомянутые арабы, одного из людей, который там постоянно светиться идентифицируют как Яна Рокотова. После этого, так сказать, сложив два и два, оперативники начинают охоту на Рокотова. Очень осторожный, очень аккуратный человек. Главное свое богатство он хранил в чемодане, который он как миллионер Корейко прятал в разных местах у знакомых. Рокотов чувствует слежку. Он понимает, что, видимо, его телефон будут прослушивать. И он вбрасывает такую наживку, проверку, абсолютно циничную. Еще раз говорю, этот человек мне абсолютно не симпатичен. Он звонит одному из своих друзей по телефон, говорит: «Слушай, возьми у меня на время на хранение чемодан. Очень аккуратно с ним обращайся». А потом передает чемодан. А потом смотрит, пропадет его друг или не пропадет. Друг пропадает. Оперативники его схватили…

В. Бойко ― А в чемодане естественно…

А. Кузнецов ― А в чемодане мыло, мочалка и грязное белье. Значит, Рокотов начинает метаться уже с настоящим чемоданом. И он его сдает в камеру хранения. Классический вариант. Причем не в автоматическую. Тогда их, видимо, еще не было. Он сдает в обычную, в ручную кладь. Но начинает беспокоиться, что его чемодан по ошибке могут выдать кому-то другому. Чемодан-то стандартный. Мало ли у кого такие…

В. Бойко ― Ну, все. В общем, зверь забился, что называется.

А. Кузнецов ― Зверь забился. За ним следят. Он это чувствует. Проверяется. Садится в электричку, выскакивает в последний момент из дверей. Но КГБ, уже зная, где чемодан, уже за ним не следит. Они устроили засаду у чемодана, понимают, что никуда не денется. У чемодана его и взяли. Он пытался от него отказаться, но не получилось. А дальше собственно три процесса. Да, им дают 8, как и положено по верхнему пределу.

В. Бойко ― Да, правда ли, – одной фразой, – что полтора миллиона рублей… полтора миллиона долларов собственно в чемодане-то было?

А. Кузнецов ― Там была сумма эквивалентная нескольким миллионам советских рублей. А вот как считали? По официальному советскому курсу – 60 копеек за доллар или как-то по-другому…

В. Бойко ― По фарцовочному курсу.

А. Кузнецов ― Трудно сказать. Да. Но в любом случае особо крупные размеры, конечно. Дальше им дают восьмерку. А в это время… Мосгорсуд дает. А в это время Хрущев в конце 60-го года в Берлин, там по своим делам и в частности выговаривает руководителям восточногерманского государства за то, что они приторговывают советской помощью, которая идет в ГДР, продают частично ее на Запад, чтобы заработать ту же самую валюту. И он так экспансивно это делает, в том числе на какой-то встрече с широкой публикой. Один из корреспондентов восточногерманских, регулярно бывающий в Москве, говорит: «Да что Вы, господин Хрущев?» - товарищ Хрущев, разумеется. – «Да у Вас в Москве черный рынок нашему не чета». Хрущев разъяряется еще больше, возвращается домой с требование наказать, как следует. Принимается решение о том, что увеличивается санкция до 15 лет. Это в то время максимальный срок тюремного заключения по советскому законодательству. Пересуд и им дают 15 за то, что они совершали, когда было максимум 8.

В. Бойко ― То есть вот эти два совпадения на высоком политическом уровне…

А. Кузнецов ― Да.

В. Бойко ― … когда Хрущев, в общем-то, случайно узнает о том, кто такие фарцовщики, и как они работают, приводит к пересмотру законодательства и к тому, что фактически им задним числом повышают срок.

А. Кузнецов ― Хрущев к этому времени уже знал, кто такие фарцовщики. Но когда ему упрек на международной арене бросают, а он этого не терпел, вот тут он приходит в ярость. Значит, прилюдно он, ну, прилюдно естественно, так сказать, в узком кругу ограниченных людей то, что называется, он бросает упрек тогдашнему генеральному прокурору, всесильному Роману Андреевичу Руденко, дескать, Вы не думайте, что Ваша должность пожизненная.

В. Бойко ― Но Руденко сделал все, чтобы таковой она и оказалась.

А. Кузнецов ― Ирония истории… Единственный генеральный прокурор СССР, для которого должность оказалась пожизненной, он умер в этой должности, проработав в ней очень много времени, был Роман Андреевич.

В. Бойко: 3 ― й суд.

А. Кузнецов ― Значит, им дают по 15. И по настоянию Хрущева принимается указ Верховного Совета об усилении ответственности за нарушение, и теперь появляется смертная казнь. И теперь 3-й суд. К этому времени Рокотов, видимо, уже понял, что их расстреляют. По крайней мере, он так говорил адвокату. Правда, когда уже будет объявлен приговор, он из камеры напишет письмо Хрущеву, что вот, дескать, я переродился. Я многое понял. Я теперь ненавижу деньги. Я еще молод. Я могу отсидеть, потом выйти, строить коммунизм. Ну, понятно, утопающий хватается за соломинку. Ничего не скажешь. Но решение абсолютно жесткое. Прокуратура передавила суд. Председателя Мосгорсуда Громова сняли за необоснованными… Вот это тоже абсурд. Председателя Московского городского суда снимают за необоснованно мягкий приговор по 1-му делу, когда в то время…

В. Бойко ― Это была максимальная…

А. Кузнецов ― Это была максимальная. И в Уголовном кодексе четко написано, что суд не может давать сверх максимальной, так сказать…

В. Бойко ― Ну, тут все. Пошло в разнос…

А. Кузнецов ― Абсолютно.

В. Бойко ― … дело.

А. Кузнецов ― Абсолютно все пошло в разнос. И сначала приговаривают к смертной казни двоих: Рокотова и Файбишенко. А через несколько месяцев расстреляют 3-го фигуранта этого дела. Кличка Дим Димыч. Он совсем из другой среды, из такой интеллигентной семьи. Сам искусствовед по образованию. 2-я кличка – Антиквар. Собирал, коллекционировал антикварные… предметы антиквариата. Его фамилия Яковлев. К моменту 3-го приговора это очень больной человек. У него туберкулез, открытая форма. И не смотря на это, его тоже приговаривают. Через несколько месяцев отдельным, так сказать, производством к смертной казни и тоже расстреливают.

В. Бойко ― Ну, и последствия. У нас осталась пара минут на внутреннюю реакцию, международную.

А. Кузнецов ― Ну, какая внутренняя реакция? Собственно после 1-го приговора пойдет очень много статей обличительных в советской прессе, и пойдут письма общественности. Собственно Хрущев будет ссылаться именно на это. Вот Вы мне тут тычете – законы, а вот народ, рабочие…

В. Бойко ― Московского завода…

А. Кузнецов ― «Металлист» там, «Металлург» - да? – такого-то. Пионеры писали. Комсомольцы писали: «Мы возмущены мягким приговором…» Ну, и все это, так сказать, было подано, как вот это высшая справедливость. Да? Вы тычете мертвую букву закона, а у нас тут народ требует справедливости с большой буквы «С». Вот мы ее сейчас вам и предоставим. А международная реакция, конечно, была. Совершенное обалдение от понимания, что вроде как времена сменились. Сталин, так сказать, не только похоронен, но уже практически из мавзолея вынесен, что там осталось. Да? Рокотова, Файбишенко расстреляют в середине 61-го, а Сталина в конце 61-го вынесут из мавзолея. Но на самом деле Советский Союз внешне вроде как помягчал, а на самом деле по сути чуть что не по нему, и тут вот такая реакция.

В. Бойко ― Вопрос был не в смене систем, а в наличии отсутствия желания нарушать любые правила.

А. Кузнецов ― Да.

В. Бойко ― Когда у Хрущева такое желание возникло, он с радостью…

А. Кузнецов ― Иногда пишут даже, что это вообще 1-я ситуация, когда в Советском союзе был нарушен принцип «Закон не имеет обратной силы». Нет, не в 1-й. Как минимум до этого приходит в голову, по Ленинградскому делу тоже подсудимых приговорили к смертной казни, которая еще не была вновь возвращена. Она же была отменена после войны на несколько лет. Так что было, было такое.

В. Бойко ― Ну, что? Настало время анонсировать темы для нашего следующего выпуска, который уже, наверное, будет вести Сергей Александрович Бунтман. По крайней мере, надеемся, что он вернется в строй после отпуска. Итак, у нас…

А. Кузнецов ― Ну, вот к его возвращению все дела свеженькие, еще ни одно пока не фигурировало.

В. Бойко ― Да.. Мы сейчас для радиослушателей анонсируем эти самые варианты. Вскоре на сайте они тоже появятся. Будем вместе с вами выбирать дело для следующей недели. Итак, дело Артемия Волынского, фаворита Анны Иоанновны. Середина 18-го века.

А. Кузнецов ― Да. 1739 год. Узнаем о том, как Анна Иоанновна оказалась перед сложной дилеммой, кого из любимцев – старого или нового – Бирона или Волынского судить. Ну, выбрала все-таки, так сказать, судить нового.

В. Бойко ― Какая верность.

А. Кузнецов ― Да.

В. Бойко ― Дело Жанны Вебер, убийцы детей. Франция, начало 20-го.

А. Кузнецов ― Это дело о маньяке, маньяке страшном. Это чистая уголовщина. Здесь нет никакой политики.

В. Бойко ― Это для Натальи специально.

А. Кузнецов ― Да. Это повод поговорить о судебной медицине, о криминалистике и о том, что делает действительно демократический суд в случае, когда остаются сомнения в, так сказать, виновности подсудимого.

В. Бойко ― Дело Джордано Бруно, еретика, наверняка привлечет внимание наших слушателей.

А. Кузнецов ― Да. И, безусловно, практически все знают, кто такой Джордано Бруно. Но немногие люди, но тут надо передать привет, конечно, учебникам, школьным учебникам истории средних веков. Люди, которые знают, что Джордано Бруно казнили совсем не за то, что пропагандировал гелиоцентрическую систему. Совершенно за другое его… Хотя он действительно ее пропагандировал, но казнили его совсем за другое. А за что, не скажу. Выберете дело, расскажу.

В. Бойко ― Ну, будем разбираться, где здесь гелиоцентризм, где еретичество. Дело Владимира Ионесяна по кличке Мосгаз, серийный убийца. СССР 60-е годы.

А. Кузнецов ― Это вот…

В. Бойко ― Это уже уголовщина.

А. Кузнецов ― Да, это чистая уголовщина, хотя там пытались к нему подмешать политику, но это чистая уголовщина. Это вот одно из дел таких, которые станут своеобразной приметой эпохи. И я уверен, что нас слушает сегодня много людей, которые помнят свой страх, ну, детский, видимо, потому что тогда это 1-е, пожалуй, дело о серийном убийце, которое стало достоянием, так сказать, общественной гласности прямо вот, что называется, в режиме онлайн.

В. Бойко ― Как же так получилось в 60-е…

А. Кузнецов ― И это 2-й, навреное, послевоенный страх над Москвой после банды «Черная кошка» сразу после войны, вот это 2-й такой.

В. Бойко ― Ну, и еще 30 секунд у нас есть, чтобы коротко анонсировать Лейпцигский процесс над Георгием Димитровым. Давайте говорить «процесс в Лейпциге». Так проще.

А. Кузнецов ― Да. Ну, это знаменитое дело о поджоге Рейхстага. Классическое дело. О нем, конечно, многое известно. Но там есть много интересных нюансов, особенно с позиции нынешнего времени. Дело о политической провокации и о том, как в нацистской Германии нацистский суд оправдал, так сказать, действительно невиновного коммуниста. Вот такой интересный тоже.

В. Бойко ― Еще раз напоминаю: сайт. Там вы можете найти блог программы «Не так», все эти пять вариантов для голосования. А мы, историк Алексей Кузнецов и Всеволод Бойко, на этом с вами прощаемся.

А. Кузнецов ― Всего доброго!

Когда в 1961 году я узнал из газетного фельетона о суде над Яном Рокотовым , выглядевшим под пером журналиста страшным злодеем, и о смертном приговоре, вынесенном ему за валютные спекуляции, я невольно вспомнил хрупкую фигурку в грязной, рваной телогрейке, представшую перед нами однажды в зимнюю пору в лагерном бараке. Разумеется, о прошлой горькой судьбе Рокотова в фельетоне ничего не говорилось.

Это был невысокого роста худенький юноша, казавшийся значительно моложе своих лет. За годы работы на лесоповале в режимной бригаде, где его систематически избивали за невыполнение нормы (которую, к слову сказать, редко кто выполнял), он на время утратил способность сознательно воспринимать действительность. Потеря памяти у Яна была столь велика, что, когда к нему подошел мой сосед по нарам, ленинградский инженер, Василий Степанович Дрокин, совсем незадолго до того находившийся с Яном на одном ОЛПе и работавший с ним в одной бригаде, Ян не сумел его вспомнить.

История Яна Рокотова поначалу мало чем отличалась от десятков тысяч подобных. Отец его, Тимофей Рокотов, в прошлом главный редактор журнала «Интернациональная литература», аналога нынешней «Иностранной литературы», еще до войны был арестован и расстрелян. В то время Ян был ребенком, а после войны он, студент юридического факультета, «дозрел» до того, чтобы на него обратили внимание, и был, в свою очередь, арестован. Во время ареста живой, энергичный и предприимчивый юноша сумел вылезти через маленькое окошко туалета на улицу и бежать. Если только рассказ Яна достоверен, сразу же после побега он явился в дом к следователю Шейнину, жена которого приходилась ему родственницей, и тот, ругая Яна последними словами, снабдил его деньгами и велел больше у него не появляться.

Много месяцев оперативники КГБ старались ликвидировать свой «прокол» и разыскать молодого беглеца, пока не нашли его где-то на юге страны. Ян получил восемь лет по 58-й статье, к которой ему добавили статью «за побег из места заключения», хотя в момент ареста он еще не был осужден и бежал из собственного дома. Вторая статья существенно ухудшила его положение в лагере. Вместе с бандитами и рецидивистами он был помещен в режимную бригаду, которую гоняли на лесоповал под специальным усиленным конвоем. Бригаду возглавлял некий Кацадзе, «ссучившийся» уголовник, мучивший и избивавший заключенных при попустительстве и даже сочувствии охраны.

К тому времени, когда Ян появился в нашем бараке, он отсидел уже значительную часть срока, с него были сняты режимные ограничения, и он был переведен в нашу зону. Молодые жизненные силы Яна взяли свое, и через несколько месяцев его психическое состояние полностью восстановилось. Он даже сумел как-то «приспособиться» к лагерным условиям, устроился работать на подсобную площадку и, когда, уже после смерти Сталина, дело его было пересмотрено, покидал лагерь с большим, набитым «имуществом» чемоданом, в новеньком, неизвестно где сшитом костюме.

— Освобождаюсь вчистую, с полной реабилитацией! — с торжеством прокричал он мне, стоя на вахте, уже за пределами зоны, и помахивая реабилитационной справкой.

— Сколько же тебе пришлось зря просидеть? — спросил я,

— Около семи,— ответил Ян уже другим, несколько упавшим голосом. Мой вопрос, видимо, заставил его спуститься с неба на землю и «спугнул»охватившую его было эйфорию.

Тюрьма и лагерь действуют на неустойчивые в моральном отношении натуры деморализующе, особенно если человек попадает в заключение молодым, с еще не сложившимися убеждениями и этическими нормами. Негативный опыт лагерной жизни среди воров, бандитов, убийц и насильников чаще всего способствует выработке «приблатненной» психологии и морали. Выйдя на волю, Ян восстановился на втором курсе института, но после своего лагерного опыта вписаться в рутинную жизнь советского студенчества и учиться, как прежде, уже не смог. Ему захотелось после страшных лагерных лет пожить «на всю катушку», а учеба в институте и грошовая стипендия давали слишком мало возможностей и «сладкой жизни» отнюдь не обеспечивали. Предприимчивый Ян искал путей для удовлетворения «возросших потребностей». Когда такие пути нашлись, Ян бросил институт и занялся подпольным промыслом. В этом ему помогали еще несколько человек из числа бывших заключенных нашего лагеря, которые в свое время также сидели по 58-й статье и были реабилитированы, но в лагере прониклись уголовным взглядом на мир и жизнь.

Я толком не знаю, в чем состоял «бизнес» Яна, но, по доходившим до меня слухам, суть дела заключалась в том, что Ян сумел войти в контакт с каким-то западногерманским банком. Внося в этот банк марки, приезжавшие в СССР иностранцы получали от Яна советские деньги по выгодному курсу, и, напротив, выезжавшие за границу советские люди, выдав Яну советские деньги, получали за границей соответствующую сумму в валюте. Одна моя бывшая солагерница шепотом рассказывала мне, что обороты Яна достигали многих десятков тысяч рублей. Ходили слухи о его легендарном богатстве, каких-то немыслимых кутежах в московских и ленинградских ресторанах и о любовных связях с красотками полууголовного и артистического миров.

Самое любопытное, что, вопреки слухам, Ян не производил в это время впечатление преуспевающего дельца. Я трижды случайно встречал Яна на улице, и он всегда казался мне скромным и небогатым человеком.

Первая моя встреча с Яном произошла сразу же после моего освобождения. Ян тогда восстановился на факультете и жаловался, что не находит общего языка с сокурсниками, потому что старше их почти на десять лет, и что стипендии ему на жизнь не хватает.

Вторая наша встреча состоялась, видимо, в начале предпринимательской деятельности Яна. Он не хвастался особенно своими финансовыми возможностями, но из разговора я понял, что он ни в чем не нуждается.

— Я бросил институт,— сказал он,— поздно мне, старику, сидеть за одной партой с не знающими жизни юнцами. Наш институт ведь особенный, там полно детей разных шишек. На черта мне сдалась эта специальность юриста. Я и так про нашу юриспруденцию все знаю, испытал ее милости на собственной шкуре! Сидеть юрисконсультом в конторе или адвокатствовать! Ну их к бесу!

Третья и самая удивительная встреча произошла у нас в Центральном универмаге. Это было незадолго до ареста Яна, когда я от солагерников слышал о его баснословном богатстве. Ян держал в руках небольшой сверток.

— Вот купил пару немецкого теплого белья, советую и вам это сделать. Белье хорошее,— сказал он.

Ничто не выдавало в нем «подпольного миллионера». Он был скромен и немного грустен, возможно, предвидел свою судьбу. Он торопился куда-то на концерт, и мы быстро расстались.

Появление в газетах фельетонов о Яне было для меня полной неожиданностью. В них Ян рисовался как некая «демоническая» личность, крупный валютчик и спекулянт и даже неотразимый Дон Жуан, совратитель многих женщин, вроде «Синей бороды». Все это как-то сильно не вязалось с его обликом. Ходили слухи, что он стал жертвой какой-то интриги в борьбе различных отделов специальных служб, работники одного из которых, занимавшиеся расследованием крупных валютных спекуляций, пытались сделать карьеру на этом деле и умышленно раздували его масштабы. Так это или не так, я не знаю, но Ян, несомненно, оказался жертвой какой-то закулисной игры.

Может быть, при иных условиях недюжинная энергия Яна ушла бы не в «черный бизнес», а в общественно полезную деятельность. Из него вышел бы выдающийся экономист-практик, какой-либо преуспевающий банкир или менеджер крупного торгового предприятия. Но этого не случилось. Смертный приговор, вынесенный Яну в 1961 году по прямому приказанию Н. С. Хрущева, был вопиющим нарушением всяческих законов, человеческих и божеских, равно как и общепринятых норм юридической практики. На первом процессе Ян был осужден на пятнадцать лет заключения. Однако, несмотря на то, что закон не может иметь обратной силы, Хрущев не только распорядился внести соответствующее изменение в Уголовный кодекс, установив смертную казнь за валютную контрабанду, но и пересмотреть дело Рокотова, чтобы приговорить его к смертной казни.

Наш общий солагерник, ныне покойный журналист Э., присутствовал на вторичном процессе Рокотова. Он мне рассказывал, что Ян, понимавший, что ему не избежать смертного приговора, вел себя мужественно и даже дерзко, вступал в пререкания с судьей и прокурором и отвергал выдвигаемые против него обвинения.

— Они меня все равно расстреляют, они без казней не могут,— сказал он подошедшему во время перерыва к скамье подсудимых журналисту,— но хоть года два я пожил как человек, а не как «тварь дрожащая»!

Видно, Ян знал классику!

Валютные комбинации Яна были столь умело продуманы и настолько эффективны, что ходили слухи, будто в Западной Германии ему была присуждена премия за лучшую финансовую сделку последних десятилетий, а один из городов сделал его своим почетным гражданином. Если это даже легенда, то она сама по себе свидетельствует о той дани уважения, которое его финансовые способности вызывали в деловых кругах.

Во время процесса прокурор и судья умалчивали о том, что обвиняемый еще в ранней юности был безвинно репрессирован, просидел в тюрьме и в лагере около семи лет, после чего освобожден и реабилитирован в связи с отсутствием состава преступления. Об этом сообщил суду сам Рокотов, но ни судья, ни народные заседатели не пожелали обратить на это внимание. Карательные органы легко прощали себе свои преступления, ссылаясь на то, что незаконные аресты производились «во время культа личности», а они к этому вовсе непричастны. Никто не вспомнил о том, что государственная система, лишив его родителей и ни за что ни про что швырнув юношей в уголовный мир, несет изрядную долю ответственности за его преступления и судьбу.

А я и поныне частенько вспоминаю мое первое впечатление от Яна — худенькую фигурку стоявшего посреди барака, затравленного и исподлобья смотревшего вокруг себя маленького человека.

Фильштинский И. М. Ян Рокотов // Воля: Журнал узников тоталит. систем. - 1993. - № 1. - С. 54 - 56.

В 1961 году первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущёв ездил в Берлин (ГДР), где во время встречи с немецким представителем ему заявили, что такого страшного чёрного рынка, как в Москве, нет нигде в мире. Это была публичная пощечина всему социализму.

Вернувшись в Москву, Хрущев потребовал провести показательный процесс. За основу было взято «Дело Рокотова — Файбишенко». Ян Рокотов и Владислав Файбишенко были показательно расстреляны за спекуляцию, в том числе "жипсами", как было отражено в материалах дела. Торговля джинсами фигурировала, как один из пунктов обвинения и в своем последнем слове они сказали: "И все-таки лучшая одежда — это джинсы!". Во время процесса прокурор и судья умалчивали о том, что Рокотов еще в ранней юности был безвинно репрессирован, просидел в тюрьме и в лагере около семи лет, после чего освобожден и реабилитирован в связи с отсутствием состава преступления. Об этом сообщил суду сам Рокотов, но ни судья, ни народные заседатели не пожелали обратить на это внимание. Карательные органы легко прощали себе свои преступления, ссылаясь на то, что незаконные аресты производились «во время культа личности», а они к этому вовсе непричастны.

Хотя по закону им полагалось не более 8 лет колонии, но лично Хрущёв добился для известных фарцовщиков смертной казни. Подсудимые до конца не верили в реальность происходившего с ними. В спешном порядке был принят указ «Об усилении уголовной ответственности за нарушение правил валютных операций» и после третьего пересмотра дела их приговорили к расстрелу по закону, принятому после совершения деяния. Все кассационные жалобы были отклонены, и приговор был приведен в исполнение в Бутырской тюрьме.

В сентябре 1977 года Андрей Дмитриевич Сахаров обратился с письмом:

…"Я особо хочу обратить ваше внимание на то, что в СССР смертная казнь назначается за многие преступления, никак не связанные с покушением на человеческую жизнь. Многим памятно, например, дело Рокотова и Файбишенко, обвиненных в 1961 году в подпольной торговле драгоценностями и незаконных валютных операциях. Президиум Верховного Совета принял тогда закон, предусматривающий смертную казнь за крупные имущественные преступления, когда они уже были присуждены к тюремному заключению. Состоялся новый суд, и задним числом — что нарушает важнейший юридический принцип — их приговорили к смерти. А затем по этому и аналогичным законам были осуждены многие, в частности за частнопредпринимательскую деятельность, за организацию артелей и т. п. В 1962 году был расстрелян старик, изготовивший несколько фальшивых монет и зарывший их во дворе".

Прочитано на симпозиуме, организованном Международной амнистией в декабре 1977 года.

В 2013 году практически спустя пятьдесят лет после событий расстрела 1961 года в Нью Йорке (США) эмигрантами из разных стран мира, в том числе и бывшего СССР, была основана компания Rokotov & Fainberg по производству джинсов. Примечательно название линии моделей, они подразделяются по цифрам, стартовая классического пошива модель носит номер 88, это номер статьи Уголовного кодекса РСФСР 1960 года «Нарушение правил о валютных операциях». За три последних года правления Хрущева за экономические преступления было расстреляно около 5 тысяч человек. Статья 88 Уголовного кодекса РСФСР 1960 года «Нарушение правил о валютных операциях» была отменена лишь в 1994 году.

Государственная дума приняла законопроект о декриминализации побоев в семье, сообщает Meduza . В третьем и окончательном чтении за документ проголосовали 380 депутатов, против - трое.

Андрей Исаев, депутат партии «Единая Россия»:

Получается следующая ситуация, что люди наказываются за обстоятельства, не имеющие отношения к правонарушению. Если мать-одиночка даст сыну затрещину, она становится уголовницей. А постороннего дядю накажут административно. Напомню, что уже декриминализованы побои для основной массы людей, это не вызвало массовых драк и потасовок, как вы видите. Но при этом остаются криминальными побои, если их нанес кто-то из членов семьи. Если, предположим, мать-одиночка, придя после второй работы, обнаружив в тумбочке у своего ребенка наркотики, в запале даст ему затрещину, вот сегодня она по закону уголовница, а если сыну поставит фингал на улице чужой дядя, то этот никакой не уголовник, это максимум административная ответственность. Тот факт, что за одно и то же деяние предусматриваются разные меры наказания, не соответствует Конституции.

Против законопроекта выступили партии ЛДПР и КПРФ.

Теперь побои в отношении близких будут классифицироваться как административные правонарушения, если это произошло впервые. Соответствующая статья предусматривает штраф от 5 до 30 тысяч рублей либо арест на срок от 10 суток до 15, либо от 60 до 120 часов обязательных работ. При повторном нарушении в течение года наступает уголовная ответственность с максимальным наказанием в виде ареста на срок до трех месяцев. Наказание в виде лишения свободы (до двух лет) сохранится только за побои из хулиганских побуждений или по мотивам ненависти или вражды. Документ должен одобрить Совет Федерации и подписать президент.

Отмена уголовного наказания за семейное насилие - спорная тема. И до этого привлечь, например, мужчину к ответственности за систематические избиения жены было сложно. Привлечь родителей за избиения ребенка, если они не переходят все пределы, практически невозможно.

Сама Мизулина в интервью с телеканалом «Дождь» сказала, что если женщина уважает мужчину, то тот не поднимет на нее руку.

Мы, женщины, слабые создания, нам все можно. Мы там не обижаемся, даже когда видите, как бьет мужчина свою жену - такой обиды нет, как если обидеть, унизить мужчину. Мужчину унижать нельзя.

• По статистике ВОЗ, каждая третья женщина в мире на протяжении всей жизни подвергается физическому или сексуальному насилию со стороны своего партнёра. При этом до 38% убийств женщин в мире совершается их интимными партнёрами.
• Статистика конкретно по России также неутешительна. Если в отчёте российского МВД за январь - май 2015 года говорится о 1487 случаях изнасилования или покушения на изнасилование, то за аналогичный период в 2016 году зафиксировано уже 1683 аналогичных инцидента.

Лучше, если есть возможность воспользоваться услугами адвоката — на услуги защитника придется потратиться, но он окажет грамотную помощь вам на всех стадиях процесса — от подачи заявления до вынесения судебного решения.

Общая информация

Для этого вам следует обратиться в ближайший полицейский участок , где вы напишете заявление на имя начальника отделения и будете направлены на медицинское освидетельствование .

Учитываются все побои, даже не оставившие видимых следов. Медик занесет в карточку все результаты обследования, остальное уже — работа дознавателя. Потерпевший пишет заявление с просьбой привлечь злоумышленника к уголовной ответственности . Уголовное дело по факту нанесения побоев возбуждают по жалобе пострадавшего.

После предоставления в суд заявления и доказательств вины обвиняемого, заявитель ожидает вызова для судебного разбирательства. Заявление пишет лично пострадавший, либо его законный представитель.

В полицию и на освидетельствование идти нужно обязательно . Ни в коем случае нельзя «прощать» или думать, что, мол, преступников все равно не накажут. Это заблуждение. Также вы не знаете, какие последствия для здоровья будут иметь нанесенные побои.

Даже если нет видимых следов насильственных действий , проблемы со здоровьем могут проявиться спустя некоторое время, тогда, при наличии у потерпевшего соответствующих справок, дело будет переквалифицировано по другой статье.

Уголовное наказание

Сколько дают за побои? Лицо, признанное виновным в нанесении побоев, может быть приговорено к:

• сроком до трех месяцев;
• в размере одной заработной платы или другого дохода пострадавшего, за период до 3 месяцев;
• 100 МРОТ;
• сроком до полугода;
• (от 120 до 180 часов).

Какой срок?

Если же нанесенные пострадавшему побои были особенно жестокими , то виновник вполне может и — на срок до пяти лет.

Посадить могут, если побои были совершены по предварительному сговору группой людей , имевших намерение совершить хулиганские действия; также если они были нанесены малолетнему или лицу, исполняющему служебный долг; если для избиения использовалось оружие или другие тяжелые предметы.

Штраф

Как гласит пункт 1 все той же сто шестнадцатой, виновное лицо может быть оштрафовано на 40 000 рублей или сумму, составляющих три заработных платы.

Моральная компенсация

За побои потерпевший может получить также компенсацию морального ущерба. Сумму компенсации устанавливает суд , причем она может сильно отличаться от той, которую указал истец в заявлении. Если вы желаете избежать проблем, связанных именно с этим отличием, то лучше для защиты своих интересов нанять адвоката .

Он поможет грамотно составить заявление, правильно определить сумму для требуемой компенсации, задействует всех свидетелей, чьи показания потом будут представлены в суде — для более точной и ясной картины происшедшего.

Суд может обязать виновного выплатить компенсацию в пользу пострадавшего, если сочтет, что его личные неимущественные права были нарушены; что ему были причинены физические и нравственные страдания; или же есть другие весомые обстоятельства, позволяющие суду прийти к такому выводу — так гласит статья 151, которая как раз и посвящена компенсации морального вреда.

Есть ли ужесточение наказание за нанесение побоев несовершеннолетнему?

Если избили несовершеннолетнего, наказание будет гораздо строже . Особой статьи для этого деяния нет. Однако в законодательстве есть ряд норм, где указано, что малолетний возраст является отягчающим обстоятельством и может сильно повлиять на меру наказания виновному — в зависимости от последствий, которые повлекли за собой побои.

Избивший малолетнего может быть приговорен к лишению свободы на срок 3-7 лет (часть 2, «г», статьи 117); либо на срок до пяти лет (как требует часть 2 «в» статьи 112), а то и вовсе — на 10 лет (часть 2, «б», статьи 111 УК РФ).

Срок давности

Для подачи заявления о нанесении побоев установлен срок давности — два года . Это предусматривает статья 78 УК РФ.

Судебная практика

На практике в делах с побоями не все так однозначно. Может оказаться так, что виновник окажется человеком юридически подкованным и может написать встречный иск , дать взятку эксперту или вообще привести «своих» свидетелей, которые дадут подробные показания в его пользу.

В таких случаях (да и вообще, если речь идет о нанесении побоев) лучше привлечь адвоката , который грамотно разберется в деле и отстоит интересы подзащитного в суде, не позволив из пострадавшего сделать виновника.

Причем, если нет денег на защитника, отстаивать себя придется самому — в делах по личному обвинению бесплатного адвоката не назначают.

Представлять интересы пострадавшего в суде может адвокат, юрист, либо родственник истца (об участии его в процессе нужно подать ходатайство).

Как быть, если свидетелей нет ? Только не думать о том, что виновному это может сойти с рук — даже если свидетелей нет, следует идти на медицинское освидетельствование и писать заявление в суд.

Уголовное дело может быть прекращено и в случае примирения с обидчиком . Примирение может произойти только по обоюдному согласию истца и ответчика и происходит только до удаления суда в совещательную комнату.

Причем, к сожалению, как показывает статистика во всех округах РФ, отмечается тенденция именно после завершения дела по примирению. В связи с этим властные структуры всерьез рассматривают перспективу сделать нормативно-правовые акты о побоях частью Административного кодекса РФ и тем самым исключить возможность для сторон «помириться» .

Что ж, стремление это более чем обосновано — судя по всему, возможность примирения многие расценивают как разрешение продолжать нарушать закон .