Участники конвенции унидруа о международном финансовом лизинге. Что это такое. Глава i. сфера применения и общие положения
(в связи с принятием Федерального закона "О присоединении Российской Федерации к Конвенции УНИДРУА о международном финансовом лизинге” № 16-ФЗ от 8.02.1998 г.)
Конвенция о международном финансовом лизинге разрабатывалась Международным институтом по унификации частного права (UNIDROIT), с привлечением представителей ассоциаций лизинговых компаний, известных правоведов, правительственных экспертов из многих стран, с 1974 г. по 1988 г. Окончательный текст ее был одобрен 28 мая 1988 г. в Оттаве на конференции с участием 55 государств, в том числе СССР.
Институт УНИДРУА – межправительственная организация, находящаяся в Риме. Ее рабочими языками являются английский и французский. Поэтому Конвенция о лизинге, как и другие конвенции УНИДРУА, составлена на этих двух языках.
Оттавская конвенция, как ее часто называют, Не путать с “родственной” Конвенцией УНИДРУА о международном факторинге, согласованной на той же конференции в Оттаве вступила в силу 1 мая 1995 г. и в настоящее время действует в отношении Франции, Италии, Нигерии, Венгрии, Панамы, Латвии, России и Белоруссии.
Франция, Италия, Нигерия и Панама ратифицировали Конвенцию, соответственно, в 1991 г., 1993 г., 1994 г. и 1997 г. Венгрия в 1996 г., Латвия в 1997 г., а Белоруссия в 1998 г. - присоединились к Конвенции. Следующие страны в свое время подписали, но пока не ратифицировали Конвенцию: Бельгия, Гана, Гвинея, Марокко, США, Танзания, Филиппины, Финляндия и Чехословакия.
Неспешное расширение круга государств-участников Конвенции (пока их только 8) - обычное явление для международных документов подобного рода. Многие страны, имеющие развитое внутреннее законодательство по лизингу, вынуждены проводить детальный анализ соответствия этого законодательства нормам Конвенции и при необходимости вносить в него поправки. Действует и фактор различной заинтересованности стран - в силу их неодинаковой вовлеченности в операции международного лизинга, наличия у отдельных стран уже наработанной практики международных лизинговых сделок и др.
Основная цель, которую ставили перед собой разработчики Конвенции - унификация правового регулирования отношений, возникающих в связи с осуществлением сделок международного финансового лизинга. Конвенция о лизинге не затрагивает узких финансовых и иных сугубо практических аспектов лизинговых сделок. Она скорее представляет собой их общетеоретическую базу.
Несмотря на относительную краткость, Конвенция о лизинге является весьма сложным юридическим документом. Рядом своих положений и формулировок она связана с Конвенцией ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г. и Конвенцией о представительстве при международной купле-продаже товаров, подписанной в Женеве в 1983 г. Конвенция “состыковывает” нормы систем англосаксонского и континентального права, учитывает интересы как лизинговых компаний, так и компаний-пользователей.
Данная Конвенция создает свод наиболее общих правил регулирования лизинговых сделок, который может дополняться сторонами сделки с учетом конкретных условий. Конвенция допускает возможность неприменения ее положений в целом в случае согласия на это каждой из сторон договора поставки и договора лизинга. Она также содержит диспозитивную норму, позволяющую сторонам отступать от тех или иных положений Конвенции, кроме специально оговоренных по тексту.
Для лучшего понимания содержания Конвенции важно иметь представление о мотивах, которыми руководствовались ее разработчики.
Авторы Конвенции о лизинге исходили из того, что финансовый лизинг - это институт “особого рода” (“sui generis”), сочетающий в себе элементы договора передачи оборудования во временное пользование, договора купли-продажи, а также договора “условной продажи”.
Они обращали внимание на центральную роль, которую играет в трехсторонней лизинговой сделке пользователь, - он самостоятельно выбирает оборудование и поставщика. Лизингодатель же выступает в качестве только номинального собственника этого оборудования и имеет в сделке чисто финансовую заинтересованность - обеспечение должного возврата на вложенные им средства.
Специалисты, разрабатывавшие Конвенцию, также указывали на близкое соответствие периода, на который заключается договор между лизингодателем и пользователем, сроку полной амортизации оборудования, что подтверждает финансовую, а не какой-либо иную, роль лизингодателя.
Рассмотрим кратко основные положения Оттавской конвенции.
Данный документ содержит преамбулу и три главы: “Сфера применения и общие положения”, “Права и обязанности сторон”, “Заключительные положения”. Всего в нем 25 статей.
Конвенция касается тех сделок финансового лизинга, при которых предприятия лизингодателя и пользователя находятся в разных странах. Местонахождение лизингодателя и пользователя, а не поставщика и пользователя, было выбрано определяющим при решении вопроса, носит ли трехсторонняя лизинговая сделка международный характер, поскольку договор лизинга является ее наиболее важной составляющей частью.
Конвенция дает описание сделки финансового лизинга (ст.1), базирующееся на определении, принятом Европейской федерацией ассоциаций лизинговых компаний в 1977 г.
В связи с тем, что в одних странах включение в договор лизинга опциона на покупку оборудования необязательно, в других - обязательно, а в третьих - заставляет квалифицировать его как договор “аренды-продажи” или “условной продажи”, было согласовано, что Конвенция применяется “независимо от того, есть ли у арендатора или приобретет или нет арендатор впоследствии право купить оборудование или продолжить пользоваться им на условиях лизинга в последующий период” (ст.1).
Сделки финансового лизинга на недвижимость (“real estate”) и на оборудование, предназначенное для личных, семейных или домашних целей, не регулируются Оттавской конвенцией.
Недвижимость не была включена в сферу регулирования Оттавской конвенцией главным образом по двум причинам: относительно малой доли сделок с недвижимостью в операциях международного финансового лизинга и трудностей в их международной унификации. Упоминание в ст.4 Конвенции “земельного участка” относится к лизингу крупного оборудования, которое может стать “принадлежностью земельного участка” или быть “присоединено к земельному участку”.
Под действие данного юридического документа, по определению, не подпадают оперативный лизинг и краткосрочная аренда (“renting”). При этом, однако, следует учитывать существующую в ряде случаев нечеткость границ между оперативным и финансовым лизингом и обращать внимание не столько на используемое название, сколько на содержание сделки. Это замечание, в частности, относится к некоторым сделкам “оперативного” лизинга самолетов.
Конвенция также не касается возвратного лизинга (“sale and lease-back”), практикуемого в первую очередь в операциях с недвижимостью. В сделках возвратного лизинга не 3 и более, а 2 стороны.
Важно, что действие Конвенции распространяется на сублизинг и лизинг с высокой долей заемных средств, или акционерный лизинг (“leverage leasing”). Сублизингу посвящена ст.2, а акционерному лизингу, отличительной чертой которого является участие в финансировании лизинговой операции совместно с лизингодателем еще нескольких сторон, - ст.14.
В процессе согласования текста Конвенции не раз вставал вопрос о целесообразности включения в нее специальных положений о сделках с наиболее традиционными формами передаваемого в международный лизинг оборудования: самолетами (и отдельно - авиационными двигателями), судами и подвижным составом. В окончательном тексте они упоминаются как таковые только в части ст.7, касающейся применимого права, подпадая в других статьях под категорию средств производства (“capital goods”).
Разработчики Оттавской конвенции хотели распространить ее действие на сублизинг, поэтому в той же ст.7 по отношению к лизингодателю употребляется термин “вещные права” (“real rights”), а не “права собственности” (“title”).
Статья 7 регулирует права лизингодателя на переданное в лизинг оборудование по отношению к “доверительному собственнику при банкротстве” лизингополучателя и кредиторам лизингополучателя в случае банкротства последнего. Она указывает, что если по применимому праву указанные права лизингодателя действуют только при соблюдении им норм о публичном уведомлении (“public notice”), то эти права будут действительными лишь при соблюдении таких норм, и определяет применимое право по различным категориям оборудования (государства регистрации оборудования, государства местонахождения основного коммерческого предприятия пользователя или государства местонахождения оборудования).
Формулировки ст.7 в том виде, в котором они вошли в текст Конвенции, были выработаны в ходе сложных дискуссий между представителями систем англосаксонского и континентального права, в особенности по вопросу об оповещении третьих лиц о действительном собственнике оборудования. Последнее весьма важно при банкротствах лизингополучателя и при продаже им оборудования добросовестному покупателю. Получился несколько “урезанный” вариант, отражающий ситуации с банкротствами, но оставляющий регулирование случаев неправомерного отчуждения оборудования третьим лицам за национальными законодательствами.
В п.1 ст.8 зафиксировано одно из ключевых положений Конвенции - об освобождении лизингодателя-собственника оборудования от ответственности за ущерб или убытки, причиненные этим оборудованием лизингополучателю или третьим лицам. Исключение составляют случаи, когда лизингополучатель “полагался на опыт и суждение лизингодателя, и вследствие вмешательства последнего в выбор поставщика или спецификаций оборудования”.
Данное положение логически вытекает из отмечавшихся выше самостоятельной роли пользователя при выборе оборудования и поставщика и, как правило, не более, чем только финансовой роли в сделке лизингодателя.
Пункт 2 ст.8 определяет обязанности лизингодателя по обеспечению пользователю “спокойного владения” оборудованием. Из него следует, что лизингодатель несет ответственность за нарушение “спокойного владения” тогда, когда лицо, предъявляющее требования в отношении оборудования и доказывающее свое преимущественное право, действует по уполномочию суда. Существенно, что п.3 этой статьи не позволяет сторонам договора о лизинге отступать от положений п.2 “постольку, поскольку преимущественный титул, право или претензия являются результатом умышленного действия, грубой небрежности или упущения лизингодателя”.
Пункт 3 ст.8 в процессе согласования текста Конвенции вызывал большие споры. Дело в том, что в национальных законодательствах стран “общего права” и континентального права разнится “планка” ответственности лизингодателя за нарушение обязательств умышленно или по небрежности (во многих странах второй группы она несколько выше). Помимо этого, страны, имеющие крупные лизинговые компании, активно действующие на международных рынках (США, Великобритания, Япония), в определенной мере отстаивали и их интересы. А страны, больше экспортирующие, чем импортирующие оборудование по схеме лизинга, стремились в первую очередь учесть интересы компаний-пользователей.
Выражением достигнутого “баланса интересов” стало включение в текст Конвенции дополнительной ст.20, позволяющей государству-участнику заменить положения п.3 ст.8 положениями своего внутреннего права, “если его внутреннее право не разрешает лизингодателю исключать свою ответственность за нарушение обязательств умышленно или по небрежности” (в отличие от “грубой небрежности”).
Соответствующую замену п.3 ст.8 произвела при ратификации Конвенции в 1991 г. Франция. То же самое, с учетом положений ст.401 Гражданского кодекса РФ “Основания ответственности за нарушение обязательств”, сделала и Россия. Федеральным законом о присоединении к Конвенции предусмотрено заявление о том, что Российская Федерация вместо положений п.3 ст.8 будет применять нормы своего гражданского законодательства.
Другим важнейшим положением Конвенции, развивающим п.1 ст.8, является распространение обязанностей поставщика по договору поставки и в отношении лизингополучателя, как если бы последний был стороной такого договора, а оборудование поставлялось непосредственно ему (ст.10). Таким образом, Конвенция позволяет пользователю непосредственно обращаться с претензиями по оборудованию к поставщику. Поставщик, необходимо отметить, согласно определению сделки финансового лизинга, данному в ст.2, заранее осведомлен о том, что оборудование приобретается у него для передачи по договору лизинга пользователю.
В конструкцию оси “поставщик-пользователь”, выстраиваемую Оттавской конвенцией, входят еще две нормы, содержащиеся в ст.10: поставщик не несет ответственности одновременно перед лизингодателем и пользователем за один и тот же ущерб, пользователь не вправе прекратить действие договора поставки или аннулировать договор поставки без согласия лизингодателя.
Статья 12 наделяет пользователя средствами правовой защиты и для случаев ненадлежащего исполнения своих обязательств лизингодателем. Среди них: право отказаться от оборудования или расторгнуть договор лизинга, приостановить периодические платежи, получить обратно при расторжении договора лизинга ранее выплаченные суммы за вычетом стоимости тех выгод, которые пользователь извлек из оборудования.
Статья 13, с другой стороны, ограждает интересы лизингодателя. При нарушении договора пользователем лизингодатель может потребовать причитающиеся ему невыплаченные платежи с начислением процентов и убытков. А если это нарушение является “существенным”, то и большего, вплоть до расторжения договора лизинга, восстановления владения оборудованием и “возмещения убытков в таких суммах, которые поставили бы лизингодателя в положение, в котором он находился бы при выполнении пользователем договора лизинга в соответствии с его условиями”.
Статьи 15-25, составляющие заключительные положения Конвенции, в значительной мере совпадают с соответствующими положениями других международных конвенций.
Конвенция вступает в силу для присоединяющихся стран в первый день месяца, следующего после истечения шести месяцев с даты сдачи на хранение депозитарию (Правительству Канады) документа о присоединении.
Анализ Конвенции УНИДРУА о международном финансовом лизинге показывает, что она не противоречит российскому законодательству. Вместе с тем, Оттавская конвенция содержит более подробное регулирование лизинговой деятельности, чем Гражданский кодекс РФ. В частности, Конвенцией регулируются вопросы сублизинга (ст.2), правоотношения “доверительного собственника” и лизингодателя при банкротстве пользователя (ст.7), вопросы освобождения лизингодателя от ответственности перед третьими лицами за вред, причиненный им оборудованием (ст.8), обязанность пользователя проявлять заботу по поддержанию оборудования в надлежащем состоянии (ст.9), некоторые вопросы ответственности пользователя перед лизингодателем и лизингодателя перед пользователем (ст.12 и 13) и др.
Эти положения Конвенции могут быть учтены в дальнейшем при разработке новых актов в рамках российского “лизингового” законодательства (частично это уже сделано в Федеральном законе “О лизинге” № 164-ФЗ от 29.10.1998 г.).
Завершая комментарий к Конвенции о лизинге, коснемся отдельных аспектов ее перевода на русский язык.
Параграф 6 Главы 34 “Аренда” части второй Гражданского кодекса РФ, описывающий сделки, именуемые в англоязычных странах как “financial leasing” (“финансовый лизинг”), носит название “Финансовая аренда (лизинг)”. Из названия параграфа, строго говоря, следует, что “финансовая аренда” и “лизинг” - одно и то же. Очевидно, имеется в виду т.н. “подлинный лизинг”. Между тем, “лизинг” в практике зарубежных стран - широкое понятие и бывает различных видов: например, “финансовый”, “оперативный”, “акционерный”. Поэтому, чтобы избежать искажений, название Конвенции было переведено: “Конвенция УНИДРУА о международном финансовом лизинге” (как и звучит в английском варианте), а не “Конвенция УНИДРУА о международной финансовой аренде (лизинге)”.
В настоящее время лизинг все более отдаляется от арендных отношений, оформляясь как самостоятельный институт в праве. Об этом говорится и в преамбуле Конвенции: “правовые нормы, регулирующие традиционный договор аренды, нуждаются в адаптации к самостоятельным трехсторонним отношениям, возникающим из сделки финансового лизинга”. Данный факт - еще один аргумент в пользу правомерности использования в российских документах термина “лизинг” и его производных.
Тем не менее, учитывая терминологию ГК РФ и во избежание сложностей при прохождении проекта соответствующего федерального закона через Госдуму, встречающиеся неоднократно по тексту Конвенции термины “lessor” и “lessee” переведены в официальном русском варианте (в отличие от настоящего Комментария) как “арендодатель” и “арендатор”, а не как ставшие употребительными в нашей стране “лизингодатель” и “лизингополучатель” (“пользователь”).
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ЛИЗИНГОВЫХ ОТНОШЕНИЙ ПО РОССИЙСКОМУ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ И КОНВЕНЦИИ УНИДРУА «О МЕЖДУНАРОДНОМ
ФИНАНСОВОМ ЛИЗИНГЕ»
А.С. Куркова, магистрант
«Самарский национальный исследовательский университет им. академика С.П. Королева» (Россия, г. Самара)
Аннотация. В данной статье проанализировано правовое регулирование лизинговых отношений в российском законодательстве и международной Конвенции УНИДРУА и внесены предложения по совершенствованию национального законодательства РФ.
Ключевые слова: лизинг, международное право, российское право, лизинговые сделки, конвенции, страны-участники.
Россия нуждается в укреплении своего положения на мировом экономическом рынке за счет внутренних ресурсов, научных разработок и собственного производства, создавая конкурентоспособные товары внутри страны.
Для подобных инноваций в промышленности России необходимо помимо развития инфраструктуры в стране, в том числе привлечение иностранных инвестиций, заграничного оборудования и т.д.
Лизинг в современном мире позволяет предпринимателям получать не денежные займы, с последующим поиском необходимых товаров и ресурсов, а уже непосредственно готовые средства производства, подобранные самим предпринимателем под его требования и потребности, при этом сокращая его время на поиски данных товаров и предоставляя их в экономичном для него финансовом варианте.
На данном этапе развития России лизинг является одной из наиболее удобных форм привлечения инвестиций в экономику. Именно поэтому исследование лизинговых отношений имеет большую значимость для дальнейшего развития страны.
Рассматриваемые отношения на национальном уровне регулируются:
Гражданским кодексом РФ (часть вторая) от 26.01.1996 № 14-ФЗ (ред. от 05.12.2017), причем стоит учитывать, что лизинг является одной из форм аренды, поэтому к данным отношениям
применяются все общие положения 34 главы ГК «Общие положения об аренде», если иное не указано в правовых актах о лизинге;
Федеральным законом «О финансовой аренде (лизинге)» от 29.01.2002 N 10-ФЗ
В норме ст. 2 Федерального закона от 29.01.2002 N 10-ФЗ «О финансовой аренде (лизинге)», закреплено понятие лизинговой деятельности, которая представляет собой вид инвестиционной деятельности по приобретению имущества и передаче его в лизинг.
Таким образом, из указанного определения прямо следует, что лизинг понимается законодателем, как предпринимательская деятельность, предоставляющая своего рода инвестирование финансовых средств для приобретения движимого и недвижимого имущества в собственность и в дальнейшем передачу его в специфическую аренду с дальнейшей возможностью полного выкупа стороной лизингополучателя.
Как уже отмечалось, лизинг является формой аренды, но, вместе с тем, в сравнении с обычной арендой - это своего рода долгосрочное кредитование, денежные погашения, которого определяются при помощи определенного между лизингодателем и лизингополучателем договора.
Важнейшим международным актом, посвященным регулированию лизинговых операций, является Оттавская Конвенция «О международном финансовом
лизинге» 1988 г., разработанная Международным институтом по унификации частного права УНИДРУА (далее -Оттавская Конвенция 1988 г., или Конвенция). Россия присоединилась к Конвенции, на основании Федерального закона от 8 февраля 1998 г. ФЗ № 16 «О присоединении Российской Федерации к Конвенции УНИДРУА «О международном финансовом лизинге».
Основной идеей Конвенции, указанной в преамбуле, является необходимость увеличения спроса на использование лизинга на межгосударственном уровне.
Ст.3 Оттавской Конвенции «О международном финансовом лизинге» указывает, что документ подлежит применению, если лизингодатель и лизингополучатель находятся в странах-участницах Конвенции или если договоры лизинга и поставки предмета лизинга регулируются правом одной из стран - участниц Конвенции. Однако даже при наличии условий применение данного акта может быть исключено, если стороны условились об этом в своем соглашении.
Предметом сделки при этом, согласно п.4, ст.1 Конвенции является любое оборудование, за исключением, используемого для личных, семейных и домашних целей (п.4 ст.2 Конвенции). В то же время предмет регулирования Федерального закона "О финансовой аренде (лизинге)" несколько шире и определен в п.1, ст.3 следующим образом: предметом лизингового договора могут быть любые непотребляемые вещи, в том числе предприятия и другие имущественные комплексы, здания, сооружения, оборудование, транспортные средства и другое движимое и недвижимое имущество, при этом, земельные участки и другие природные объекты предметом лизинга быть не могут.
1. В первую очередь, в российском законодательстве отсутствует понятие и правовое регулирование возвратного лизинга - лизинг, при котором лизингополучатель является одновременно и
поставщиком оборудования, передаваемого в лизинг.
Нельзя не отметить, что ранее ФЗ "О финансовой аренде (лизинге)" № 164-ФЗ ст.7 п.2, п.7 закрепляли виды и формы лизинга, в том числе возвратный, но законом N 10-ФЗ были исключены.
Возвратный лизинг эффективен в предпринимательстве и экономическом плане, т.к. он дает предприятию, испытывающему финансовые трудности для производственной деятельности и имеющему в собственности оборудование для производства, продать свое имущество лизинговой компании, получив необходимый для развития денежный эквивалент, но, при этом, данная компания сдает его в лизинг этому же предприятию.
Таким образом, у лизингополучателя появляются необходимые средства, которые он может направить, на пополнение оборотных средств и по - прежнему остается оборудование для реализации производственной деятельности, при этом после погашения лизинговых выплат возможно право выкупа оборудования, восстанавливая на него право собственности. По данной схеме в лизинг можно сдавать и целые предприятия, а поставщик и лизингополучатель являются одним и тем же юридическим лицом.
2. Продолжая сравнительный анализ положений Оттавской Конвенции и национального законодательства РФ последнее никак не ограничивает срок сдачи имущества в аренду (лизинг). Срок действия лизингового договора при этом полностью отдается на усмотрение сторон. Таким образом, возникает проблема необходимости разграничения договора лизинга от маскируемых под него (либо с целью получения определенных льгот, либо для ухода от реальной суммы налогообложения при сделках купли-продажи).
В п.2-3, ст.1 Конвенции закреплена неразрывная связь двух договоров - договора купли-продажи и договора лизинга. Таким образом, общая сумма лизинговых платежей и срок действия договора определяется с учетом амортизации всей или значительной части стоимости оборудования.
Это дает более определенные сроки действия договора и устанавливает точные временные рамки к окончанию выплат и возможности выкупа оборудования.
3. В российском законодательстве отсутствуют положения, регулирующие возможность лизингополучателю частично брать на себя финансовые риски и затраты на оборудование и ведение сделки, разделяя их с лизингодателем и при этом для сохранения и преумножения своего основного капитала передавать предмет лизинга от одного лизингополучателя к другому[.
4. Следующим отличием является то, что Конвенция освобождает лизингодателя от ответственности перед лизингополучателем за сохранность оборудования в связи с ущербом, причиненным лизингополучателю в результате его доверия к квалификации и решению лизингодателя в выборе поставщика или оборудования. Лизингодатель освобождается также от ответственности перед третьими лицами за причинение оборудованием, эксплуатируемым лизингополучателем, вреда жизни, здоровью или имуществу третьих лиц (п.1 ст.8).
В свою очередь в Законе "О финансовой аренде (лизинге)" (п.2 ст.10): лизингополучатель вправе предъявлять непосредственно продавцу предмета лизинга требования к качеству и комплектности, срокам исполнения обязательств. Вместе с тем, мера ответственности за поставку недоброкачественно-
ществлял выбор продавца и имущества (лизингодатель или лизингополучатель) и от значительности недостатков имущества.
Таким образом Федеральный закон «О финансовой аренде (лизинге)» на наш взгляд, представляется логично продуманным, т.к. ответственность за поставку некачественного оборудования несет сторона, которая выбирала данного поставщика и данный момент четко указан в законодательстве.
По результатам исследования можно сделать вывод о том, что существует необходимость принятия дополнительных законодательных актов в области регулирования лизинговых операций (в частности, внесение изменений в ГК РФ в соответствии с международными понятиями финансового лизинга).
Также по-нашему мнению необходимо совершенствовать законодательство путем включения в него положений, посвященных возвратному лизингу, т.к. это один из немаловажных и нужных видов лизинга, который должен полностью и всесторонне регулироваться нормами российского права.
В заключение стоит отметить, что в условиях растущих потребностей и сложившейся макроэкономической ситуации, лизинг как инвестиционный инструмент необходимо продолжать усиленно внедрять на территории России и его дальнейшее развитие сможет помочь выходу страны из кризисной ситуации.
го имущества зависит от того, кто осу-
Библиографический список
1. Федеральный закон от от 29 января 2002 г. N 10-ФЗ «О финансовой аренде (лизинге)» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. N 5. ст. 376.
2. Федеральный закон от 8 февраля 1998 г. N 16-ФЗ «О присоединении Российской Федерации к Конвенции УНИДРУА «О международном финансовом лизинге» // Текст ФЗ опубликован в «Российской газете» от 12 февраля 1998 г. №27, в Собрании законодательства Российской Федерации от 16 февраля 1998 г. №7, ст. 787
3. Конвенция УНИДРУА «О международном финансовом лизинге" (Заключена в Оттаве 28.05.1988) // Ее официальный текст - см.: URL: unidroit.org/english/conventio ns/19881easing/1988leasing-e.htm (англ.); русские переводы напечатаны во множестве разнообразных изданий - см., например: Журнал международного частного права. СПБ.. 1995. № 3. С. 47-57, в кн. Н. Г. Вилковой (с. 488-500), в сб. Дмитриевой и Филимоновой (с. 209-215), а также на сайтах: URL: miripravo. ти/, URL: tks.ru/jur/0010000006, URL: businesspravo.ru/ Docum/DocumShow_DocumID_33707.html и др.
4. Дюжева П.М. Обзор и оценка системы правового обеспечения лизинга // Вестник СамГУПС №6(18), Том 2, 2009г.
COMPARATIVE ANALYSIS OF LEGAL REGULATION OF LEASING RELATIONS ON RUSSIAN LEGISLATION AND UNIDROIT CONVENTION "ON INTERNATIONAL FINANCIAL LEASING"
A.S. Kurkova, graduate student Samara university (Russia, Samara)
Abstract. This article analyzes the legal regulation of leasing relations in the Russian legislation and the UNIDROIT International Convention and makes suggestions for improving the national legislation of the Russian Federation.
Keywords: leasing, international law, Russian law, leasing transactions, conventions, participating countries.
Этот международный акт – в отличии от предыдущего – в нашей стране очень хорошо известен. Настолько, что – как я уже упоминал об этом в своей первой Лекции – информация о его существовании сообщается уже в общем курсе гражданского права. Объяснение этому – логичное, но, увы, не рациональное: просто случилось так, что немногим более 15 лет назад именно эта Конвенция стала образцом для разработки одного из наших национальных законодательных актов по чрезвычайно конъюнктурной (на тот момент) тематике – Федерального закона от 29 октября 1998 г. № 164-ФЗ "О финансовой аренде (лизинге)". Закон этот получил у нас прискорбную известность – не столько как акт, действительно нужный и полезный, сколько как отписка, принятая "для галочки", во имя отработки выделенных для этой цели денег.
Полное наименование рассматриваемого документа – Конвенция УНИДРУА о международном финансовом лизинге ; подписана она была в Оттаве 28 мая 1988 г. и вступила в силу с 1 мая 1995 г. (после получения трех ратификационных грамот – от Италии, Нигерии и Франции); для Российской Федерации – с 1 января 1999 г. Участники (помимо названных стран) – Беларусь, Венгрия, Латвия, Панама, Узбекистан, Украина. Конвенции этой – как документу, юридически обязательному для Российской Федерации и документу, положения которого воплотились в ГК РФ и отчасти в Законе о лизинге – посвящена обширная литература на русском языке . Для целей коммерческого (торгового) права наиболее интересны нормы Конвенции, трактующие о юридических отношениях, возникающих в ходе осуществления и в результате покупки (продажи) известного предмета (товара) для целей его сдачи в лизинг.
Разработка Конвенции велась с 1975 г.; ее ход получил подробное описание в 49 (!) актах соответствующей Комиссии и сам по себе может быть предметом любопытного изучения. Значение данной Конвенции – по единодушному мнению, выраженному, например, Н. Г. Вилковой – "...состоит в том, что она создает единый правовой режим для одного из сложнейших видов...отношений" . Действительно, взгляд на лизинговые сделки нельзя назвать единым, поскольку различные правовые системы и традиции предопределяли различную расстановку акцентов в этой многоходовой операции, что, собственно, можно увидеть на примере как только что упомянутых актов Комиссии УНИДРУА, так и нашей отечественной литературы. Так, авторы комментариев к ГК РФ и учебников по гражданскому праву выставляют на первое место арендную составляющую лизинга, экономисты – куплю-продажу, а финансисты и банкиры – лизинг-кредитование: в конце концов лизинг-то – он же не просто "лизинг" – он же "финансовый лизинг"!
Основные содержательные моменты Конвенции получили отражение в нормах ст. 665–670, составивших § 6 гл. 34 ГК РФ. С точки зрения Конвенции сделка (точнее сказать – операция) финансового лизинга предполагает заключение одним лицом, именуемым лизингодателем, двух взаимосвязанных сделок – (а) договора купли-продажи с третьим лицом, "...по которому лизингополучатель приобретает комплект машин, средства производства или иное оборудование (оборудование) на условиях, одобренных лизингополучателем", и (b) договора лизинга с лизингополучателем, "...по которому предоставляет лизингополучателю право использовать оборудование за арендную плату" (п. 1 ст. 1 Конвенции; ср. со ст. 665 ГК РФ).
Взаимная связь двух данных сделок, благодаря которой они складываются в единую операцию, выражается в том, что, с одной стороны, продавец товара по договору купли-продажи предупреждается о том, что товар приобретается у него не для чего-нибудь, а именно для сдачи в лизинг и, следовательно, в будущем – как при передаче товара, так и при решении вопросов его надлежащего качества – продавцу придется иметь дело не столько с покупателем товара, сколько с лизингополучателем – теоретически, посторонним договору лицом, но практически – именно с тем, без кого купли-продажи бы и не было (см. об этом подп. "b" п. 2 ст. 1, ст. 8, 10, 12 Конвенции и ст. 667–670 ГК РФ). С другой стороны, лизингополучатель – это не вполне арендатор, которому всеравно, откуда его контрагент-арендодатель возьмет имущество, чтобы сдать его в аренду. Лизингополучатель точно знает, что у лизингодателя необходимой вещи нет, что ее нужно купить и, более того, одобряет условия такой покупки, а также кандидатуру продавца (подп, "а" п. 2 ст. 1 Конвенции; ст. 665 ГК РФ). Лизингодатель, приобретший предмет лизинга в соответствии с указаниями лизингополучателя, вправе рассчитывать на то, что последний либо возьмет этот предмет в аренду на согласованных условиях, либо выкупит его, возместив все убытки, причиненные подготовкой лизингодателя к лизинговой операции (ст. 13 Конвенции).
Конвенцией регулируются отношения международного финансового лизинга. Понятие международного финансового лизинга дается в п. 1 ст. 3 Конвенции, причем, что весьма любопытно, дается альтернативным образом. Конвенция применяется либо тогда, когда "..лизингодатель и лизингополучатель имеют места своей деятельности в различных государствах" и при этом (вариант а) либо "...эти государства и государство, в котором поставщик имеет место своей деятельности, являются Договаривающимися государствами" , либо (вариант b) "...как соглашение поставки, так и лизинговое соглашение регулируются правом Договаривающегося государства" . В последнем случае, следовательно, неважно, чтобы все участники лизинговой операции действовали в договаривающихся государствах – достаточно соблюдения общего требования разных государств для лизингодателя и лизингополучателя. Будут ли они при этом относиться к числу государств-участников Конвенции, значения не имеет – главное, чтобы и к договору купли-продажи, и к договору лизинга подлежало бы применение права любого из государств-участников.
В Конвенции имеется ряд правил, не нашедших отражения в ГК РФ, и правил, Кодексу не соответствующих. Таковы, в частности, нормы: (а) п. 2 ст. 1 – о том, что размер лизинговых платежей должен рассчитываться так, "...чтобы учесть, в частности, амортизацию всей или существенной части стоимости оборудования", т.е. таким образом, чтобы с внесением последнего платежа происходило бы внесение всей остаточной стоимости предмета лизинга и последний мог бы перейти в собственность лизингополучателя (см. п. 3 ст. 1, п. 2 ст. 9 Конвенции) – в Кодексе же об этом нет ни слова; (b) определяющие, что предметом лизинга по Конвенции может быть только "оборудование", в то время как по ст. 666 ГК РФ – "любая непотребляемая вещь, кроме земельных участков и других природных объектов"; (с) ст. 2 Конвенции, которая распространяет ее положения о правах и обязанностях лизингополучателя не только на непосредственного контрагента лизингодателя, но и на каждого из последующих лизингополучателей, т.е. на лиц, получивших оборудование в сублизинг, в то время как ГК РФ ни о сублизинге, ни о возможности применения в данном случае норм о субаренде не упоминает; (d) п. 1 ст. 9 Конвенции, предписывающего лизингополучателю "...надлежаще заботиться об оборудовании, использовать его надлежащим образом и содержать его в том состоянии, в котором оно было получено", и напоминающего о том, что "...вопросы... износа и любых модификаций оборудований согласовываются сторонами"; (е) ст. 14 Конвенции, определяющей возможности сторон договора лизинга по распоряжению принадлежащими им правами, в том смысле, что лизингодатель вправе это сделать всегда, оставаясь ответственным за исполнение обязанностей (п. 1), а лизингополучатель, напротив, "...только с согласия лизингодателя и учитывая права третьих сторон" (п. 2).
Ничего особенно страшного в таких различиях, разумеется, нет – ведь Конвенция касается не всякого финансового лизинга, а только международного; кроме того, ее положения носят в основном диспозитивный характер (ст. 5) . Конечно, если к тем или иным международным лизинговым сделкам будет применяться право РФ, то положения Конвенции как международного договора, входящего в правовую систему РФ, будут превалировать над нормами ГК.
Насколько хорошо Вы усвоили материал? (вопросы для самопроверки) В результате изучения Лекции 6 Вы должны уметь ответить на следующие вопросы: (1) по каким критериям классифицируются международные договоры – источники международного торгового права? какие классификации при применении этих критериев получаются? (2) что такое статус международного договора? какой бывает этот самый "статус", почему о нем важно знать и где получить необходимую на сей счет информацию? (3) можно ли отличить международные договоры материального, коллизионного и процессуального содержания по их наименованиям и если да, то как? (4) как можно было бы охарактеризовать круг международных договоров – источников международного торгового права с точки зрения системного подхода? (5) каковы назначение, сфера применения, круг участников, статус и основные положения Конвенции ООН об использовании электронных сообщений в международной торговле (Конвенции 23 ноября 2005 г.)? наименование какой еще организации (кроме ООН) можно было бы отразить в названии Конвенции? почему? (6) каковы назначение, сфера применения, круг участников, статус и основные положения Конвенции УНИДРУА о международном финансовом лизинге (Конвенции 28 мая 1988 г.)? почему она называется "Конвенцией УНИДРУА"?
Задания на дальнейшее углубление приобретенных знаний. По изучении Лекции 6 представлялось бы полезным, чтобы Вы выполнили следующее: (1) составили (пользуясь указанным в тексте Лекции источниками) перечень тех международных договоров, которые следовало признать источниками международного торгового права (особо выделив в них те, в которых принимает участие Российская Федерация), после чего самостоятельно проверили полноту и правильность его составления по материалам следующих Лекций (с 7-й по 12-ю); (2) написали эссе на 1000 слов на тему "Почему в курсе международного торгового права нужно изучать нс только действующие международные договоры с участием Российской Федерации, но также и договоры, уже не действующие, договоры, в силу не вступившие, а также договоры, в которых Российская Федерация участия не принимает?"; (3) на занятиях в течение 15–20 минут обсудили с товарищами и преподавателем вопрос о том, почему далеко не все области права, регулирующего международную торговлю, унифицированы с помощью международных договоров и оказывает ли это обстоятельство благотворное (или, наоборот, вредное) влияние на международное торговое право? (4) составили письменный перечень основных сходств и различий между положениями Конвенции УНИДРУА о международном финансовом лизинге и российского лизингового законодательства. Вилкова Н. Г. Указ. соч. С. 181.
лизин сделка международный спор
8 февраля 1998 г. принят Федеральный закон «О присоединении Российской Федерации к конвенции УНИДРУА «О международном финансовом лизинге» № 16-ФЗ. Конвенция «О международном финансовом лизинге» была разработана в Международном институте по унификации частного права (УНИДРУА) и принята в 1988 г. на дипломатической конференции в Оттаве, в которой участвовало 55 стран. Конвенция представляет собой важный акт международного частного права, содержащий коллизионные нормы, призванные определить применимое право в отношениях по международному лизингу, а также четкое определение этого института, общие права и обязанности участников сделки.
Россия присоединилась к Конвенции с заявлением о том, что “вместо положений п. 3 ст. 8 Конвенции она будет применять нормы своего гражданского законодательства”. Право на такого рода заявление предусмотрено ст. 20 Конвенции, а его необходимость вызвана тем, что у России несколько по-иному и в целом строже, чем это предусмотрено п. 3 ст. 8 Конвенции, регулируется ответственность лизингодателя в отношении сохранности оборудования, в отношении ответственности перед третьими сторонами за смерть, причинение телесных повреждений или ущерба собственности, причиненных оборудованием, при наличии умысла или неосторожности лизингодателя. Имеется в виду прежде всего ст. 401 Гражданского кодекса Российской Федерации, которая устанавливает основания ответственности за нарушение обязательств. Сделанным заявлением, по сути, дополнительно ограждаются интересы отечественных лизингополучателей.
Интересы России в присоединении к этой Конвенции состоят в том, что такой документ является ориентиром для разработчиков внутреннего лизингового законодательства, так как присоединение к международному договору предполагает приведение национального законодательства в соответствие с положениями этого договора.
В преамбуле формулируется цель данной Конвенции - устранение имеющихся юридических препятствий на пути международного финансового лизинга, адаптация традиционных двусторонних договоров аренды к трехсторонним и самое главное - установление единообразных норм, регулирующих правовые взаимоотношения всех участников лизинговой сделки.
Важно отметить, что действие Конвенции распространяется только на лизинг оборудования и не касается недвижимого имущества.
Конвенция определила характеристики договора международного лизинга и сферу приложения содержащихся в нем норм. Правила, закрепленные в конвенции, применяются к таким договорам финансовой аренды, стороны которых имеют места своей деятельности в разных государствах, а сама сделка связана со странами - участниками конвенции хотя бы по одному из следующих факторов:
- а) страны места деятельности сторон договора лизинга или продавца соответствующего оборудования являются участниками конвенции;
- б) договоры лизинга и поставки подчиняются праву государства, подписавшего конвенцию (п. 1 ст. 3).
Конвенция определяет международный финансовый лизинг как сделку, где арендодатель по спецификации арендатора заключает договор поставки с третьей стороной (поставщиком), в соответствии с которым арендодатель приобретает комплектное оборудование, средства производства или иное оборудование на условиях, одобренных арендатором в той мере, в какой они затрагивают его интересы, и заключает договор с арендатором, предоставляя ему право использовать оборудование взамен на выплату периодических платежей (подпункты «а» и «б» п. 1 ст. 1).
Важными характеристиками международного лизинга являются:
- - самостоятельность арендатора в выборе оборудования и его поставщика;
- - необходимость уведомления поставщика о том, что имущество у него приобретается с целью сдачи его в аренду;
- - арендные платежи за лизинговое имущество рассчитываются с учетом амортизации всей или существенной части его стоимости.
По конвенции последующее приобретение арендатором арендованного оборудования не является непременным условием договора лизинга. Конвенция освобождает арендодателя от всякой ответственности перед арендатором в отношении оборудования, кроме случаев, когда тому причинены убытки вследствие того, что активную роль в выборе оборудования и поставщика играл именно арендодатель (ст. 8).
Арендатору вменено в обязанность проявлять надлежащую заботу об арендованном имуществе и поддерживать его в нормальном состоянии с учетом износа (ст. 9).
Установлено, что обязанности поставщика по договору поставки распространяются и на арендатора, как если бы он являлся непосредственно стороной этого договора (ст. 10).
Конвенция также определяет последствия непоставки оборудования или поставки его с просрочкой (либо не соответствующего условиям договора). Арендатор в этом случае вправе отказаться от оборудования или расторгнуть договор лизинга. Арендодатель наделен правом исправить свое ненадлежащее выполнение(п. 1 ст. 12).
Арендатор при нарушении им условий договора может быть принужден возместить арендодателю убытки сверх суммы лизинговых платежей, а если эти нарушения признаются существенными, то и к досрочной выплате сумм будущих периодических платежей (ст. 13).
Конвенция установила право арендодателя на передачу своих прав на лизинговое имущество третьим лицам, но при условии, что этот акт не освобождает его от выполнения своих обязательств по договору лизинга. Арендатор в свою очередь имеет право передавать права пользования оборудованием или любые другие свои права по договору лизинга только с согласия арендодателя и при соблюдении прав третьих лиц (ст. 14).
В конвенции закреплена неразрывная связь двух договоров - договора купли-продажи и договора лизинга. При этом пользователь должен одобрить условия первого договора, а поставщик должен знать, для каких целей приобретается оборудование.
Таким образом, как определение, так и требования, по которым сделки могут быть отнесены к международному финансовому лизингу, полностью совпадают с российскими.
Конвенция ограничивает сделки, которые могут подходить под определение международного финансового лизинга. Она исходит из классического лизинга, которому свойственен трехсторонний характер. Поэтому из сферы действия Конвенции исключены сделки, имеющие двусторонний характер. В первую очередь - прямой лизинг, когда лизингодатель и поставщик выступают в одном лице, и возвратный, когда в одном лице совмещены лизингополучатель и поставщик. Действие Конвенции не распространяется также на лизинг гособорудования для личных целей.
Закон (п. 2 ст. 7 ГК РФ) закрепляет приоритет международных договоров России по сравнению с нормами отечественного гражданского законодательства, и поэтому по отношению к договорам международного финансового лизинга должны в полной мере применяться положения конвенции УНИДРУА.
Оттавская конвенция о международном финансовом лизинге 1988.
Важнейшим международным актом, содержащим унифицированное частноправовое регулирование сделок международного лизинга, является Оттавская конвенция о международном финансовом лизинге 1988 г., разработанная под эгидой УНИДРУА (далее - Оттавская конвенция 1988 г., или Конвенция) <1>.
Оттавская конвенция 1988 г. готовилась рабочей группой в рамках UNIDROIT (УНИДРУА) - Международного института по унификации частного права, находящегося в Риме. Римский институт является авторитетнейшим учреждением в сфере унификации международного частного права и специализируется в основном на разработке конвенций и модельных актов, содержащих унифицированные нормы в сфере договорных обязательств.
Работа по подготовке проекта Конвенции началась в 1974 г. Группа, в состав которой вошли авторитетные юристы из разных стран, представители деловых кругов, банков, лизинговых компаний, проанализировала национальные нормативные акты различных стран по регулированию лизинга, материалы судебной и договорной практики, а также подходы к пониманию юридической природы лизинга.
По итогам изучения этих материалов был представлен первоначальный проект единообразных правил, вынесенный на обсуждение на 2-й сессии рабочей группы UNIDROIT, которая проходила в 1979 г. в Риме.
С самого начала авторы проекта исходили из признания лизинга трехсторонней сделкой sui generis, имеющей некоторые общие черты с известными правовыми институтами, например арендой, условной куплей-продажей, поручением, но ни при каких обстоятельствах к ним не сводимой. Попытки «подогнать» лизинг под какой-либо известный правовой институт каждый раз приводили к неразрешимым противоречиям, поскольку такой институт оказывался прокрустовым ложем для лизинга <1>.
В 1980 г. на 3-й сессии рабочей группы был решен вопрос о том, какую сделку лизинга можно считать международной. Критерием «международности» сделки договорились считать местонахождение предприятий - контрагентов лизингодателя и лизингополучателя - в разных странах. Местонахождение поставщика было признано не имеющим квалифицирующего значения.
В 1988 г. в Оттаве состоялась дипломатическая конференция, на которой был представлен проект Конвенции о международном финансовом лизинге. В работе конференции, на которой 26 мая 1988 г. Конвенция была принята, участвовали представители 55 государств, в том числе и СССР. Конвенцию подписали 14 государств <1>. Она вступила в силу 1 мая 1995 г., для России - с 1 января 1999 г. <2>.
Основная идея Конвенции, провозглашенная в преамбуле, состоит в том, чтобы шире поощрять использование лизинга на межгосударственном уровне. Для этого важно устранить определенные правовые препятствия в отношении международного финансового лизинга оборудования, одновременно поддерживая справедливое равновесие между интересами различных сторон сделки.
Составители Конвенции могли бы свободно распределить права и обязанности по сделке между лизингодателем, лизингополучателем и поставщиком на основе беспристрастности, справедливости и коммерческой выгоды, достигнув этим некоего идеального баланса интересов. Однако принятый текст Конвенции во многом отражает сложившуюся практику национального и международного лизинга, в том числе и в этой части. В ином случае практический эффект от Конвенции был бы меньшим.
Среди задач Конвенции - сделать международный финансовый лизинг наиболее доступным. Этот тезис адресован в первую очередь тем странам, компании которых имеют острую потребность в инвестициях, поскольку возможность ввоза лизингового оборудования из-за рубежа во многом обусловлена наличием правовых гарантий для собственности иностранных лизингодателей.
Формулировка преамбулы Конвенции о том, что «правовые нормы, регулирующие традиционный договор аренды, нуждаются в адаптации к самостоятельным трехсторонним отношениям, возникающим из сделки финансового лизинга», - отредактированный в ходе работы над проектом вариант. Сначала на месте слов «нуждаются в адаптации» были слова «не пригодны».
Хотя предыдущая формулировка и в большей мере соответствовала действительному положению дел, замена слов свидетельствовала скорее о нежелании в какой-то степени умалить национальные законодательства, а также поставить под сомнение их соответствие современным потребностям экономического развития.
Необходимость установления единообразных норм хотя бы по существенным аспектам регулирования международного лизинга была очевидна, однако понятно было и то, что унификация всех его аспектов невозможна. Поэтому важнее было выявить основные принципы международного финансового лизинга, сформулировать понятие лизинговой сделки и выявить ее характерные признаки, поскольку учитывалось, что на основе норм Конвенции будет создаваться новое национальное законодательство о лизинге в различных странах, многие из которых не являются участниками Конвенции <1>.
При этом отмечается, что самый значительный недостаток существующих национальных правовых систем, преодолеть который была призвана Конвенция, заключался в «невозможности этих правовых систем признать особую трехстороннюю взаимосвязь, которую привносит с собой финансовый лизинг оборудования» <1>
Так, в России и во многих странах СНГ трехсторонний комплекс лизинговых отношений включает два юридически не связанных договора: договор купли-продажи между поставщиком и лизингодателем и договор аренды (вернее, собственно договор лизинга как разновидности аренды) между лизингодателем и лизингополучателем. Такая конструкция, во-первых, не признает тот факт, что лизингополучатель является предполагаемым пользователем покупаемых товаров и, соответственно, лицом, самым непосредственным образом заинтересованным в выполнении обязательств, возлагаемых на поставщика. Во-вторых, на лизингодателя налагаются ряд обязательств по выполнению операций непосредственно с оборудованием, которые не свойственны его функциям финансиста.
Одной из отправных точек Конвенции является определяющая роль лизингополучателя - он является инициатором всей сделки, выбирает оборудование, поставщика и несет практически все риски собственника, не являясь таковым юридически. Ей корреспондирует иного рода роль лизингодателя, чье участие в сделке сведено к предоставлению финансирования. Срок, на который заключается договор лизинга, должен позволять лизингодателю вернуть свои капиталовложения в оборудование, т.е. должен приближаться к сроку амортизации оборудования.
Конвенция состоит из 25 статей, сгруппированных в три главы: гл. I «Сфера применения и общие положения», гл. II «Права и обязанности сторон», гл. III «Заключительные положения».
Конвенция базируется на ряде принципиальных положений. Красной нитью через многие нормы Конвенции проходит принцип неразрывности договоров поставки и собственно лизинга и признания их единой трехсторонней сделкой (ст. ст. 1, 5, 8, 10, 11). Второй общий принцип, во многом производный от первого, - принцип установления баланса интересов сторон при определяющей роли лизингополучателя как инициатора сделки и «фактического» собственника оборудования. Из этого вытекают положения об одобрении условий договора поставки лизингополучателем и ответственности последнего в отношении оборудования перед третьими лицами, уведомлении поставщика о лизинговом предназначении имущества и его ответственности перед лизингополучателем (ст. ст. 1, 8, 10). Конвенция закрепляет принцип компенсационной роли лизинговых платежей - они должны позволить арендодателю вернуть свои вложения в оборудование (п. 2 ст. 1).
В Конвенции установлены ряд принципов, определяющих предметно-целевые ограничения в ее применении: по видам имущества (п. 1 «а» ст. 1) и неприменение Конвенции к потребительским сделкам (п. 4 ст. 1); приоритет вещных прав лизингодателя перед правами кредиторов лизингополучателя (ст. 7); надлежащая забота о полученном в лизинг оборудовании и использовании его разумным образом (ст. 9); надлежащее исполнение обязательств сторонами и установление соразмерных мер воздействия на контрагента, их не исполняющего, вплоть до расторжения договора с компенсацией понесенных другими контрагентами убытков (ст. ст. 12, 13) и др.
Указанные принципы Конвенции находят свое отражение при закреплении в ней прав и обязанностей участников лизинговой сделки.
Лизингодатель обязан:
Заключить по спецификации лизингополучателя договор поставки с поставщиком;
Заключить договор лизинга с лизингополучателем;
Обеспечить правовое состояние, при котором спокойное владение лизингополучателя не будет нарушено лицом, имеющим преимущественный титул или право либо заявляющим о преимущественном титуле или праве и действующим по уполномочию суда, если только такой титул, право или претензия не являются результатом действия или упущения лизингополучателя.
Лизингодатель освобождается от ответственности за нарушение спокойного владения также в том случае, если такое нарушение явилось результатом грубой небрежности, упущения или умысла самого лизингополучателя.
Последнее положение стало единственной нормой Конвенции, в отношении которой любое присоединяющееся государство вправе сделать заявление и заменить его положениями своего внутреннего права (ст. 20 Конвенции). Этим правом, сделав соответствующие заявления в отношении п. 3 ст. 8, воспользовались Россия и Франция.
Лизингополучатель обязан:
Проявлять надлежащую заботу в отношении имущества, использовать его разумным образом и возвратить лизингодателю (если договором не предусмотрена покупка лизингополучателем этого имущества) в том состоянии, в котором оно ему было передано с учетом естественного износа (ст. 9 Конвенции);
Своевременно выплачивать периодические платежи лизингодателю за пользование оборудованием.
Лизингополучатель вправе:
До получения надлежащего оборудования приостановить периодические платежи (п. 3 ст. 12);
Расторгнуть договор лизинга или отказаться от оборудования, если оборудование не поставлено или поставлено с просрочкой или не соответствует условиям договора поставки (п. 1 ст. 12);
В случае расторжения договора лизинга получить обратно любые периодические платежи, выплаченные авансом (п. 4 ст. 12).
При этом в п. 5 ст. 12 установлено, что «лизингополучатель не вправе предъявлять лизингодателю никаких других претензий за непоставку, просрочку в поставке или поставку не соответствующего условиям договора оборудования, если только это не явилось результатом действия или упущения лизингодателя». Этим пунктом усиливается положение о том, что лизингополучатель может отказаться от оборудования или расторгнуть договор лизинга в случае непоставки, или поставки с просрочкой, или не соответствующего условиям договора оборудования, но не может предъявлять лизингодателю каких-либо иных претензий. Такая возможность у лизингополучателя появляется только в том случае, если причина для предъявления претензии - непоставка, несвоевременная поставка или поставка несоответствующего условиям договора оборудования - возникла в результате действий или упущений самого лизингодателя.
Вместе с тем предъявление каких-либо претензий лизингодателю не препятствует лизингополучателю предъявлять претензии поставщику в соответствии со ст. 10 Конвенции (п. 6 ст. 12).
Как известно, в традиционном договоре аренды арендатор вправе предъявлять арендодателю претензии в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения последним своих договорных обязательств. В случае с лизингом, исходя из принципа «лизингодатель не несет перед лизингополучателем никаких обязанностей, связанных с имуществом» (ст. 8 Конвенции), стала очевидной необходимость логического продолжения этого начала при обеспечении завершенности самой правовой конструкции лизинга. Поэтому была сформулирована норма, согласно которой эти обязанности возложены на поставщика. Статья 10 Конвенции закрепила, что «обязанности поставщика по договору поставки распространяются и в отношении лизингополучателя, как если бы последний являлся стороной такого договора, а оборудование поставлялось непосредственно ему». Таким образом, данной статьей была введена фикция наличия договорных отношений между поставщиком и лизингополучателем, позволившая возложить на поставщика обязанности, связанные с оборудованием, по отношению к лизингополучателю.
Применение Оттавской конвенции УНИДРУА 1988 г. и вопросы коллизионного регулирования
Сфера действия Оттавской конвенции 1988 г. по кругу лиц определяется в ст. 3, исходя из местоположения субъектов сделки международного финансового лизинга и их отношений с государством - участником Конвенции.
При определении международного характера лизинговой сделки в качестве критерия Конвенция закрепила факт нахождения двух ключевых (из трех) ее участников - лизингодателя и лизингополучателя - в разных государствах. В противном случае сделка не признается международной с точки зрения Конвенции. Местонахождение поставщика при этом не имеет значения.
Такое разграничение субъектно-территориальной сферы применения Конвенции к сделке финансового лизинга, которая может считаться международной, близко, в частности, к Венской конвенции 1980 г.
Мотивом придания квалифицирующего значения лизинговому соглашению (в узком смысле слова) стало нежелание излишне ограничивать сферу применения Конвенции, однако такой подход был частично отвергнут комитетом правительственных экспертов, который с учетом имеющихся в Конвенции положений п. 1 ст. 10 посчитал, что недопустимо полностью игнорировать связь местонахождения поставщиков с государством - участником Конвенции. В противном случае сомнительной становилась эффективность прав лизингополучателей по отношению к поставщикам. Поэтому в п. 1(а) ст. 3 Конвенции было закреплено положение, что для применения Конвенции (минуя коллизионные нормы) места деятельности трех субъектов сделки международного финансового лизинга (включая поставщика) должны находиться в странах - участницах Конвенции.
В п. 2 ст. 3 Конвенции уточняется, что, если сторона имеет более, чем одно «коммерческое предприятие», для целей Конвенции будет учитываться то из них, которое «в наибольшей степени связано с соответствующим договором и его исполнением с учетом известных сторонам обстоятельств или предполагаемых ими в тот или иной момент до заключения или при заключении данного договора». Подобное уточнение в свою очередь создает неясность другого рода. Так, например, если один офис компании более тесно связан с заключением договора, а второй - с его исполнением, то нерешенным остается вопрос о том, какой из них следует считать «коммерческим предприятием» компании. Однако определенным преодолением этого затруднения выступает учет субъективного фактора - осведомленности контрагентов об этих фактах до момента подписания договора.
Таким образом, вторым необходимым условием применения Конвенции является определенная связь всех субъектов «лизинговой сделки» либо входящих в нее договоров - поставки и собственно лизинга с государством - участником Конвенции. Эта связь может проявляться в двух основных вариантах, из которых для применения Конвенции достаточно одного:
а) коммерческие предприятия, имеющие решающую связь с соответствующим договором, каждой из трех сторон сделки (арендодателя, арендатора, продавца), находятся в государствах - участниках Конвенции;
б) оба договора, входящие в лизинговую сделку (поставки и непосредственно лизинга), регулируются правом государства, являющегося участником Конвенции.
При первом варианте в государствах - участниках Конвенции она применяется непосредственно, независимо от действующих в этих странах коллизионных норм.
Второй вариант, при котором как договор поставки, так и договор лизинга регулируются правом одного из государств - участников Конвенции, не означает, что оба договора обязательно должны регулироваться правом одного и того же государства - участника Конвенции, ибо применение к договорам права любого ее участника приводит к применению Конвенции.
Данный вариант применения Конвенции на практике может проявляться в нескольких разновидностях: 1) стороны в силу автономии воли выбрали в качестве применимого права право государства - участника Конвенции (в этом случае обязательным будет применение Конвенции с учетом соответствующих законов о ее введении и оговорок, сделанных соответствующими государствами-участниками при ее подписании). По вопросам, Конвенцией не урегулированным, будут применяться нормы внутреннего законодательства; 2) стороны не выбрали применимое право либо оговорка о его выборе признана недействительной, и в силу определенных судом или арбитражем коллизионных норм либо иным образом подлежащим применению будет признано право государства - участника Конвенции.
Однако и при наличии соответствующих условий для применения Конвенции стороны в силу ст. 5 Конвенции могут отказаться от ее применения, что должно быть недвусмысленно выражено тремя участниками лизинговой сделки и закреплено ими в обоих договорах, ее составляющих.
Кроме того, если стороны не исключают применение Конвенции, в силу п. 2 ст. 5 они вправе отступать от ее положений либо вносить изменения в возможные их последствия с учетом особенностей конкретной сделки международного финансового лизинга, однако это не распространяется на конвенционные положения, регулирующие вопросы ответственности сторон (положения п. 3 ст. 8, подп. (б) п. 3 и п. 4 ст. 13).
Особенностью национального коллизионного регулирования лизинговых отношений с иностранным элементом является то, что коллизионное право формировалось применительно к традиционным видам договоров, поэтому в большинстве правовых систем имеются лишь коллизионные нормы, устанавливающие применимое право для обязательств, которые рассматриваются как родовые по отношению к лизинговым.
При этом коллизионные подходы, закрепленные в международных конвенциях, и национальное коллизионное право разных стран в отношении выбора применимого права для обязательств, которые рассматриваются как родовые по отношению к лизинговым, совпадают не полностью.
В российском праве отдельная коллизионная норма, определяющая применимое право для договора финансового лизинга с иностранным элементом, отсутствует.
В соответствии с п. 2 ст. 1211 ГК РФ в этом случае применяется право страны, где учреждена, имеет место жительства или основное место деятельности сторона, являющаяся, по терминологии ГК РФ, арендодателем в договоре аренды. Поскольку договор финансового лизинга помещен в гл. 34 «Аренда» ГК РФ, коллизионная норма в отношении договора аренды может быть применена и к договору финансового лизинга как разновидности договора аренды. Такой же результат даст и использование общего коллизионного подхода, закрепленного в п. 9 ст. 1211 и отсылающего, при отсутствии соглашения сторон о подлежащем применению праве, к праву страны, с которой договор наиболее тесно связан. Данный коллизионный критерий совпадает с основными принципами, зафиксированными наиболее удачными региональными унификациями (Регламентом ЕС «Рим I» 2008 г., Межамериканской конвенцией 1994 г.), а также «новыми» коллизионными законодательствами многих стран.
Вместе с тем имеется одно исключение. Сделки с недвижимостью (в том числе лизинг недвижимости) считаются наиболее тесно связанными со страной, где эта недвижимость находится (специальная презумпция).
Таким образом, если к договору международного финансового 76 лизинга будет применяться российское право, то к отношениям сторон, не урегулированным договорными условиями, будет применяться Оттавская конвенция 1988 г., а субсидиарно - правила ГК РФ, прежде всего предписания § 6 гл. 34 ГК РФ.
В разных странах действуют различные коллизионные подходы, используемые при определении применимого права для родовых по отношению к лизинговым обязательств - купли-продажи и найма имущества. Интерес представляет урегулирование этих вопросов в законодательстве таких стран, как Мексика, Польша, Чехия.
Гражданский кодекс Мексики 1928 г. (с изм. от 1987 г.) <1> в ст. 13 устанавливает, что для договоров найма и временного использования как недвижимого, так и движимого имущества применимым правом является право его местонахождения, даже если обладателями титула на него являются иностранцы. В отношении иных обязательств допускается выбор права сторонами при субсидиарном использовании lex loci solutionis.
В Законе Польши 1965 г. о международном частном праве <1> в отсутствие выбора права сторонами к большинству договоров (купли-продажи, подряда, поручения, хранения, перевозки и др.) предусматривается применение коллизионных привязок, отсылающих к праву страны, где находится в момент заключения договора сторона, осуществляющая исполнение, имеющее решающее значение для договора. Примерами могут служить отсылка к праву страны продавца применительно к договору купли-продажи, право страны нахождения комиссионера в договоре комиссии, право страны нахождения хранителя в договоре хранения и др. (ст. 27). К обязательствам, не упомянутым в Законе (в том числе по временному пользованию имуществом), применяется правило lex loci contractus (ст. 29) <1>.
В ряде стран в качестве единственной субсидиарной привязки после генерального правила lex voluntatis в отношении исследуемых обязательств закреплена формула lex loci solutionis (Вьетнам, Куба). В Законе Турции 1982 г. о международном частном праве и международном гражданском процессе <1> указанная привязка предваряет закрепленное для субсидиарного применения в третью очередь гибкое коллизионное правило, отсылающее к праву места, имеющего наиболее тесную связь с договором (ст. 24).
Вместе с тем следует учитывать, что приведенные подходы во многом характерны для коллизионного законодательства середины XX в. В большинстве из этих стран готовятся проекты новых законодательных актов, регулирующих как лизинговые отношения, так и вопросы международного частного права, которые базируются на принятых в современном коммерческом обороте принципах.
Приведенные примеры коллизионных норм показывают возможность возникновения «скрытой коллизии» при квалификации в рамках разных правопорядков соответствующих отношений как лизинговых. Национальные подходы в определении применимого права могут также разниться в зависимости от того, к какому виду обязательств в этих странах практика и доктрина относят трехсторонний комплекс лизинговых отношений (две двусторонние сделки или одна трехсторонняя).
Все это наглядно демонстрирует то, что в условиях развития международного экономического оборота (включая появление новых договорных конструкций, особенно таких непростых, как лизинг) использование «жестких» коллизионных привязок, основанных на каком-либо одном формальном критерии, не всегда приводит к выбору права, способного адекватно регулировать эти отношения. И напротив, использование «гибких начал» для установления компетентного правопорядка с учетом всех обстоятельств конкретной сделки международного лизинга в большей степени отвечает потребностям надлежащего регулирования.
Изложенное позволяет сделать вывод о том, что определение права, применимого к лизинговым отношениям, выходящим за пределы одного государства и не регулируемым Оттавской конвенцией 1988 г., на основе традиционных подходов в силу показанных особенностей этих отношений способно вылиться в непростую и противоречивую процедуру, итогом которой может стать неадекватный и неоднозначный результат. Поэтому в подобной ситуации выбор судом или арбитражем материального права, наиболее тесно связанного с правоотношением, или наиболее благоприятного права является предпочтительным.
